Шотландские и английские сказки
Людям было очень важно знать точный день, потому что от этого зависело, когда справлять все остальные церковные праздники в году. Сразу после масленицы шел Великий пост, а через семь недель наступала Пасха. И так далее, один праздник за другим в течение всех двенадцати месяцев.
Случилось однажды, что эта честь идти в Рим выпала на долю Майкла Скотта. А так как он в это время был слишком занят, то совершенно запамятовал, какое святое дело ему поручили, и протянул со своим путешествием до самого Сретенья, то есть до последнего праздника перед масленой.
Нельзя было терять ни секунды. Если бы кому-нибудь из простых смертных предложили совершить путешествие в Рим и обратно за такой ничтожный срок, он бы ответил, что только безумный на это согласится, а он еще в здравом уме. Но для Майкла Скотта это было сущим пустяком.
Он встал пораньше и отправился на зеленый лужок, где паслись волшебные скакуны — во лбу у каждого горела белая звезда, а большущие глаза их блестели почище золота.
— С какой скоростью ты можешь мчаться? — спросил Майкл Скотт у первого скакуна на зеленой лужайке.
— Со скоростью ветра!
— Не подойдет, — сказал Майкл и задал тот же вопрос второму скакуну.
— Быстрее ветра! — ответил тот.
— Для меня это медленно! — сказал Майкл.
— А я лечу как мартовский вихрь! — сказал третий скакун.
— Слишком медленно! — сказал Майкл и подошел к последнему скакуну. — Ну, а ты быстро бегаешь? — спросил он его.
— Быстрее, чем хорошенькая девушка меняет возлюбленных! — ответил скакун.
— Вот это мне подходит! — обрадовался Майкл и без лишних слов вскочил на коня, и они отправились в Рим.
Они летели как на крыльях через сушу и моря. Цок-цок, цок-цок, только искры летели из-под копыт — по белым гребням волн, по снежным вершинам гор, по зеленым холмам. Цок-цок, цок-цок! Быстрее времени! И вот уже серые скалы и бурные моря остались позади, и Майкл Скотт на золотых крыльях раннего утра опустился на площадь перед дворцом папы в Риме.
Не мешкая Майкл передал папе весточку, что некий шотландец ожидает его у дверей, и папа римский тут же принял его в своем приемном зале.
— Я посланец верных тебе шотландцев, которые просили узнать, пока еще не миновало Сретенье, когда в этот год начнется масленица, — сказал ему Майкл.
— Ты поздновато пришел, — сказал папа. — Теперь тебе никак не успеть вернуться в Шотландию до того, как пройдет Сретенье.
— О, у меня еще уйма времени, — возразил Майкл. — Всего несколько минут назад я был в моей родной Шотландии. И вот я здесь. Стало быть, и назад вернусь так же быстро.
— Всего несколько минут назад! — воскликнул папа римский. — Никогда не поверю! Чем ты это докажешь?
Тут Майкл и протяни папе свой берет, который он снял из почтения к его святейшеству.
— Видите снег на нем! — говорит он. — Это снег с шотландских гор, где еще стоит зима.
— Тогда это просто чудо! — воскликнул папа. — И хотя я не верю в чудеса, я все-таки дам тебе ответ на вопрос, за которым ты сюда пришел. Масленица всегда начинается в первый понедельник первого лунного месяца по весне.
Майкл был просто в восторге от такого ответа. Раньше посланцы приносили из Рима только один ответ: масленица в этот год начнется точно в такой-то день. А Майклу удалось узнать секрет, как папа определяет этот день, — вот удача!
— Благодарю вас, ваше святейшество, — сказал Майкл и тут же отправился восвояси.
Вскочив на волшебного скакуна, он добрался до Шотландии так же быстро, как из Шотландии в Рим, и сообщил свою новость землякам.
Два скрипача из Стратспи
Эластер и Джон — так звали двух скрипачей, живших в Стратспи. Бедняки из бедняков были эти двое. До того не везло им в последнее время, что решили они податься в Инвернесс. И уж конечно, в путь они отправились пешком, а не в золоченой карете. А по дороге заходили в деревни и там играли: иногда за несколько пенсов, а случалось, лишь за ужин или за ночлег.
— Надеюсь, в Инвернессе нам больше повезет, — сказал Эластер, когда они были уже близко к цели.
— Во всяком случае, хуже не будет, — сказал Джон, глядя с грустью на свои лохмотья и на большой палец ноги, выглядывавший из башмака.
Но к сожалению, в Инвернессе их не ждала удача. Когда они добрались наконец до города, наступила зима, и земля спряталась под высокими сугробами снега. Скрипачи достали из футляров свои скрипки и заиграли веселую джигу. Но на улице не было ни души, и некому было их слушать. Добрые жители Инвернесса попрятались по домам и грелись у своих очагов.
— Мы зря стараемся, — вздохнул Джон. — Скрипки в сторону, и поищем-ка лучше, где бы укрыться от этого злющего ветра.
В это время из темноты пустынной улицы вынырнул какой-то старик.
— Добрый вечер, джентльмены, — скрипучим голосом произнес он. — А вы, никак, музыканты?
— Они самые, — ответил Эластер. — Да только в такую ночь вся наша музыка на ветер.
— И в карманах ветер, и в желудке ветер, — подхватил Джон. — Одно слово: горе мы скрипачи.
— Если согласитесь играть для меня, я наполню и ваши желудки, и ваши карманы, — сказал старик.
Не успел он закончить, как Джон и Эластер вскинули скрипки под подбородки и…
О такой удачной встрече они и не мечтали!
— Нет-нет, — остановил их старик, кладя руку Эластеру на плечо. — Не здесь. Пойдемте за мной.
— Странный старик, — успел шепнуть на ухо своему приятелю Джон.
— Э-э, за ним так за ним, — ответил Эластер. И старик двинулся в путь, а скрипачи за ним.
Так они добрались до Тонауричского холма. Поднявшись до середины холма, старик остановился перед большим домом. С улицы казалось, что в доме ни души. Света не было, стояла мертвая тишина. Старик поднялся по ступеням к массивной двери, и, хотя он не успел постучать, дверь перед ним бесшумно растворилась.
Скрипачи замерли на месте и в изумлении поглядели друг на друга. Джону стало не по себе, и он готов был бежать без оглядки, если бы Эластер не напомнил ему, что здесь их ждет тепло и хороший ужин.
Раздосадованный задержкой, старик обернулся к двум друзьям и сердито сказал, чтобы они поспешили, если не надумали нарушить уговор. И только скрипачи переступили порог странного дома, как дверь за ними бесшумно затворилась. Тут они наконец увидели свет и услышали шум, крики и смех. Старик провел их еще через одну дверь, и они очутились в роскошном бальном зале невиданной красоты.
В углу стоял длинный стол, заставленный диковинными яствами. От одного их вида у Джона и Эластера слюнки потекли.
За столом сидели прекрасные дамы и кавалеры, разодетые в шелк и атлас, все в кружевах и в украшениях.
— Присаживайтесь к столу и ешьте не стесняясь, — пригласил друзей гостеприимный старик.
Но скрипачи не нуждались в особом приглашении. Давненько им не доводилось так поесть и столько выпить! И когда они уже наелись и напились вдосталь, Джон вдруг заметил, что старик куда-то исчез. Он сказал об этом своему другу, на что тот ответил:
— По правде говоря, как он выходил из зала, я не видел, но в этом странном доме меня ничто не может удивить. Вставай, Джон, бери-ка свою скрипку, и давай сыграем в благодарность за такой прекрасный ужин.
Скрипачи заиграли, а нарядные кавалеры и дамы пошли танцевать. И чем быстрей мелькали в воздухе смычки, тем быстрей кружились танцоры. Никто и не думал об усталости. Эластеру и Джону показалось, что они играют всего полчаса, когда вдруг в зале опять появился тот старик, так же неожиданно, как исчез.
— Довольно играть! — приказал он. — Скоро рассвет. И вам пора в путь.
С этими словами он вручил скрипачам по мешку с золотом.
— Но мы играли совсем недолго и даже не устали, за что же нам столько денег? — спросил честный Джон.
— Берите и ступайте, — коротко ответил старик. Молодые люди послушно взяли деньги и ушли, очень довольные своей удачей.
