Колобок идет по следу. Книга 2

Люся прошла в директорскую, взяла Вафельный Отметник и потянула за шарик начинальника.
При ее появлении в классе интернатники встали на передние лапы. От радости они махали задними лапами и раскачивались.
Люся посмотрела на часы и сказала:
Блюм.
Класс радостно рухнул. Но тишины не было. Кто-то тихо барабанил лапами, кто-то урчал, кто-то колотил по скамейке хвостом.
Что это значит? спросила Люся удивленно. Почему шум?
Это мы вам радуемся! сказал щекастый Бобров.
Спасибо! Я тоже рада вас видеть. Но при этом я не стучу хвостом по столу и не рычу. Нужно учиться выражать свою радость по-другому. Если вы от радости зарычите на человека, он насторожится. Испугается и убежит. Надо улыбаться. Вот так.
Люся показала, и все интернатники сделали вот так. Получилась просто жуть. Столько зубов, один острее другого! И все оскалены для показа. Особенно старался Сева Бобров. Он выставил все свои зубы, как будто собирался перегрызать колючую проволоку.
Нет, сказала девочка. Так получается еще хуже. Не только простой прохожий, милиционер испугается. При улыбке надо уголки рта поднимать вверх.
Интернатники попробовали.
Уже лучше. Сняли! А теперь продолжаем занятия. Я прошу подойти к доске вас, попросила она бурундукового подростка с задней парты, соседа муравьеда Биби-Моки.
Тот подошел застенчиво-развязной походкой, держа лапы за спиной.
Возьмите мел, уважаемый интернатник, и напишите, как вас зовут.
Бурундучок написал:
БУРУНДУКОВЫЙ БОРЯ.
Хорошо. А теперь напишите, сколько вам лет.
Боря показал ей лапки. Черные когтистые ладошки.
Ты хочешь сказать, что тебе десять лет? спросила Люся.
Боря опустил нос вниз.
Он хочет сказать, что ему нечем писать, встрял зубастый Сева Бобров. Он мел съел.
Это от хулиганства? спросила Люся.
От застенчивости. И от того, что он растет.
Что же мы будем делать? растерялась девочка.
Давайте в валилки играть! завопил Кара-Кусек. Или в скакалки.
Не иначе наокуркился, опасливо решила Люся. И сказала строго:
Ни в какие валилки мы играть не будем. Мы продолжим занятия. У кого есть мел?
У меня, встал черноносый игластый ежик с первой парты. У меня в спальне. Можно я принесу?
Хорошо. А Бурундуковый Боря сейчас расскажет нам стихотворение.
Ежик, гремя иголками, ринулся за мелом, а Боря спросил:
Про любовь можно? и опустил нос под мышку.
Люся сказала, что можно. Боря стал читать:
 
 
Мороз и солнце; день чудесный!
 
Еще ты дремлешь, друг прелестный
 
 
Всё.
Где же здесь про любовь? спросила Люся.
Про любовь дальше.
Ты и прочитай дальше.
А я дальше не помню. Я могу это еще раз прочитать. Можно?
Можно. Читай.
И Боря еще раз с тихим удовольствием прочел:
 
 
Мороз и солнце; день чудесный!
 
Еще ты дремлешь, друг прелестный,
 
 
и снова сунул нос под мышку.
Ничего себе интернатники! подумала Люся. Мел едят! Про любовь стихотворения читают. Научи их чему-нибудь. Вот у нас в классе мел не едят. И вообще, с нами проще.
Тут она притормозила проще ли? И решила проверить, понаблюдать за тем, что в ЕЕ классе мешает процессу обучения школьников. Сколько мешаний будет за неделю.
Пока Бурундуковый Боря стеснялся и дышал в рукава, черноносый игластик с первой парты вернулся с большим куском мела.
Вот.
Где ты его взял?
Он у меня в зимних ходилках лежал.
Зачем?
Мы хотели, чтобы считальный урок отменили. И спрятали в ходилки.
Люся с трудом догадалась, что это валенки.
И что? Отменили урок?
Нет. Не отменили. Мехмех проверялку устроил. Меня в двоечный раздел записали.
И меня! вспомнил Бурундуковый Боря.
Он так расстроился от воспоминаний, что взял мел и стал его грызть.
Подожди, не ешь, сказала Люся. Напиши, сколько тебе лет.
Боря наморщил лоб и закатил глаза.
В какой системе? В меховой или в людовецкой?
В какой такой людовецкой?
В людовецкой это в какой люди считают.
Напиши в людовецкой, согласилась Люся. То есть в человеческой.
Бурундуковый Боря написал:
В ЛЮДОВЕЦКОЙ С. МИНЕ СИЧАС 8 ЛЕТ.
А в меховой системе?
В МЕХОВОЙ С. МИНЕ СИЧАС 16 ЛЕТ.
Люся ничего не поняла.
Может, ты что-то напутал? Как может быть два возраста? При чем тут меховая система?
Но застенчивый мелопоедательный бурундук стоял на своем:
Девочка Люся, ведь у собак, которые у вас живут, два возраста. Собаческий и человеческий. Ведь правильно?
Правильно. Мой папа говорил: Нашему Шаху восемь лет. Его года надо умножить на семь. Тогда мы узнаем его человеческий возраст. Получается, что ему пятьдесят шесть. Он уже пенсионер.
И у нас два возраста. Для людей и для нас, упирался Бурундуковый Боря.
Я поняла, сказала Люся. Чтобы узнать ваш возраст, ваши года нужно поделить на два.
Вперед выступил головастый ежик. Он теперь оживился и гремел иголками, как хорошая погремушка.
Мы живем долго и долго вырастаем. Поэтому нам много лет, а мы еще маленькие.
Люся подумала про себя:
Я считала, что они бестолковые, как на площадке молодняка. А они умнющие ребята.
Прогудел начинальник. Вошел Меховой Механик с подносом ярко-фиолетовой свеклы. Он посмотрел на Вафельный Отметник:
Он целый? Вы не спрашивали учеников? Был беседовательный рассказ в виде доклада?
Просто мы про него забыли.
Она отломила два больших квадрата и угостила бурундучка и ежика. И спросила:
Как здоровье матушки Зюм-Зюм?
Лежит с температурой, ответил дир.
Знаете что, Мехмех, я пойду на свою дачу. Там есть аптечка с лекарствами. Я принесу аспирин или анальгин. Они понижают температуру.
Пожалуйста, помогите нам, девочка Люся, попросил дир.
Можно я пойду с вами? потянул Люсю за руку ежик.
Конечно. Как тебя зовут?
Иглосски.
Можно я тоже пойду? спросил Бурундуковый Боря.
И я, попросился зубастый Сева Бобров.
Конечно, можно. Все пошли.
Они повисли на Люсе, как детсадовские малыши. И все отправились на Люсину дачу.
Люся взяла заржавевший, ключ под водосточной трубой. Открыла замок и вошла на веранду. Меховая ребятня всунулась за ней. Малыши все нюхали, трогали и даже облизывали языком. Всё, всё. И про все спрашивали зачем?
Больше всего их поразил не телевизор (они его понюхали, лизнули, и все). Не электрокамин (только потрогали). Не старинный магнитофон (покусали, и только). А большой резиновый мяч.
Это что? спросил Сева.
Мяч. Он прыгает. В него играют.
У нас есть такие. Они называются скакуны. Только они очень тяжелые. Как капуста, сказал Иглосски.
Мы возьмем его с собой в интернат, решила Люся. Она отыскала лекарства, и они пошли в поселок.
Красный мяч произвел фурор. Меховая публика накинулась на него кучей. И стала кататься клубком по осенней траве.
Люся подошла к диру. Протянула таблетки:
Это для матушки Зюм-Зюм. Помогает сбить температуру.
Пойдемте к ней. Она очень отсталая личность. Боится всего нового. Может и отказаться.
Они прошли в глубь участка, к задней стороне дома. Там вдоль стены лепилась лесенка на второй этаж. И была дверь в подвал.
Здесь у нас котельная, сказал дир, и кухня. А наверху ночевальни для учащихся и состава. Да, как насчет обманизма? Нашли кого-нибудь?
Пока нет, ответила Люся. У меня есть одна знакомая девочка жуткая врушка. Но она себя врушкой не считает. Она сама верит во все, что говорит. Она хочет правдизм преподавать.
Правдизм пока не нужен. У нас с обманизмом плохо. И потом, мне кажется, здесь не девочка нужна, а наставник со стажем. Опытный обманист. Придется, наверное, объявление давать. Как вы думаете, чем можно такого наставника привлечь хендриками, живульней?