Мила Рудик и руины Харакса
Все закивали.
— И последнее. — Тон профессора стал серьезным. — Очень советую отнестись к предстоящим испытаниям с максимальной ответственностью. Это не игра. Вас уже предупреждали, но я не поленюсь сделать это еще раз: испытания могут быть опасны. Магия сама по себе довольно грозная штука. Жизнь рядового мага таит в себе в десять раз больше опасностей, чем жизнь человека, никак с магией не связанного. Но рядовые маги, в отличие от вас, никаких испытаний, кроме школьных экзаменов, проходить не будут. Вы — не рядовые. Вы лучшие. И испытания ничем не будут отличаться от того, с чем вы можете столкнуться в будущем, если это будущее, разумеется, вы свяжете с магией.
Профессор окинул взглядом шестерых ребят.
— Надеюсь, главное вы уловили. Если вопросов нет, то все свободны. С этой минуты и до окончания первого испытания вы предоставлены сами себе.
Ребята поднялись из-за парт и направились к выходу. Мила нарочно завозилась, чтобы потянуть время. Она подумала, что лучше выйти из класса последней — ей не улыбалось столкнуться возле дверей или в коридоре с Гариком. Мила понимала, что теперь ей не удастся его избегать, как она планировала. Однако уверенность в том, что лучше их общение свести к минимуму, по-прежнему была велика.
Когда она вышла в коридор, сразу посмотрела направо — в сторону лестницы. Как раз в этот момент за поворотом скрылись Фреди и Сергей Капустин. Наверное, на ходу обсуждали, с чего им лучше начать подготовку к Соревнованиям.
Мила уже сделала шаг в ту же сторону, как вдруг кто-то взял ее за руку и потянул в противоположном направлении. Крутанувшись на каблуках, она удивленно раскрыла рот.
— Гарик?!
— Что ты так долго? — спросил он, даже не поворачивая к ней головы. — Профессор задержал?
Гарик вел ее вдоль коридора. На ходу он толкнул дверь в один из классов, но дверь оказалась заперта.
— Профессор?.. Нет, я… — Она не понимала, что происходит. — Куда ты меня ведешь?
— Нужно поговорить, — ответил он и толкнул еще одну дверь, но и та не подалась.
— Поговорить? О чем?
Гарик наконец повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
— О Соревнованиях, конечно, — ничего не выражающим голосом ответил он.
Со следующей дверью ему повезло больше — она оказалась открыта. Гарик мягко подтолкнул Милу в кабинет, зашел следом и аккуратно прикрыл дверь за собой.
Мила резко развернулась к нему с намерением без обиняков высказать, что ему вовсе не обязательно было вести себя так бесцеремонно, и чуть не налетела на него. Осознав, что стоит к нему слишком близко — настолько, что отчетливо видит, как сузились от яркого света в классе его зрачки, — Мила резко отпрянула, сделав два шага назад.
Гарик нахмурился.
— Так, — сдержанно сказал он, — с этим надо что-то делать.
Он прислонился спиной к закрытой двери и скрестил руки на груди. С минуту он смотрел на Милу задумчивым мрачным взглядом, потом вздохнул и сказал:
— Мила, я все понимаю. Ты не хочешь, чтобы мы были друзьями…
От такого начала глаза Милы невольно поползли на лоб.
— Но я не…
— Ты мне ясно дала это понять в прошлом году, — не обращая внимания на ее слабые попытки возражать, продолжал Гарик. — Не знаю, почему, но по какой-то причине я тебе не нравлюсь.
При этих словах Мила до боли вонзила ногти в ладонь, сжимающую ремень рюкзака.
Не нравится… Он ей не нравится… Ну да, конечно, это теперь именно так называется, с грустной иронией подумала про себя Мила. И целуется она с ним во сне именно потому, что он ей не нравится… А как же!
— В конце концов, — произнес Гарик, — если кто-то тебе не нравится, я, например, это твое право.
— Но…
— И я бы не стал заговаривать с тобой на эту тему, если бы не Соревнования, — опять проигнорировал ее слабую попытку вставить слово Гарик. Он серьезно посмотрел на Милу. — Отказаться от Соревнований нельзя — ты это знаешь. Участвовать в них по одному мы тоже не можем. Ты слышала, что по этому поводу сказал профессор.
— И что? — осторожно спросила Мила.
Гарик пожал плечами.
— Мы вынуждены будем вместе участвовать в испытаниях, — словно поясняя, сказал он. — И это не все. Ко всем испытаниям нужно готовиться. Мила, нам придется проводить вместе очень много времени…
— А твоя девушка ревновать не будет? — неожиданно для себя, перебив Гарика, выпалила Мила.
— Девушка? — словно не понимая, качнул головой он.
— Ну, та, которая повисла у тебя на шее, когда Тетраэдр назвал твое имя.
Мила готова была откусить себе язык и проглотить его, но было уже поздно. Дело было даже не в сказанных ею словах, а в том, с какой интонацией она их произнесла! По его лицу она очень ясно видела: надеяться, что он ничего не понял, глупо.
Возникла неловкая пауза. Глаза Гарика смотрели на нее озадаченно, словно он только что сделал для себя открытие, которое привело его в замешательство.
— Ты… ревнуешь? — наконец спросил Гарик, пристально и словно бы недоверчиво заглядывая ей в лицо.
Мила невольно проглотила подкативший к горлу комок. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Ревную? — нахмурилась она. — Чушь какая! И не думала!
Она решительно сделала два шага вперед и, ухватившись за дверную ручку, попыталась потянуть дверь на себя — безрезультатно. Гарик надежно подпирал дверь всем своим весом.
— Ревнуешь, — уверенно, словно отвечая на свой собственный вопрос, сказал он, и уголки его губ едва заметно приподнялись в тщательно сдерживаемой улыбке. — Но все равно меня избегаешь.
— И снова чушь, — возразила Мила. — Как я могу тебя избегать, если нам нужно вместе готовиться к Соревнованиям Выпускников?
Она в очередной раз тщетно дернула дверную ручку.
— Ты знаешь, о чем я говорю! — сощурил глаза Гарик.
— Понятия не имею! — упрямым хмурым взглядом уставилась на него Мила.
— Нет, имеешь! — твердо заявил он, и лицо его в этот момент сделалось серьезным и даже как будто немного разозленным. — Ты избегаешь смотреть на меня и моментально отворачиваешься, когда встречаешься со мной глазами, как будто я какой-нибудь монстр-василиск, от взгляда которого ты умрешь на месте! Если я подхожу к тебе ближе, чем на метр, ты отскакиваешь, как будто я собираюсь укусить тебя и выпить всю твою кровь, как какой-то оголодавший вампир! Ты ведешь себя так, словно я совершил что-то плохое по отношению к тебе. И мне уже начинает навязчиво казаться, что я действительно в чем-то виноват. Но сколько я ни ломаю голову, никак не могу понять — в чем? Что я совершил такого ужасного?
Мила с открытым ртом таращилась на Гарика — ей ни на секунду не взбрело в голову перебить его. Похоже, он и правда злился. Он тяжело дышал, глядя на нее сверкающими от возмущения глазами, и молчал, видимо, ожидая от нее ответа.
— Я… — Мила взволнованно сглотнула — в горле пересохло. — Я правда себя так веду?
Ей показалось, что ее голос прозвучал почти жалобно. На самом деле она чувствовала себя виноватой, поскольку до этого момента даже не понимала, что ее поведение Гарик может принимать на свой счет. Он ведь даже догадываться не мог, что дело было в ней и только в ней.
— Извини, — тихо попросила она.
Лицо Гарика дрогнуло — сейчас он смотрел на нее растерянно и удивленно; взгляд его потеплел.
— С ума сойти можно, — выдохнул он. — Теперь я не понимаю, за что ты извиняешься.
Какое-то время они смотрели друг на друга и молчали, оба растерянные и сбитые с толку. Мила пришла в себя первой. Она отвела глаза и сделала пару шагов в сторону, заправляя рыжие пряди за ухо и поглядывая в окно, чтобы скрыть с помощью этих простеньких жестов-манипуляций свое бегство. Ей не хотелось, чтобы Гарик вновь решил, что она от него шарахается, но и стоять так близко к нему было выше ее сил.
— Гм, так что насчет Соревнований? — ненавязчиво напомнила она.
— Что? — пробормотал Гарик; он выглядел озадаченным и каким-то рассеянным.
— Ну… а-а-а… мы же должны обсудить, как будем готовиться к Соревнованиям, да? — Мила, все время отводя глаза, никак не могла остановить взгляд на лице Гарика больше, чем на секунду, «Глупость! Как будто я сделала что-то скверное и теперь мне стыдно», — мысленно недоумевала она.