Девять жизней Кристофера Чанта

Единственным нелюбимым уроком была магия. Кристофер с удивлением обнаружил, что кто-то записал его на факультатив по магии. У него возникло смутное подозрение, что это сделал Такрой. Но особого дара, вопреки ожиданию его друга, у Кристофера не обнаружилось. Самые обычные заклинания, которые приходилось зазубривать, доводили его чуть ли не до слез.
– Пожалуйста, держи под контролем свои чувства, – кисло говорил учитель магии.
Через две недели он решил, что Кристоферу не стоит заниматься магией. Мальчика так и подмывало согласиться, но к этому времени он обнаружил, что очень преуспел по всем другим предметам, и было обидно, что ему не дается какая-то магия. Кроме того, ему очень хотелось узнать, каким образом Богиня прилепила его ноги к полу с помощью магии.
– Но моя мама платит за эти уроки, сэр, – невинно сказал он. – Я буду стараться.
Кристофер решил договориться с Онейром, что будет делать за него алгебру, а Онейр будет взамен разбираться со всеми скучными заклинаниями. Он взглянул в окно, высматривая что-нибудь интересное.
– Вечно вы витаете в облаках, Чант, – упрекнул его учитель магии.
Кроме этого урока, единственного в неделю, занятия были Кристоферу по душе, и он больше месяца даже не вспоминал о дяде Ральфе. Позже он пожалел, что не знал тогда, как недолго пробудет в школе, а то бы постарался провести это время еще лучше.
В начале ноября он получил письмо от дяди.
Старина!
Что за фокусы? Я думал, мы договорились.
Эксперименты из-за тебя остановились, и планы многих людей рухнули. Если что-то не так и ты больше не можешь участвовать, напиши мне. Если же все в порядке, тряхни стариной, приятель, и встреть моего посланца, как обычно, в следующий четверг.
Твой любящий, но удивленный дядя Ральф
На Кристофера накатила волна вины. Странно: хотя он думал о Такрое, напрасно входившем в транс на своем чердаке, вину он чувствовал главным образом по отношению к Богине. Школа научила его не бросаться клятвами и обещаниями. Он поклялся Богине принести книги в обмен на Трогмортена и не сдержал клятвы, хоть Богиня и была всего лишь девочкой. В школе это считалось намного хуже, чем не сделать то, чего хочет твой дядя.
Кристофер даже решил, что потратит соверен, подаренный Ральфом, чтобы принести Богине что-нибудь не менее ценное, чем Трогмортен. Жаль, конечно, особенно теперь, когда он узнал, что золотой соверен – это немалые деньги. Но в конце концов, у него еще оставалось шесть пенсов дяди Ральфа.
Впрочем, было одно затруднение: школа научила его, что девочки – это полная загадка, они сильно отличаются от мальчиков. Кристофер понятия не имел, какие книги могут понравиться Богине. И пришлось спросить совета у Онейра, у которого была старшая сестра.
– Всякая сентиментальная чушь, – пожал плечами Онейр. – Я даже и не помню.
– Может, тогда сходишь со мной в книжный магазин, а там что-нибудь вспомнишь?
– Согласен. А что я за это получу?
– Я сегодня сделаю за тебя не только алгебру, но и геометрию.
Таким образом, Онейр пошел с Кристофером в книжный магазин в перерыве между уроками и полдником. В магазине он сразу же выудил из кучи «Тысячу и одну ночь».
– Эта подойдет, – сказал он и положил сверху книжку под названием «Маленькая Таня и эльфы».
Едва взглянув на вторую книгу, Кристофер поспешно сунул ее обратно.
– Моя сестра читала ее, я знаю, – сказал Онейр обиженно. – Для кого ты выбираешь?
– Она приблизительно нашего возраста. Онейр уставился на него, ожидая дальнейших объяснений. Кристофер был уверен, что друг вряд ли поверит в девочку по имени Богиня, и сказал:
– У меня есть двоюродная сестра Каролина. Это была истинная правда. Однажды мама показала ему портрет его кузины – девочки в кружевах и завитках. Онейру не обязательно было знать, что это две разные девочки.
– Подожди-ка тогда. Может, мне удастся найти настоящую чушь.
Он принялся бродить вдоль полок, а Кристофер остался с «Тысячью и одной ночью». Книжка выглядела здорово, но, к сожалению, на картинках было изображено что-то очень похожее на ту Везделку, в которой жила Богиня. Вдруг она решит, что это учебная книжка?
– Вот, пожалуйста! Это стопроцентная девчоночья ерунда, – позвал Онейр, тыча пальцем в целый ряд книжек. – Книги о Милли. У нас весь дом ими завален.
«Милли идет в школу», – прочитал Кристофер. «Милли из Ловудской школы», «Милли играет в игру», «Звездный час Милли». На обложке последней книжки яркими красками была нарисована школьница и напечатано мелким шрифтом: «Еще одна нравоучительная и возвышенная история о вашей любимой школьнице. Вы будете плакать с Милли, радоваться с Милли и снова встретите всех своих друзей из Ловудской школы…»
– И что, твоей сестре это действительно нравится? – недоверчиво спросил Кристофер.
– Она жить без них не может. Перечитывает снова и снова и каждый раз рыдает.
«Странная манера получать удовольствие от чтения», – подумал Кристофер, но решил, что Онейру виднее. Он выбрал первые пять книг и еще купил «Тысячу и одну ночь» для себя. На это ушел весь его золотой соверен.
– Не могли бы вы завернуть книги о Милли во что-нибудь водонепроницаемое? – попросил он продавца. – Они отправятся за границу.
Продавец любезно вытащил несколько листов провощенной бумаги и, кроме того, связал книги веревкой.
Вечером Кристофер спрятал пакет под подушкой. Онейр стащил с кухни свечку и читал вслух «Тысячу и одну ночь». Книжка оказалась замечательной покупкой. В ней встречались очень интересные места, правда явно не предназначенные для детских ушей.
Кристофер увлекся и чуть не позабыл, что еще не нашел путь, который приведет в Междумирье из спальни. Возможно, нужно было завернуть за угол. Кристофер решил, что лучший угол находится за умывальником, около кровати Феннинга. Успокоившись, он уселся и слушал Онейра до тех пор, пока свеча не догорела.
В полной темноте Кристофер направился за угол, но ничего не произошло. Он лег и стал раздраженно слушать храп, сопение и тяжелое дыхание других мальчиков. Так прошло несколько часов. Потом он встал и на цыпочках пошел по холодному полу к кровати Феннинга. Кристофер знал, что это не сработает, еще до того, как врезался в умывальник. Тогда он вернулся в кровать, полежал еще некоторое время, но по-прежнему ничего не происходило, и он заснул.
Следующий день был четверг – предполагалось, что именно в четверг он встретится с Такроем. Ясно было, что в эту ночь Кристофер будет слишком занят, чтобы тащить с собой книги и передавать их Богине, поэтому он оставил их в тумбочке у кровати. Чтобы заметить время, когда все уснут, он сам стал читать вслух «Тысячу и одну ночь». Постепенно комната потонула в сопении и храпе, как обычно, а Кристофер один остался бодрствовать. Он не мог попасть в Междумирье, но и заснуть не мог.
После этой ночи он серьезно забеспокоился. Может, путь из детской спальни в лондонском доме был единственной дорогой в Везделки? Или, может, он просто вырос и потерял способность? Он подумал о Такрое, лежащем в трансе, и о Богине, дающей клятву Ашет отомстить ему. Кристофер заснул лишь под утро, когда проснулись и запели птицы.
 
Глава седьмая
На следующее утро заведующая заметила, что у Кристофера слипаются глаза и он спотыкается на каждом шагу, и накинулась на него:
– Вы что, не можете спать, да? Я всегда слежу за мальчиками, у которых скобы на зубах. Врачи даже не понимают, как это неудобно. Сегодня вечером я приду и сниму их, а утром вы зайдете и заберете. Я и Мейнрайта-старшего заставляю делать то же самое. Вот увидите – поможет!
Кристофер ничуть не верил в эту затею. Все знали, что снимать скобы было одной из причуд заведующей.
Но, как ни странно, помогло. Не успел Феннинг закончить читать «Тысячу и одну ночь», как Кристофер, нащупав в ящике сверток с книгами, мгновенно провалился в сон. И тут случилось нечто удивительное. Он выпрыгнул из кровати, подхватил сверток и пошел через спальню. Казалось, что никто его не замечает. Он прошел мимо Феннинга, который как раз в это время зажег украденную свечу, пристроил ее на подушке и продолжил читать. Видимо, никто не понял, что Кристофер завернул за угол и очутился на тропинке, ведущей в долину.