Презумпция виновности (СИ)

Но проснувшийся организм потребовал выгуливания и моциона, так что, хочешь или нет, но посетить кустики необходимо. Вот только лезть в насквозь пропитавшееся влагой листья не хотелось почти до слез…
Из зарослей какой-то экзотической хрени девушка вылетела пулей — мало того, что веточки оказались покрыты мелкими, загнутыми, как зубы у щуки, колючками, которые с удовольствием вцепились в неосторожно сунувшуюся в свои недра жертву, отдельным бонусом шли все те же, почти родные, комары. Они жужжащим строем двинулись в атаку, так что Соня быстро и позорно сбежала, потираю чуть-чуть покусанную попу.
Да ну её, эту прогулку, успеют ещё набродиться по местным пампасам.
— Ты быстро, — Астахов возлежал на груде уже привядшей растительности с ленивой сосредоточенностью халифа в ожидании любимой наложницы.
Сравнение, пришедшее на ум, не понравилось и самой Софье, но девушка решила не обращать внимания на игры подсознания и уселась рядом, сосредоточенно рассматривая вымокший низ джинсов:
— Там холодно и мокро…
— Ноги промочила? — Дан сел рядом и тоже глянул на её брюки. — Понятно… Разувайся.
— Зачем?!
— Ты же мне сама объясняла, что геройство это красиво, но признак душевного нездоровья, — не дождавшись адекватной реакции, Астахов сам нагнулся и, удобнее перехватив её ступню, сначала стащил ножны, а потом расшнуровал кроссовок.
— И чем мне поможет, если я останусь вообще босиком? — сути его действий Соня не поняла, потому сейчас с любопытством ждала, что будет дальше.
— Сейчас увидишь, — разув и вторую ногу, Дан пару секунд с каким-то странным выражением рассматривал её ступни. Одну даже поставил себе на ладонь. — А ты обувь в "Детском мире" покупаешь? Ладно, не нужно так фыркать, понял уже, что не мое дело, — хмыкнув напоследок, Астахов обе стопы зажал у себя между бедрами. — Только не дергайся, а то ты можешь сделать мне очень больно.
Соня же теперь не знала, что и думать. Но одна мысль все-таки превалировала — что подумает посторонний человек, если увидит их сейчас?
Сидит на какой-то куче растительности странная чумазая парочка, вся в пятнах от комариных укусов. Мужская составляющая хромая и температурная, а женская, облаченная в заболтанные травой и росой брюки, с задранными до ушей коленками, в экзотической позе практически делает ему ступнями эротический массаж сквозь одежду. Наверное, при виде этой картины и у медведя аппетит пропадет…
— Все равно высушиться невозможно, какая разница, обута я или нет? — но лапками не шевелила, помня о его просьбе. Да и вообще им там было очень даже тепло и уютно.
— Но согреть нужно, иначе через несколько часов будешь сопливая и с больным горлом, — дождавшись, пока пальчики оттают, Дан снова перехватил её ступни. — Немного потерпи, разминать буду сильно.
Если и пришлось сдерживаться, то разве что от стонов удовольствия — ножки после вчерашнего марш-броска ощутимо устали и не самый мягкий массаж делал сводящую судорогами боль в ступнях тягуче-сладкой. Во всяком случае, Соне понравилось. Так что есть и у Астахова положительные стороны. Только нужно долго и упорно копаться, чтобы их найти.
— Все, можно обуваться, — мужчина перестал истязать её ноги и теперь наблюдал за тем, как Соня тщательно шнурует обувь. — А все-таки, какой у тебя размер ноги?
— Вопросы, касающиеся таких интимных вещей, девушкам не задают, — Маркевич закончила приводить себя в порядок. Пристал же, как цыганка к простаку на базаре… Ну, тридцать пятый он у неё, какая разница-то?!
— После того, как мы с тобой спали в обнимку, думаю, мне уже можно. Но если не хочешь отвечать, не надо.
Вот именно, что отвечать она не хотела. Не нужна ей излишняя откровенность и иллюзия дружеских отношений. Как только Софья будет уверена, что его брат знает, куда приехать и откуда забрать ценный груз, она, не дожидаясь воссоединения семьи, уйдет. В город возвращаться нельзя, девушка не знала, выяснил он про ту квартиру или нет, но лучше не рисковать. Хотя, может, после такого проснется совесть, и Даниил решит, что теперь она свободна. Хочется в это верить, но лучше уж не надеяться понапрасну.
— Как думаешь, до побережья далеко? — поддерживать предыдущую тему она не стала, переведя разговор в деловое русло.
— Не очень. Вряд ли больше пяти-шести километров, — мысленно прикинув их вчерашний маршрут, исправился. — А, может, и меньше. Заметила вчера чаек?
— Да. Но они могут отлетать довольно далеко от побережья.
— Зато мы от него далеко не отлетали. Маршрут я помню, максимум километров семнадцать от берега. Большую часть мы прошли вчера, сегодня уже намного меньше.
Туман постепенно истончался, обнажая кусты и коряги, которые так напугали Соню. Уже поднявшееся, но ещё не греющее солнце подсвечивало это молочное покрывало, сгоняя его к реке. Но вот трава была не просто влажной, а блестела сплошным мокрым ковром. По такой идти, в самом деле, лучше не стоит. Не то, чтобы Маркевич была такой уж слабенькой и мгновенно хватающей простуду, но рисковать все-таки не нужно.
— Хорошо, тогда нужно поторопиться. Нога сгибается? — Соня покосилась на лежащее в непосредственной близости колено.
— Не особо. Но идти смогу, — о том, что боль будет постепенно усиливаться, Дан решил не говорить. Перетерпит. — Золотце, сегодня будет ещё труднее, дальше пойдут такие камни, как эти. Лучше отдохни, пока есть возможность.
Идея, конечно, здравая, но… Хотя, кому она своим упрямством хуже сделает — себе или ему? Ну, если подумать, то обоим, так что, как ни обидно, но Астахов прав.
Поэтому, не став ничего высказывать или делать предупреждения, Соня с ногами заползла на лежанку, окончательно изгваздав джинсы в зелени, и легла рядом с ним.
Даниил на неприкосновенность уже оплапанных частей тела не посягнул, только передвинулся, чтобы она устроилась у него под боком. Все же теплее…
— Как звали того парня, который остался у вертолета? — голос был очень тихим, да и вопрос не совсем сейчас уместен, но Софье почему-то было очень важно узнать.
— Максим.
Какая-то мелкая птаха, сев на землю в паре метров от их шалаша, испуганно чирикнула и прыснула в заросли шиповника, вереща оттуда, видимо, ругаясь на тех, кто занял её территорию.
Соня прикрыла глаза, перестав бездумно таращиться на поникшие листья, свешивающиеся с крыши. Но про себя прочла в честь парня заупокойную молитву. Особо религиозной она не была, но и слова знала, и в храм пару раз в год ходила. Не потому что так надо, просто ей нравился запах ладана и горящий свечей. И, при этом, девушка терпеть не могла, когда кто-то начинал указывать, как именно она должна молиться и креститься. В конце концов, она приходила говорить не с ними, а с Ним.
Накатившая откуда-то душной волной усталость, которой не было ещё несколько минут назад, сделала веки тяжелыми, а мысли — ленивыми и неповоротливыми. Странно, она вообще плохо засыпает в незнакомых местах, а уж в таких — тем более… Повернувшись в полудреме, сворачиваясь компактным клубком, Соня прижалась щекой к животу Даниила, который не стал отодвигаться, наоборот, положил на её плечо руку, прикрывая и согревая.
Хорошо, что когда они выйдут к людям, все это здесь и останется. Потому что ей не нужен такой друг, от которого неизвестно чего можно ждать…
Если утром они мерзли, то уже через несколько часов обливались потом и тяжело дышали. Как и предупреждал Астахов, теперь довольно ровная местность сменилась каменистыми выступами и прочими прелестями пейзажа пересеченной местности. Да ещё и солнышко совсем уж ощутимо пригревало, слепя яркими бликами от воды.
Даниил, который первые пару километров прошел, опираясь на вчерашнюю палку-копалку, не стал спорить, когда Соня снова её отобрала и встала рядом, помогая идти. Редкая самоотверженность для женщины, которая не скрывает, что в другой ситуации ей было бы все равно жив он или нет.
Шум прибоя, постепенно усиливающиеся последние полчаса, стал совсем уже близким и четким. Значит, почти на месте.