Клык

Поднял банку повыше, так, что она оказалась в фокусе камеры. И стало отчетливо видно, что…
…внутри плавают два человеческих глазных яблока.
  
27
 
На следующее утро я усадила ребят за всегдашние самостоятельные задания, а сама с головой ушла в изучение интернет-материалов о генной инженерии, биотехнологиях и исследованиях в области стволовых клеток. Что я поняла, это что новейшие открытия могут быть исключительно полезны человечеству. Но изучение вопроса подтвердило мои опасения относительно того, что полотняный Кошмарик слишком рано переключился на опыты на людях. В результате я страшно расстроилась.
Полезла под душ, чтобы хоть чуток успокоиться.
И вот теперь я вылезаю из-под душа и принимаюсь расчесывать свои колтуны. И все-то у меня запутано. И отовсюду-то приходится выпутываться. А теперь еще эта новая заморочка: профессор Ханс и Игги. И возможность новых здоровых глаз для одного из тех, кого я люблю больше всех на свете. Нещадно деру свои космы расческой, и туманная поволока на зеркале медленно начинает испаряться.
Вот тогда-то и глянула на меня из зеркала мутная от пара рожа ирейзера.
Со скоростью света я крутанулась на сто восемьдесят градусов. Готовый к удару кулак выброшен вперед… Никого. Передо мной пустая стена. Я здесь совершенно одна.
Сажусь на край ванны. Сердце колотится, как сумасшедшее.
Со мной такое однажды уже случалось. Давным-давно. Я тогда смотрела на себя в зеркало, а на меня оттуда глядела ирейзероподобная Макс. Но ирейзеров больше нет. Их всех отправили на тот свет на «заслуженный отдых».
Я украдкой взглянула на край зеркала. Пар развеялся. На меня смотрит мое человеческое лицо, мои ясные карие глаза.
Боже, что со мной происходит?
  
28
 
Страшно ругаясь, обшариваю ванную комнату, открываю шкафы, залезаю под раковину, исследую каждый квадратный инч стен и даже провожу пальцами по оконным рамам.
От стука в дверь подпрыгиваю до потолка, как горная коза.
— Кто там?
— Это я.
Открываю дверь и впускаю Клыка. Усмехаясь, он закрывает ее за собой на задвижку. И наконец видит мое лицо.
— Что случилось? У тебя опять физиономия, как у покойника.
Я выдыхаю:
— Ничего.
— Тогда почему у тебя в волосах щетка застряла?
Черт! Медленно вытаскиваю ее из кудрей, стараясь не выдрать себе все волосы.
Снизу из коридора доносятся громкие сердитые голоса и грохот чего-то, видно, свалившегося от удара. Я вздрагиваю и напрягаюсь.
— Ничего страшного. У ребят перемена, — успокаивает меня Клык.
— Ты уверен, что там внизу все в порядке? — Стараюсь, чтобы голос мой звучал как ни в чем не бывало.
Он пожимает плечами:
— По-моему, у них негативная реакция на пребывание в четырех стенах.
Он делает шаг вперед, протягивает ко мне руки и обнимает за талию:
— Что ты все только о них да о них. Давай лучше про нас.
Я теряю дар речи. Мне хочется забыть обо всем на свете и раствориться в его поцелуе. Не думай — живи чувством.
— А где Макс? — доносится снизу голос Газа.
— Где-где? Где Клык, там и Макс, — отвечает ему Игги, и они оба хохочут.
Отодвигаюсь от Клыка. Испортили нам все, поганцы.
— Да не обращай внимания. — Клык снова наклоняет голову и тянется ко мне губами.
Но через секунду я совершенно выхожу из себя.
— Клык, ты такой краси-и-и-вый, — слышу я из-за двери. Голос совсем как мой, не отличишь.
Понятное дело, это Газ. Он голоса имитирует, как Бог.
— Макс, от всех этих горестей я уведу тебя далеко-далеко. Пойдем со мной на край света, моя дорогая.
Если бы я не держала Клыка за руки и не смотрела ему в лицо, и, конечно, если бы я не знала, что он таких пошлостей никогда не скажет, я бы поклясться могла, что это его голос.
Мы с Клыком уперлись друг в друга лбами.
— Смотри, как я им сейчас всыплю!
Чуть не вмазав Клыка в стену, с треском открываю дверь и скатываюсь по лестнице.
— Что происходит? — Я стою руки в боки.
— Здесь — ничего. — Газман хитро щурится. — А вот что там у вас происходит, это еще вопрос. — Он многозначительно повел бровью, и меня бросило в жар.
И тут я вижу груду битых тарелок и разбросанные по полу объедки.
— Чья это работа?
— Это я уронила, — отвечает Газ голосом Надж.
— Не ври, — вступает настоящая Надж. — Они с Игги стали бороться и все повалили.
— А уроки учить дядя будет? — зарычала я.
— Это пока ты с Клыком целуешься да милуешься в ванной? — подкалывает меня Игги. — Пусть дядя уроки учит!
Я онемела. Нахалы! Наглецы! Такого еще не бывало. Придя в себя, топаю ногой:
— Немедленно возвращайтесь к работе! Я кому сказала!
У меня совершенно отказали тормоза. Что, естественно, было большой ошибкой.
  
29
 
После секундного молчания лицо Игги исказилось от гнева. Он содрал с головы наушники и вместе с айподом с размаху швырнул их в дальний угол комнаты:
— Все! Я больше так не могу. Надоело!
— Эй! Они денег стоят! — крикнула на него я.
— Это выше моих сил! — орет он в ответ. — Я часами слушаю про падение Римской империи. Могла бы развалиться и побыстрее. Это все, что я могу про нее сказать.
— У нас первый отдых за сто лет, — бухтит Газзи, упрямо скрестив на груди руки. — А ты из нас все соки выпиваешь. Никакой радости!
Даже Надж, моя всегдашняя надежда и опора, смотрит на меня исподлобья:
— У меня голова раскалывается. А все от твоей истории Франции. Одни сплошные армии, генералы да завоевания. Я знаю, что надо учиться. Я даже люблю учиться. Но есть же какой-то лучший способ это делать. Например, в школу ходить.
Кранты! Если даже Надж против, значит, точно кранты.
Я этого не потерплю! Кто тут главный? Надо переделать планы уроков. Внедрить систему поощрений и наказаний. Стимулы какие-нибудь придумать. Надо…
Надо перестать упираться. Может, надо перестать командовать?
Ага! Идея! Надеюсь, это моя собственная. А не подсказка от Голоса и не ангеловы телепатические внушения.
— Знаете что? — медленно начинаю я. — У меня завтра день рождения. Мне завтра полтора десятка стукнет.
В ответ — недоуменные взгляды. Скажите, я ловко поменяла тему?
— Чо? — обалдело переспрашивает Игги.
— Что слышали. Мне завтра исполняется пятнадцать лет. — Постепенно идея мне и самой начинает нравиться. — А что? Давно пора. Не припомню, когда мое четырнадцатилетие справляли. Надо начать такие вещи записывать. А то скоро со счету собьемся. Ладно, так или иначе, но мне завтра пятнадцать. Объявляю завтра праздник!
— Если тебе завтра пятнадцать, то и мне завтра пятнадцать. — Игги никак не может проститься со своим негодованием.
Я перевожу взгляд на Клыка:
— Хочешь, и тебе исполнится пятнадцать?
Его улыбка растопила мое сердце:
— Хочу.
— А мне тогда пусть будет двенадцать, — радостно подхватывает Надж.
Отталкивая ее, Газман нетерпеливо подпрыгивает на месте:
— А мне девять! А мне девять!
— А мне уже исполнилось семь, но у меня дня рождения не было, — грустно жалуется Ангел.
— Тогда решено. Завтра мы все коллективно становимся на один год старше. И по такому важному случаю завтрашний день объявляется величайшим мировым праздником.
Стая одобрительно загудела в предвкушении веселья, а я счастливо и облегченно вздыхаю.
Два шага вперед — шаг назад. Вот незаменимая тактика мудрого командира. Так себе это и запишите.
  
30
 
«Придумала тоже на свою голову!» — бормочу я себе под нос, оглядывая комнату. День рождения, конечно, — идея прекрасная. А всеобщий день рождения — тем более. Но что я с подарками буду делать?
Иметь или не иметь, такой проблемы перед нами шестерыми никогда не стояло. Сами понимаете, коли вечно в бегах живешь, имущество лучше свести до минимума. Или вообще к нулю. Но какой же день рождения без подарков?