Макс
Меня вдруг осеняет:
— Эй, Клык! Помнишь, в ИТЕКСе на роботов натягивали кожу, чтоб они были похожи на ирейзеров или просто на гуманоидов. С этим, кажись, все наоборот: понимаешь, не просто механику прикрыли, а будто настоящего человека взяли и встроили ему внутрь робота. Вот мерзость!
Клык несколько секунд молча на меня смотрит.
— Тяжело быть Максимум Райд.
— В этом я полностью с тобой согласна. Так и запиши. А то потом будешь говорить, что я всегда с тобой про все спорю. Но ты мне скажи: ты считаешь, что то, о чем я говорю, невозможно? Считаешь, что никто не расценит это как извращение, что в живого человека врастили кибера? Я и сама не могу в это поверить. Это почти так же невероятно, как и подсадка птичьей ДНК на человеческую. Это все из области научной фантастики, а в реальной жизни такого не бывает!
— Ты чего так орешь? — шепчет Газзи, спустившись с лестницы.
— Я не ору, — говорю я, понижая голос. — Я просто оцениваю врага.
— Ну-ну, продолжай оценивать. Пока они не взорвались.
24
Запри Газмана в одиночестве, дай ему пачку зубочисток и миску желе — он, как не фиг делать, сочинит вам из них взрывчатку.
От окна меня как ветром сдуло, и я стремительно закатилась за диван.
— Взорвались? — переспрашиваю его. С нашим Газзи всегда так. Сначала меры предосторожности принимай, а потом уж задавай вопросы.
— Когда вы покинете территорию дома, вы будете ликвидированы по всем правилам военных действий, — талдычит снаружи голос командира.
Газзи хихикнул:
— Вот долдон! Подожди, сейчас увидишь у меня в действии свои «правила военных действий».
Я глянула на Клыка, который быстро заполз под стол.
— Ты куда положил пламясбивающие одеяла?
Он пожимает плечами:
— Не помню.
Темнота в комнате вдруг сгустилась до предела. Исчез падавший из-за занавески отблеск луны. Потом откуда-то издалека донеслись громовые раскаты. Откуда бы здесь быть грозе? Мы в середине пустыни. Не больно-то здесь часто грозы случаются.
— Господи боже мой! Газ что, грозой управлять может? — обеспокоенно справляюсь я у Клыка.
Он в ответ только стонет, уронив голову в ладони.
— Махимум Райд!
— Максимум, болван, Максимум! — не выдержав, огрызаюсь я. Клык втянул голову в плечи.
Новые раскаты грома. Окна дрожат. Из-за спинки дивана выглядываю в приоткрытую занавеску. У командира такое же недоуменное лицо, какое было у Ари.
— Сейчас, сейчас начнется, — доносится с лестницы голос Газзи.
— Это ты подстроил? — спрашивает его Игги.
— Я.
— А ты не можешь направить ЭТО в сторону, подальше ОТ нашего дома?
«Да, да, пожалуйста. Что бы ЭТО ни было, пусть оно „действует“ в другую сторону», — лихорадочно думаю я про себя.
Газзи только хихикает:
— Сейчас начнется!
Внезапно всю округу освещает здоровенная молния. Невзирая на ставни и занавески, в комнате становится светло как днем. Одновременно раздается зловещий шипящий, свистящий звук, и в доме полностью вырубается все электричество. Потом громыхает адский раскат грома, и внутри у меня холодеет.
Воздух содрогается, барабанные перепонки чуть не лопаются от мощного взрыва. И все мгновенно стихает.
Наступает гробовая тишина.
— Классно! Классно все получилось! — возбужденно орет сверху Газман.
Слышу, как наверху наши ему аплодируют.
— Расскажи, ну-ка говори, как там все получилось! — просит Игги. — Ну что вы молчите! Ладно, я даже отсюда горелый запах чую.
— Я же говорю, класс! Вершина наших пиротехнических достижений! — Газ никак не может угомониться и вприпрыжку врывается в комнату.
Мы с Клыком осторожно поднимаемся на ноги.
— Макс, послушай. — Газзи подбегает ко мне. — Мы увидели в отдалении грозовые тучи. Зуб даю, здесь это первая гроза за сто лет. Смотри, что дальше было. На крыше дома — громоотвод, металлический прут, посылающий разряд молнии в землю. Мы его отсоединили, нацелили на боевиков, ну и, само собой, немного над ним поколдовали, чтобы разряд чуток усилить. Какая у нас логика была? Ты же знаешь: они а) хрупкие, б) металлические. А самое важное, они так близко друг к другу стояли, что заряд от одного к другому передался и всех по цепочке их и поджарил.
Он подпрыгивает на месте, торжествующе размахивая руками:
— Я гений! Я герой! Я могу весь мир взорвать!
Брови у меня ползут вверх.
— Но мир взрывать я, конечно, не хочу. — Газ смущенно закашлялся.
— А давайте наружу глянем. — Тотала, очевидно, мучает любопытство, но первому ему высовываться неохота.
Клык уже стоит у окна, отодвигая пальцем занавеску:
— Ага, здорово ты их поджарил. Расплавились как миленькие. Металла даже на консервную открывашку не хватит.
Игги счастливо дубасит Газзи по спине:
— Молоток!
Трах!
— Ас!
Трах!
Как он только сослепу не промахнется и кого другого не пристукнет!
Медленно открываю парадную дверь. Вокруг дома очерчен четкий черный круг — обгорелые, расплавленные, дымящиеся боевики-робиоты, где стояли, там и полегли.
— Посмотрите, можно ли сохранить какое-нибудь оружие, — командую я стае.
Тело командира, двойника Ари, лежит внутри круга, почти что у самой двери.
Подхожу к нему ближе и содрогаюсь. Смотреть на его лежащие на земле останки тяжело. Одна рука оторвана, нога почернела, но глаза открыты и он медленно поводит ими из стороны в сторону, следя за моим приближением. Вблизи я теперь хорошо вижу — он ужасно похож на Ари, но это только слабая копия.
Я могу прикончить сотню роботов и глазом не моргнуть. Перешагну через них и дальше пойду, посвистывая. Но этот — совсем другое дело. Этот больше похож на жертву, и у меня просыпается к нему жалость.
Но потом вспоминаю, что его главное предназначение ликвидировать мою семью-стаю, вспоминаю, что только что похищена моя мама, что его бойцы только что держали ребят под дулами восьмидесяти нацеленных на них «Узи». Я наклоняюсь, чтобы ему было лучше слышно, и говорю:
— Ну, как поживает это г… мистер Чу?
Его голова дернулась, и свет в глазах погас.
— Передавай ему привет, если, конечно, тебя здесь подберут.
Поворачиваюсь к стае и отдаю приказ:
— Собирайтесь. Вещей брать по минимуму. Сматываемся.
25
Только мы входим обратно в дом, раздается телефонный звонок.
— Обыкновенный проводной телефон от электрической сети не зависит, — объясняет Игги, каким-то образом понимая, чему мы все удивляемся.
Хватаю трубку.
— Что?
— Макс, хорошо, что я до тебя дозвонился, — говорит Джон Абейт. — Поступили новые сведения об исчезновении Валенсии, но я бы не хотел обсуждать их по телефону. Нас известили, что за вашим домом ведется наблюдение.
— Думаю, уже не ведется. — Я смотрю на груды мусора за окном.
— Так или иначе, я высылаю за вами машину. Как говорится, береженого Бог бережет. Она будет у вас в течение часа.
— Через час уже рассветет, — ни к селу ни к городу говорю я ему. Меня вновь накрывает волной отчаяния от того, что случилось с мамой. Голова раскалывается, и я вдруг от усталости оседаю на пол. — Присылайте лучше броневик.
26
Рассвет, чуть забрезживший на горизонте и медленно расцветающий в темноте нежными розовыми и кремовыми проблесками, вселяет веру в жизнь и рождает у людей желание радостно встретить новый день.
Я вам сразу скажу: или эти люди совершенные психи, или просто мы знаем другие рассветы.
Такие, как, например, этот: разрушения по всей округе, обугленная земля, вывернутые с корнями и поваленные на землю кактусы, почерневшие обломки металла, расплавленные провода, плюс искалеченные останки бедняги-получеловека, созданного быть слепым оружием в чужой войне.
Когда, подняв облако пыли, за нами приехал бронированный «хаммер», мы все ждали его в гостиной. Ангел и Газзи спят. Надж притихла и сидит в углу, подперев кулаком подбородок. Игги и Тотал дружно храпят на втором диване.