Спасение

— Ну… Что-то вроде секретного совиного агента?
— Можно и так сказать. Глаза у них всегда открыты, а ушки на макушке. Собирают нужную информацию, а потом передают нам. Но здесь эти одиночки долго не задерживаются. Они любят свободу. Помнится, эта полосатая неясыть как-то гостила у нас на острове. Совсем дикая птица, честное слово. Жареного мяса в рот не брала, вежливому обращению тоже не была обучена. Говорила, что ее тошнит от свечей, да и от запаха воска.
— А разве есть и другие кузнецы-одиночки? — быстро спросил Сорен. В голову ему пришла отличная мысль.
— Есть несколько. Кстати, одна белая сова живет совсем рядом с нами. Где-то на границе Пустоши и Серебристой мглы.
— Как его зовут? — не унимался Сорен.
— А с чего ты взял, что это он?
— Но разве… Она? — пролепетал Сорен. Бубо кивнул. — Просто я думал, кузнецами могут быть только самцы…
— А теперь будешь знать, что это не так! — Бубо постучал когтем по стеклянной вертушке, и разноцветные стекла вспыхнули, попав в луч одной из расставленных по стенам пещеры бесчисленных свечей.
— Как ее зовут? — повторил Сорен.
— Понятия не имею. Кузнецы-одиночки предпочитают никому не называть своих имен. Странный народ, я же тебе говорю. — Тут Бубо прищурил глаза и пристально посмотрел на Сорена. — От них всего можно ожидать, к тому же их частенько посещают разные темные птицы. Ты же понимаешь, эти кузнецы делают оружие. Так что смотри, Сорен, не придумывай, чего не следует!
Но Сорен уже почти придумал.
  
ГЛАВА VI
 
Эглантина на распутье
 
— «Берегись Металлического Клюва», вот что сказали мне скрумы, — рассказывал Сорен, сидя в дупле вместе с Гильфи, Сумраком, Копушей и Эглантиной.
— Они произнесли это вслух? — уточнила Гильфи, подпрыгивая поближе к Сорену и запрокидывая головку, чтобы лучше слышать.
— Нет… не совсем. Скрумы не говорят вслух.
— Но как же ты тогда понял, — еле слышно пролепетала Эглантина, — что это были наши мама с папой? Ведь если это правда, значит, они умерли. Они умерли, да, Сорен? — слезы градом катились из ее угольно-черных глаз.
— Да, Эглантина, и мы с тобой уже ничего не можем изменить, — ответил Сорен.
— Умерли — значит умерли! — брякнул грубый Сумрак. Гильфи обернулась и как следует пнула его когтями.
— Эй, Гильфи! Ты зачем пинаешься?
— Сумрак, Эглантина только что узнала, что ее родители мертвы. Неужели ты такой бесчувственный комок перьев?
— Но ведь так оно и есть, я-то здесь при чем? — пробормотал Сумрак, слегка пристыженный ее замечанием.
— И да и нет, — со вздохом ответил Сорен. — Ты спрашиваешь, как я мог слышать наших родителей и почему сразу узнал их… Я не могу точно этого объяснить. Но это были они. Я чувствовал их близость, слышал голоса. Просто их слова не звучали, а рождались прямо у меня в мозгу. Сначала я видел туман или дымку, а потом из него вдруг сформировались фигуры. Понимаешь, я был так близок к ним… Я знаю, это были наши папа с мамой.
— Значит, они все-таки умерли? — подал голос молчавший до сих пор Копуша.
— Понимаете, миссис Плитивер как-то сказала, что незавершенные на земле дела могут не пускать скрумов в глаумору. Мне кажется, у мамы с папой тоже было такое дело. Они должны были предупредить меня о Металлическом Клюве. Нужно во что бы то ни стало разыскать его, а для этого хорошо бы потолковать с кузнецом-одиночкой из Серебристой Мглы.
— Но мы не можем этого сделать! — жалобно пропищала Эглантина. — У меня уроки навигации и гахуулогии, а у нас с этим очень строго, так что я никак не могу прогулять. Особенно я боюсь учительницу гахуулогии. Она говорит, что сейчас наступил самый важный сезон для жизни Великого Древа.
Гахуулогией называлась наука о Великом Древе, которое не только давало приют всем населявшим его совам, но и кормило их своими орехами и ягодами. Строго говоря, каждая часть чудесного дерева так или иначе использовалась в хозяйстве.
— Ты забыла о приближающемся празднике урожая, — напомнил Сорен.
— А что это такое? — не поняла Эглантина.
— Это очень большой праздник, — повернулась к ней Гильфи. — В честь него на три дня отменяются все занятия. Два дня мы все будем участвовать в сборе урожая, а на третью ночь начнется пир. Он будет продолжаться три или даже четыре ночи подряд. Говорят, все наставники в эту ночь напиваются вина из ягод молочника и горланят песни. Так что никто и не заметит, если мы потихоньку улизнем.
— Ох, — вздохнула Эглантина. Она выглядела слегка расстроенной, словно до последнего момента надеялась на какое-то чудо. — И когда начинается этот праздник?
— Через пять дней, — ответил Копуша.
— Через пять дней! — ахнула Эглантина.
— Да, — кивнул Сорен. — Но мы не сможем улететь до начала пиршества. А оно будет почти через неделю.
— Верно, — закивали головами остальные и тут же принялись строить планы. Прежде всего следовало решить, стоит ли полагаться исключительно на свои силы, или привлечь к делу Руби с Мартином. Сорен считал, что это было бы полезно, поскольку угленосы лучше других сов знакомы с обычаями кузнецов, а ему, честно говоря, вовсе не хотелось в одиночку беседовать с незнакомой совой-одиночкой. Он уже чувствовал, что разговор будет непростым. Остальные склонялись к тому, что не стоит поднимать лишнего шума и привлекать к делу посторонних.
Но больше всего Сорена беспокоила сестра. Эглантина уже почти два месяца жила на Великом Древе, но он чувствовал, что она еще не совсем окрепла. Сестра все еще казалась ему слабой — если не телом, то желудком. Но разве он мог обидеть ее отказом?
— А как насчет Отулиссы? — невинно поинтересовалась Гильфи.
— Нет! — хором выкрикнули все.
— Она не умеет держать клюв на замке, — ухнул Сумрак.
— Правильно! — поддержал Копуша. — Оглянуться не успеешь, как она разнесет нашу тайну по всему дереву!
— А мне можно с вами, Сорен? — дрожащим голоском спросила Эглантина.
— А у тебя хватит сил?
— Конечно!
У него не хватило духу отказать ей. И тут еще одна мысль, словно молния, пронзила Сорена.
— Слушайте, но если допустить, что этот Металлический Клюв, кем бы он там не был, мог убить ту полосатую неясыть, то возможно…
Трое друзей как будто прочли его мысли, потому что хором выдохнули:
— Эзилриб!
— Именно! Может быть, Металлический Клюв имеет какое-то отношение к его исчезновению?
Все взбудораженно зашептались.
— Нужно выработать стратегию, — заявила Гильфи.
— Для начала сходим в библиотеку и как следует изучим карты Серебристой Мглы, — вставил Копуша.
— Бубо сказал, что эта сова живет на границе Серебристой Мглы и Пустошей. Значит, ее следует искать в обоих царствах?
— Но зовут-то ее кузнецом из Серебристой Мглы, — возразила Гильфи. — Это означает, что она живет ближе к этому царству.
Обсуждение затянулось. Нужно было решить множество самых разных вопросов. Стоит ли «позаимствовать» боевые когти из арсенала? Пожалуй, лучше этого не делать, потому что даже самые захмелевшие наставники непременно обратят внимание на вооруженных совят. Когда лучше лететь — пораньше или попозже? Какая ожидается погода? Лететь нужно на юг через юго-запад, так что южный ветер будет им очень некстати.
В какой-то момент среди всех этих бесконечных споров и трескотни возникла небольшая передышка. Воспользовавшись ею, Эглантина неслышно отошла в глубь дупла, чтобы тихонько поплакать на своем мягком гнездышке из пуха. Но этот пух не был пухом ее матери. Он не пах мамой, и в нем было не слишком много мха. Эглантина ни за что не хотела показывать своих слез Сорену. Она только что дала ему слово, что у нее хватит сил для полета в Серебристую Мглу. Только бы они взяли ее с собой! Они не должны считать ее ребенком! Во всем Великом Древе было лишь одно место, куда она могла прийти со своим горем — дупло миссис Плитивер. Хорошо бы соседок миссис Пи не было в комнате! Увидев Эглантину в слезах, они тут же разнесут эту новость по всему Дереву. Слепые домашние змеи ужасные сплетницы!