Геометрия любви

После концерта планировалась дискотека. Отличный повод почти незаметно для других пообщаться с кем хочешь. «Вытащу Нику в коридор, и я буду не я, если не докопаюсь, если не разобью ее стальные латы загадочности», – решил Кир.
Но все, конечно, получилось совсем иначе, чем он думал.
* * *
Кирилл со злостью затушил сигарету о стену. День явно выдался неудачным, а настроение прочно остановилось на минусовой отметке. Даже любимый вид из окна не приносил радости и не успокаивал. Возможно, дело в том, что с наступлением настоящей, не календарной весны город словно вылинял, а среди снеговых просторов появились некрасивые темные проплешины. А возможно, и не в этом.
Вероника… Это имя действовало на него, как зубная боль. Раньше он не думал о Нике Поляковой, не замечал ее и не выделял среди других девчонок. Неужели всему виной ее слова на концерте и то, как решительно она отказалась с ним встретиться! К счастью, коридор во время их разговора был пуст, и не оказалось свидетелей его позора. Вероника никогда не была в школе популярной личностью, более того, девчонок симпатичнее ее – пруд пруди. И вот пожалуйста! Самая невзрачная, простенькая отшила его – Кира!
Как же он был зол! В тот день, вернувшись на сцену, он кое-как закончил выступление, затем началась дискотека, и Кир зачем-то пригласил на танец Дашу. Хотя что уж там, нужно признаться хотя бы себе: он поступил так ради того, чтобы получить возмещение морального ущерба. Чтобы удостовериться в том, что очень нравится девчонкам. Если, конечно, не брать в расчет всяких ненормальных. А зачем вообще думать о ненормальных? Чем они дальше, тем лучше. У него и своих проблем хватает.
Проблем и действительно оказалось предостаточно. Во-первых, разногласия с родителями, которые упорно хотели сделать из Кирилла юриста и не понимали, что по призванию он музыкант; во-вторых, дела в школе, которые он, признаться, основательно забросил, и его уже стращали окончанием четверти – даже хваленое обаяние давало осечки (Ника сглазила, вот ведь ведьма! Больше некому!); в-третьих, опять же, Даша. Стоило раз дать слабину, пригласив ее на один-единственный танец, и она опять вцепилась в него, точно клещ.
«Ну все, ты пропал! Она на тебя серьезно глаз положила! – смеялись Женек и Димка. – Теперь, смотри, еще жениться придется! И все, скажи „good by“ карьере. Дашка тебя точно из дома не выпустит!»
«Авось обойдется! Может, еще и не женюсь!» – отшучивался Кирилл, чувствуя, что такие шутки нравятся ему все меньше и меньше.
Он постоял еще немного, вдыхая тревожный весенний запах, и пошел обратно в квартиру. Хорошо хоть родители на работе. Мама и отец, конечно, догадываются, что он курит, но все же следует придерживаться существующего статус-кво и дипломатично брызгать в рот из баллончика, отбивающего запах табака.
Кирилл налил воды и щелкнул кнопкой чайника, чтобы сделать кофе, и пошел к себе, где, включив ноутбук, загрузил страничку дневников. Чтобы не отсвечивать, он зарегистрировался здесь под ничего не говорящим ником, и просматривал дневники одноклассников и знакомых. Дневник Даши Кир открыл как-то раз, впечатлился и решил больше не лезть – во избежание негативных последствий. А вот дневник Вероники Поляковой периодически просматривал, не добавляя к себе в избранное, чтобы, опять же, не выказать интереса.
Сегодня у нее появился странный пост.
 ЗИМНЕЕ НАСТРОЕНИЕ 
 Уже настала весна, но сегодня, когда я возвращалась из школы, вдруг пошел крупный снег. Медленные снежинки ложились на мои ресницы. Тут им почему-то начинало казаться, что это – мои слезы. От этих мыслей снежинки таяли и действительно плюхались на нос, на щеки упругими капельками воды. Я и зима. Лицом к лицу. Глаза в глаза. Глаза у зимы ясные, уводящие прочь. Я шла по бульвару. Там, где весна уже пытается пробить себе дорогу, но снега еще много, зима отчаянно сопротивляется, и я вдруг поняла, что не могу представить, что когда-то здесь обитало лето. 
 Однако все движется по кругу, вращается в бесконечно-белом круговороте. И даже слезные снежинки, текущие по моим щекам, верят, что еще чуть-чуть – и они вернутся на небо. 
Под постом – ни одного коммента. Ну, да что здесь комментировать? Всего лишь настроение, но все же, кажется, нечто большее, чем обычный девичий треп. Читая дневник, Кирилл уже замечал, что письменно Ника выражается гораздо красочнее и свободнее, чем устно. Впервые он открыл ее дневник с опасением наткнуться на запись вроде: «Ой, а представляете, девчонки, что было! Кир предлагал мне встретиться, а я послала его подальше!» Но нет, ничего подобного. В тот день Полякова ничего не написала, а на следующий в ее дневнике появилось что-то лирично-грустное, без какой-либо конкретики, но Кириллу показалось, что ей плохо и неуютно.
Очень странная девушка. Странная и необычная. Что-то в ней все-таки есть…
Кирилл еще некоторое время сидел перед компьютером, уставившись в экран, и вдруг вспомнил, что вода для кофе давным-давно закипела.
Он закрыл окно программы и направился на кухню.
  
Глава 3
 
Одиночество вдвоем
 
«Кир! Ну давай сегодня встретимся!» – ныла в трубку Даша.
Кажется, он окончательно запутался в отношениях с ней. Иногда, из странного чувства то ли жалости, то ли безразличия, Кирилл даже соглашался на ее предложения оттянуться в клубе. А может, ему льстили полные зависти взгляды друзей. Все-таки Даша очень симпатичная, в этом ей никак не откажешь. В общем, они шли на какую-нибудь дискотеку, танцевали до изнеможения под чужую нелюбимую музыку. А затем, стоя в холле под мигающей лампочкой, ослепленный огнями и одурманенный сигаретным дымом, он зачем-то целовал ядовито-розовые губы, и потом от ее помады ужасно болел живот. Была это аллергия на помаду или на тягостные отношения, сказать Кир не мог. Он просто ужасно запутался и не знал, как выбраться из им же самим намотанного клубка.
«Нет, не сегодня», – ответил он, глядя, как в матово-черную грязь на обочине дороги падает мелкий снег. Надо же, уже за половину марта перевалило, а все снег и снег… сколько же можно… Хотя сегодня это даже красиво. Мелкие искорки вспыхивают в свете фонарей и ложатся на черное – для того, чтобы тут же растаять.
«Ну почему, Кир? Я так соскучилась!» – доносилось из трубки.
И тут он увидел ее.
Вероника Полякова шла по другой стороне дороги, одетая в какое-то короткое черное пальто. Сегодня она выглядела словно женственнее и старше, чем всегда. Может, дело в пальто, сменившем обычную унисексовую куртку, возможно – в этом мелком волшебном снеге и пролегающей между ними дороге, по которой проносились машины.
«Кир?! Ну что ты молчишь?»
Он скривился. Голос в трубке показался совсем чужим и безнадежно фальшивым.
И как он мог во все это ввязаться?!
«Извини, мне некогда», – ответил он и нажал отбой. Телефон тут же разразился мелодией входящего, но Кирилл не стал принимать вызов, а напротив, отключил мобильник и засунул его во внутренний карман куртки.
Они шли параллельно. Он по одной стороне дороги, она – по другой. Расстояние между ними было не слишком большим, но он чувствовал его непреодолимым. Даже если бы он сейчас перебежал дорогу… Нет, это ни к чему бы не привело. Она уже высказалась, и высказалась вполне определенно.
И все-таки чем она его зацепила, эта обычная тихая девчонка?.. Когда эта нелепая Ника, над которой он ухохатывался на концерте в музыкалке, вдруг стала что-то для него значить? Когда любопытство сменилось стремлением докопаться до ее сути, а это стремление, в свою очередь, сменилось чем-то другим, пока еще неопределенным, но влекущим, словно магнит?..
Кирилл шел, а в ушах его сама собой начинала звучать песня.
 
 
 Черно-белая ночь, черно-белые дни. 
 
 Мы с тобою идем по проспекту одни — 
 
 Среди сотен машин, среди тысячи лиц 
 
 Мы идем, и снежинки слетают с ресниц. 
 
 
 
 Черно-белый мираж, черно-белая боль. 
 
 На ботинках осталась от слез твоих соль. 
 
 Мы идем, выпив чашу до самого дна, 
 
 Мы шагаем вдвоем: я – один, ты – одна…