Геометрия любви

– Что «так»? – переспросил Кир, чтобы родители не заметили, что он испугался.
– А «так» это значит то, что если ты не хочешь ехать, можешь не ехать. Мы с мамой поедем вдвоем, однако в Москве без надзора мы тебя не оставим. В общем, выбирай, где ты проведешь каникулы – у тети Вали под Саратовом или с нами в Риме. Я все сказал.
Отец работал юристом лет двадцать, а то и больше, поэтому любил предельно точные формулировки.
– В Рим, – согласился Кирилл, чувствуя, что в предоставленном ему выборе содержался некий изъян, но не будучи в силах сделать с этим что-либо. Спорить с отцом – себе дороже.
После ужина Кирилл пошел к себе и первым делом заглянул в почту. Ящик был пуст. «Может, оно и к лучшему?..» – подумал он, включая в наушниках музыку.
Письмо пришло только на следующий вечер.
  
Глава 4
 
Вечный город Рим
 
Конец четверти оказался весьма предсказуем. Большая часть троек, среди которых, словно нарочно, затерялись несколько пятерок, укоризненный взгляд классной – а ведь мог бы учиться гораздо лучше! – и свобода!
Предстоящая поездка все больше захватывала воображение Кирилла. Несколько последних вечеров он сидел дома, читая об этом удивительном и действительно вечном городе, покорившем когда-то половину мира, и словно наяву видя блеск шлемов и коротких мечей, алые плащи чеканящих шаг солдат-легионеров.
Отец, пару раз заставший Кира за разглядыванием картинок, изображающих батальные сцены времен Римской империи, довольно ухмыльнулся. Он явно был рад, что сын сидит дома, занимаясь почти что делом вместо того, чтобы шляться по двору в сомнительной компании и бренчать на гитаре. Кирилл не раз слышал от отца выражение «римское право» и знал, что тот, как юрист и человек, любящий порядок, очень уважает империю. Рассказы о великом Риме сопровождали Кирилла, наверное, с самого детства – с тех пор, когда отец счел необходимым просвещать своего отпрыска. Но сам он смотрел на него совсем другими глазами. Они с отцом все же совершенно разные, и за одними и теми же фактами видят каждый свое. Взять те же завоевательные походы в Галлию. Для отца они – необходимость, связанная с развитием империи, накопление и расширение сферы влияния, для него – неудержимость молодой крепкой силы, которой тесно в узких рамках. Кирилл и сам иногда чувствовал нечто подобное, и тогда появлялись его песни.
«Интересно, каков этот город на самом деле?» – думал Кирилл, глядя на карту, заботливо указывающую туристам все возможные достопримечательности.
– Кирилл! Возьми трубку! Тебя! – заглянула в комнату мама.
Он нехотя взялся за телефон.
– Салют! Ну что, пакуешь чемоданы? – раздался в трубке Сашкин голос. Он всегда словно торопился, и слова набегали друг на друга, сталкивались в воздухе.
– Ага. Типа того. Что звонишь?
Сашка не обиделся. Он вообще никогда не обижался.
– Так, хотел новости рассказать. Если тебе интересно… – приятель сделал многозначительную паузу.
Кириллу были не то чтобы слишком интересны его новости. Он вздохнул, смиряясь с неизбежным:
– Ну давай.
– Я о Дашке! – пояснил Санек, будто это вообще требовало пояснений. – Все-таки она на тебя крупно обиделась.
– Да? – Кирилл рассеянно пошевелил мышкой, возвращая на экран изображение карты. – А я и не заметил.
А ведь она действительно давненько не попадалась ему на глаза! Вот бы обижалась подольше. И чем дольше – тем лучше, спокойнее.
– Мы с ней вчера в кино ходили, а потом целовались в подъезде. Ты точно не против?
И непонятно, то ли Сашка и вправду беспокоится, то ли просто хвастается. Впрочем, скорее второе.
– Совсем не против! – засмеялся Кир. – А очень даже «за». Забыл, кто тебе первое свидание устроил?
– Тогда… я хотел попросить… – Сашка замялся, – ты ей и дальше надежды не давай, а то девчонки… они такие…
– «Сердце красавицы склонно к измене!» – пропел Кирилл, подражая басу оперного певца.
– Типа того, – хихикнул приятель. – К тому же, если нас сравнивать, понятно, кого она выберет. Ты у нас звезда, и девчонки тебя любят.
Кириллу стало неприятно, к тому же он опять не понимал, что это – грубая лесть или скрытая издевка. Сашка иногда раздражал его, однако ссориться с ним было нельзя – хотя бы из-за всегда доступной квартиры. Где еще им собираться, если не у Сашки?!
– Это все новости? Извини, я сейчас занят, – сухо ответил Кир, наугад щелкая по какой-то достопримечательности. Церковь францисканцев со склепом, украшенным скелетами монахов – надо же, как любопытно!
– Ну давай, римлянин, счастливо!
К Сашке вернулись былая бравада и хорошее настроение.
Кирилл положил трубку и с минуту смотрел на экран. Зайти, что ли, в дневники, посмотреть, что нового…
* * *
Перелет Москва – Рим. Всего несколько часов в дороге, и вот перед ним Вечный город, ставший легендой. Как странно бродить по его узким улицам, прикасаться рукой к холодному камню зданий, о которых читал, постепенно, словно еще не веря самому себе, осознавать, что все это – на самом деле.
Город увлек Кирилла, поразил и тут же безоговорочно влюбил в себя.
– Ну вот, а еще не хотел ехать, – посмеивался довольный папа. – Я ведь плохого не посоветую. Вот, кстати, и про институт подумай. Потом еще мне «спасибо» скажешь.
Но Кириллу было не до споров. Он довольно быстро понял, что не попадает в неторопливый ритм, избранный родителями. Ему хотелось большего: долгих прогулок, больших впечатлений, его гнало вперед чувство, сродное чувству голода: больше, больше, больше. Город манил за собой, увлекая в лабиринты улиц, сверкал отраженным в стальной воде Тибра по-летнему ярким солнцем.
Стоя там, у великой реки и глядя на носящихся над водой крупных чаек, Кирилл чувствовал, как неслышимая, но мощная мелодия наполняет его, бьется в ушах вместе с биением пульса. И легко, будто дыхание, у него родились строки:
 
 
 На крови, на боли, на надежде — 
 
 На семи холмах, как было встарь, 
 
 Он стоит, раскинувшись, как прежде, 
 
 Город-государство, город-царь. 
 
 
 
 И дыханье застревает в горле 
 
 Оттого, что я отравлен им, 
 
 Оттого, что золотом – на черном 
 
 Есть великий, старый, вечный Рим. 
 
 
Слова еще звучали у него в ушах, когда Кирилл почувствовал прикосновение к плечу. Вздрогнув, словно его разбудили посреди сладкого сна, он обернулся.
Перед ним стояла девушка – невысокая, стройная, с кудрявыми каштановыми волосами по плечи, выразительным красивым лицом и совершенно необыкновенными зелеными глазами.
– Ciao! Lei parla il italiano?  [4] – спросила она, а зеленые глаза так и искрились смехом.
– No. Only English. Ore Russian of course,  [5]– ответил Кир, несколько сбитый с толку неожиданным появлением энергичной незнакомки.
– О!.. – Она легко перешла на английский. – Так ты русский? Никогда не была знакома с настоящим русским! Как интересно!
– Москва, водка, балалайка, медведи, – с готовностью подсказал Кирилл.
Девушка засмеялась. «Очень хорошенькая. Очень», – машинально отметил он.
– Не обижайся! – Отсмеявшись, она откинула волосы с лица, продемонстрировав изящную руку с тонким запястьем и длинными пальцами. – Я сама – продукт двух культур, и во мне их худшие части.
– Неужели? – Кирилл не знал, как реагировать на эту смешливую, подвижную, как ртуть, девушку. Она даже на месте не могла стоять спокойно – пританцовывала, щелкала пальцами и, казалось, каждую секунду готова была сорваться и унестись прочь – так же неожиданно, как и появилась.