Привет, давай поговорим

— То есть — вы повторяли алфавит.
— Именно.
— Сейчас февраль.
— Что, простите?
— Занятия начались в конце августа. И за шесть месяцев вы дошли только до буквы «Б»? — Мама сжимала и разжимала кулаки. Я ни разу не видела, чтобы она кого-нибудь ударила, но в такие моменты мне кажется, что она вполне на это способна.
— С какой стати вы мне указываете, что я должна делать на уроках? — раздраженно спросила миссис Биллапс.
— А с какой стати вы мучаете этих детей бессмысленными заданиями?
— Да как вы смеете? — вспыхнула миссис Биллапс.
— Я много чего смею, если дело касается моей дочери или остальных детей в этом классе! — мамин голос зазвучал угрожающе.
— Вы не понима… — начала миссис Биллапс, но мама не дала ей договорить.
— Нет, миссис Биллапс, это вы не понимаете! — Тут мама помолчала, будто изо всех сил старалась взять себя в руки, потом продолжила: — Послушайте, вы когда-нибудь говорили себе, сидя перед телевизором: если опять покажут эту рекламу, я закричу?
Миссис Биллапс медленно кивнула.
— Или в машине: еще минута в этой пробке, и я взорвусь?
— Да, наверное…
— Ну вот, что-то подобное произошло с Мелоди. Она подумала: если меня опять заставят учить букву «Б», я закричу! И закричала. По-моему, она ни в чем не виновата, а вы как считаете?
Учительница перевела взгляд на меня, потом снова на маму.
— Ну, если посмотреть с этой стороны… — кажется, миссис Биллапс тоже начала успокаиваться.
— Мелоди знает не только все буквы и звуки, она узнает на карточках несколько сотен слов. Она складывает и вычитает в уме. Я ведь говорила об этом на последнем родительском собрании! — Было видно, что мама очень старается снова не вспылить.
— Я думала, вы преувеличиваете. Родители не всегда адекватно воспринимают таких детей.
— Если вы еще раз назовете их «такими детьми», я тоже взорвусь, — предупредила мама.
— Но ведь у Мелоди действительно ограниченные умственные и физические возможности! Миссис Биллапс очень хотелось поставить маму на место. — Вам надо смириться с этим.
Зря она это сказала. Мама взорвалась.
— Да, Мелоди не говорит и не ходит, но она очень, я повторяю, очень умная! И это вам придется с этим смириться!
Миссис Биллапс даже попятилась.
— Вы хоть читали записи предыдущего учителя? — Мама продолжала надвигаться на нее. — Мелоди с удовольствием слушает аудиокниги.
— Я стараюсь непредвзято относиться к ученикам. Не хочу полагаться на чье-то мнение. Возможно, эти записи и лежат в столе, но я в них не заглядывала.
— Ну так загляните!
— Не указывайте мне!
— Я сейчас взорвусь, миссис Биллапс, с ядовитой улыбкой произнесла мама. — Да, вот еще что. Можно взглянуть на диск с вашей чудесной музыкой?
— Конечно, — на лице миссис Биллапс наметилась улыбка. — Дети очень любят эти песенки.
— Правда?
Учительница нажала кнопку «Стоп» на проигрывателе.
«Ля-ля-ля-ля…» оборвалось.
Вилли со свистом выдохнул.
Мама взяла протянутый ей диск, вытащила из сумочки пятидолларовую купюру, вложила ее в руку учительницы и с громким щелчком сломала диск пополам. Прямо у миссис Биллапс перед носом.
— Эти ваши песенки — просто изощренное издевательство!
Фредди и Мария засмеялись. Глория прошептала: «Спасибо».
На мгновение мне стало жалко миссис Биллапс. Вид у нее был глупый и растерянный. Она так ничего и не поняла.
Мама подошла к раковине, открыла теплую воду, намочила сразу несколько бумажных полотенец и не спеша вытерла мне лицо. Мокрые бумажные полотенца показались мне удивительно мягкими, а мамины руки — удивительно нежными. Потом она проверила все ремни на коляске, причесала меня, поцеловала на прощание и вышла из класса.
После весенних каникул миссис Биллапс не вернулась — до конца года уроки у нас заменяли разные учителя. Наверное, до нашего класса она думала, что работать с теми, кто глупее тебя, проще простого.
Она ошибалась.
  
Глава восьмая
 
 Очень долго мы жили вчетвером: я, мама, папа и моя золотая рыбка Олли. Она появилась у меня в пять лет и прожила почти два года. По-моему, немало для золотой рыбки. Как ее зовут, знала только я, но это не важно. Рыбку мы с папой выиграли на ярмарке. Думаю, ей в жизни пришлось несладко, еще хуже, чем мне. 
Маленький круглый аквариум с Олли стоял на столике в моей комнате. Дно было засыпано мелкими розовыми камушками, из которых торчала пластмассовая коряга, — сильно сомневаюсь, что в природе существуют камни и коряги таких цветов.
Весь день золотая рыбка плавала по кругу, изредка подныривала под корягу — и снова по кругу, вдоль стеклянной стены, всегда в одну сторону. Два раза в день, утром и вечером, когда мама бросала в аквариум корм, Олли подплывала к кормушке, заглатывала корм и какала, а потом снова принималась кружить по аквариуму. Я очень ее жалела.
Меня хотя бы вывозили на улицу, в магазин, в школу. А рыбка дни напролет плавала по кругу — кажется, даже не спала. Во сколько бы я ни проснулась, даже среди ночи, Олли кружила по аквариуму. И все время открывала и закрывала рот, будто хотела что-то сказать.
А однажды — мне тогда было лет семь — рыбка выпрыгнула из аквариума. Я как раз слушала радио мама наконец-то сообразила, что я люблю музыку кантри, и поймала станцию, где ее крутили. Мне было очень хорошо и уютно: желто-оранжевые мелодии пахли лимонами, рыбка мирно плавала по кругу.
Вдруг Олли метнулась ко дну, рванулась вверх и выпрыгнула из аквариума. Она хватала ртом воздух и билась на столе. Ей стало нечем дышать, она вытаращила глаза, жабры оттопырились — бедная, когда прыгала, она и не догадывалась, что ее ждет за стенами аквариума.
Надо было что-то делать: без воды рыбка умрет очень быстро. Я громко заплакала. Мама почему то не прибежала сразу. Может, вышла за почтой. Я заплакала еще громче. Закричала. Потом завизжала. А рыбка все билась на столе, хватая ртом воздух. Ей срочно нужна была вода.
Я вопила изо всех сил, а мама не шла. Где же она? Ждать больше нельзя! Я потянулась к столу, к аквариуму. Нужно было плеснуть на Олли немного воды, чтобы она продержалась еще чуть-чуть, до маминого прихода. Я зацепилась согнутыми пальцами за край аквариума и дернула. Аквариум опрокинулся, вода залила все: стол, ковер, меня, Олли. Мне показалось, что на пару секунд рыбке стало легче.
Все это время я громко ревела. Наконец-то по лестнице взбежала мама. Она распахнула дверь, окинула взглядом комнату, увидела перевернутый аквариум, умирающую золотую рыбку.
— Мелоди! Что ты наделала! Зачем ты опрокинула аквариум? Рыбка же умрет без воды! — закричала мама.
Ясно, что рыбы не могут жить без воды, — а из-за чего же я вопила, звала на помощь?
Мама бросилась к столу, схватила Олли, осторожно опустила ее в аквариум и побежала в ванную наливать воду. Но было поздно.
Золотая рыбка умерла: то ли слишком долго пробыла без воды, то ли вода в кране оказалась неподходящей температуры.
Вернувшись в комнату, мама еще раз меня отчитала:
— Твоя рыбка умерла, Мелоди. Зачем ты с ней так поступила? Она была такая маленькая, такая беззащитная. Ей было хорошо в аквариуме.
Сомневаюсь, что Олли сильно нравилось в аквариуме. Может, ей опостылело всю жизнь носиться по кругу над пластмассовой корягой, потому она и выбросилась. Просто дошла до точки. Иногда со мной тоже что-то такое бывает.
Объяснить маме, что на самом деле случилось, я не могла. Я ведь пыталась спасти Олли! Мама злилась на меня, а я на нее: приди она чуть быстрее, моя рыбка осталась бы жива. Я отвернулась, чтобы мама не видела, как я плачу.
Глубоко вздохнув, мама вытерла воду и ушла. Музыка все звучала, только цвета поблекли. На столе было пусто.
Еще долго мне не хотелось никаких домашних животных. Но на мой восьмой день рождения папа принес домой большую коробку. В ней явно было что-то живое, и оно так и норовило выбраться наружу. Не успел папа опустить коробку на пол, как оттуда выскочил мохнатый золотой шар! Щенок! Щенок золотистого ретривера! Я завизжала от радости, задрыгала ногами. У меня появился щенок!