Снегурочка с динамитом

 
Илона Волынская, Кирилл Кащеев
Снегурочка с динамитом
 
Глава 1
ПОХИЩЕНИЕ ХАРЛИ
– Не надо идти в школу, тарьям-пам-пам! – небольшого роста девочка в шубке из светлого пушистого меха походила на лохматый снежный ком, весело подпрыгивающий на заснеженном тротуаре. Сходство усиливали болтающиеся у девчонки в каждой руке белые целлофановые пакеты, набитые так, что казались совершенно круглыми. Тяжесть заставляла девчонку сгибаться чуть не до земли, так что казалось, по тротуару катится не один, а целых три снежных кома. Впрочем, никакая тяжесть не способна была испортить ей настроение. – Не надо идти в школу, тарьям-тарьям-пам-пам! – скорее пропыхтела, чем пропела она.
– Катька, смени пластинку! – раздраженно пробурчал топающий вслед за ней мальчишка постарше. Полотняные сумки в веселую клеточку, которые волок он, раздулись и трещали по швам. Через их края перевешивались перья по-зимнему бледного и чахлого, словно простуженного, зеленого лука, раздвоенным крылом торчал замороженный рыбий хвост, в локоть мальчишке упирался батон колбасы.
В ответ на окрик девчонка коротко оглянулась через плечо, насмешливо сверкнув круглыми темными глазищами, и на тот же мотив монотонно затянула:
– Завтра Новый год, тарьям-пам-пам!
Сменила.
Пацан покрутил головой, примериваясь, куда бы бросить сумки, чтоб зафитилить во вредину снежком.
Здоровенный белый гусь неодобрительно покосился на мальчишку, строго гоготнул и, солидно переваливаясь, зашлепал по выбеленному снегом асфальту, всем видом намекая, что им некогда и надо поторапливаться.
– Классно вам! – пробормотал идущий навстречу дядька в расхристанной куртке. Судя по его изрядно заплетающемуся языку, праздновать Новый год он начал заранее, не дожидаясь 31 декабря, – рождественский ужин своим ходом топает, и тащить не надо!
Девочка охнула и возмущенно уставилась на прохожего. Гусь стремительно повернулся и, растопырив широченные крылья, гневно зашипел на обидчика. Дядька громко икнул и привалился к стене дома.
– Говорила мне жена, до завтра не пить, – пробормотал он, нервно вытирая враз вспотевшую физиономию концом шарфа, – тогда и не будут гуси в валенках мерещиться.
И бочком-бочком, вдоль стены, пачкая известкой свою и без того не слишком чистую куртку, проскользнул мимо. Оказавшись за спиной у ребят и птицы, он еще раз оглянулся, пристально поглядел гусю на лапы – и припустил прочь.
– Двадцать третий, – удовлетворенно кивнул мальчишка, стараясь ловчее перехватить врезающиеся в ладони ручки сумок. – Если б не новогодние покупки, народ вокруг вообще б штабелями лежал. Правильно близняшки говорили, что гусь в валенках – это стильно до полного офигения.
– Сами небось по снегу босиком не бегают! Гусь тоже человек, он не обязан мерзнуть и простужаться только потому, что у нас народ фигеет от любой ерунды! – возмутилась девчонка, сворачивая в переулок.
Гусь гоготнул, выражая свое полное согласие, укоризненно поглядел на мальчишку и направился следом, шлепая лапами в вышитых ярко-синих валеночках с пушистой меховой опушкой.
– А я что? Я разве против? – слегка смущенно пробормотал мальчишка и потащился за ними, волоча сумки.
– У меня сейчас кулек треснет, – пробормотала девчонка, приседая под тяжестью.
– Пошли, переложим, – хрипло скомандовал мальчишка, сворачивая к приткнувшейся у самого края тротуара сломанной скамейке. Деревянные сиденья и спинка давно развалились, но бетонные опоры по-прежнему торчали из наметенного у бровки грязноватого сугроба. На них пацан с облегченным вздохом свалил свою неподъемную ношу. – Ну мы и нагребли! – со смешанным чувством раздражения и удовлетворения выдохнул он и дрожащими от усталости руками поправил на носу сползающие очки.
– Говорила тебе, надо проходными дворами идти! Там вдвое ближе! – девчонка едва успела в последнюю минуту перехватить пакет, из разлезшегося угла которого выглядывали цветные пробочки пакетов с кетчупом и хреном.
– Помнится, в кого-то недавно в проходняках стрелял. [1] Не в тебя, случайно? – ехидно поинтересовался пацан, разыскивая по карманам еще один пакет.
Девчонка сразу насупилась, и он примирительно добавил:
– Кать, уже недалеко совсем. Может, кто из соседей ехать будет – подвезут.
Катька окинула сваленные на бетон сумки тоскливым взглядом, потом перевела его на заснеженную дорогу, по которой, пользуясь передышкой, солидно прогуливался гусь, оставляя поверх многочисленных следов шин овальные отпечатки валенок.
– Как же, жди! – безнадежно буркнула она. – Утро, все только на работу разъехались, никто еще домой не собирается. Вадька, а мы ничего не забыли? – озабоченно заглядывая в сумки, переспросила Катька. – А то мама нам с тобой устроит!
– Даже если забыли, пусть твой гусь обратно идет! – огрызнулся Вадька, натягивая новый пакет поверх треснувшего. – А то как обувь носить – так он человек, а как тяжести таскать – так его нету! Мог бы хоть пакет с сахаром в клюв взять!
Гусь старательно сделал вид, что по-человечьи не понимает, и на всякий случай отошел подальше.
Издалека послышался рокот мотора. Катька напряженно уставилась на въезд в надежде увидеть знакомую машину. Но в переулок, тяжело ворочая снег колесами, свернул небольшой закрытый грузовичок. На лице девочки отразилось разочарование. Мальчишка вздохнул и снова принялся копаться в сумке, поглядывая на неспешно приближающийся фургон.
– Уйди с дороги, Евлампий Харлампиевич, что ты там торчишь, как маленький! – тоном строгой мамаши прикрикнула на гуся Катька.
Скрипя валенками по снегу, белая птица неторопливо двинулась к тротуару, но не к тому, где стояли ребята, а к противоположному. Грузовичок въехал в переулок, заслоняя стоящего на другой стороне улицы гуся от ребят. Девочка обеспокоенно приподнялась на цыпочки и завертела головой. Мальчишка, не обращая ни на что внимания, продолжал раскопки в сумке, то и дело поправляя сползающие на нос очки.
Дальше все произошло очень быстро. Грузовичок въехал колесом в колдобину. Что-то хлопнуло, внутри грузовика коротко металлически лязгнуло, задние дверцы распахнулись во всю ширь... и из кузова посыпались ящики – небольшие, решетчатые... Стоящая у края тротуара Катька с изумлением уставилась на разлетевшиеся по дороге клетки – маленькие и побольше, высокие, куполом и квадратные, в каждой из которых бились, крякали, гоготали, пищали и вообще всячески выражали свое возмущение птицы.
Раздался отчаянный скрип тормозов, грузовичок занесло на скользкой дороге, он развернулся, перегородив переулок. Птичий крик перекрыли человеческие голоса – не столь многочисленные, но оповещающие о своем недовольстве так выразительно и подробно, что девочка почувствовала себя неловко. Хотя кто его знает, может, ушибленные птички сейчас ругаются еще хуже, просто понимает их только гусь Евлампий Харлампиевич?
Продолжая высказываться, из кузова выскочили два молодых мужика в фирменных спецовках с надписями на спине и со всех ног рванули к клеткам. От кабины с криками «Скорее, пока птицы не померзли!» уже бежал шофер. Вся троица вихрем пронеслась вдоль переулка, подхватывая клетки с их орущими обитателями и торопливо швыряя их обратно в темные недра фургона. Катька и оторвавшийся от раскопок в сумке Вадька не успели и охнуть, как пернатые уже были перекиданы обратно в кузов. Непрерывно ругаясь, один из мужиков в фирменном комбинезоне наскоро закрутил кусок проволоки взамен треснувшей скобы засова и хотел уже вслед за товарищем прыгнуть в фургон... И вдруг остановился:
– Ах ты ж... – следующая выразительная тирада сотрясла беззащитный переулок так, что с чахлых деревьев осыпался снег. – Тут еще один! Без клетки! – и мужик стремительно метнулся за грузовик. Из-за прикрывающего его кузова снова донеслось хлопанье крыльев... и гусиный гогот. Очень знакомый гогот.