Принцесса грез

– А ты как думала? Хоть тут некоторые вместо географии и почитывают нам всякую ерунду, но отметки, между прочим, ставят. Их тебе в специальный табель потом выпишут, чтобы ты в родную школу отвезла. Думаю, «неаттестат» по географии тебе ни к чему. Зачем дома пересдавать какую-то географию, если тут можно тихонечко сидеть, мозгами не шевелить, слушать про тигров или сусликов и при этом иметь «четвертак»?
– Ну… я тогда скажу, что у меня живот схватило… – начала сочинять Алена.
– Даже не вздумай! – возмутилась Соня. – Я сказала, что у тебя еще на математике зуб болел. Так что ты уж держись этой версии.
Алена не успела ни кивнуть в ответ, ни поблагодарить Соню за заботу, потому что в разговор вмешалась Марианна. Она была чрезвычайно бледна. Губы запеклись. Девочка пыталась отодрать засохшие корочки кожи зубами, постоянно облизывала губы, но они все равно быстро сохли. Видно было, что Марианна здорово нервничает.
– В общем, так, – довольно резко обратилась она к Алене. – Я тебя еще раз предупреждаю: не оставишь в покое Степана, будет хуже. Никакие зубы не покатят… Я скажу завучу, что у тебя ничего не болело! Что ты просто прогуляла сегодня четыре урока! Кроме географии, были еще русский с литературой и английский! Тебе все придется пересдавать!
– Брось, Марианка! – попыталась вразумить ее Соня. – Зачем тебе это надо?! Алена сделает вечером все, что задано, и дело с концом!
– Ха! Она еще спрашивает, зачем мне это надо! Неужели тебе до сих пор не все понятно? Вот если бы у тебя, Сонька, отняли любовь, что бы ты сделала?!
– Ну… не знаю… Но козни строить точно не стала бы.
– А вот это неизвестно! Просто у тебя еще не было такой любви! А если вдруг будет, а кто-то попытается в нее встрять, то, может, и кислотой обольешь! В таких делах ни за что ручаться нельзя!
Алена не дала Соне ответить.
– Знаешь, Марианна, – начала она, внутренне содрогнувшись, – можно, конечно, меня сдать завучу, можно и кислотой облить, – но разве этим вернешь… любовь…
– А никто не знает, чем ее можно вернуть, а чем нельзя! Кого-то такой поступок может и отвратить, а кого-то потрясет то, как сильно его любят! Кардецкий – человек нестандартный! Может быть, ему понравится, если я, например, для начала расцарапаю тебе твое прекрасное личико!
– То есть ты готова строить свое счастье на несчастье другого? – ужаснулась Алена.
– Но ты ведь пытаешься построить свое на моем! Тебе можно, да?!
Бледное лицо Марианны покрылось неровными красными пятнами, губы дергались. Алене показалось, что соседка по столу действительно готова на все, а потому она еле выдавила из себя, как ей казалось, последний веский аргумент:
– Но ведь сердцу не прикажешь…
– Ага! Вот именно! – Марианна отвратительно расхохоталась. – Почему я должна своему сердцу приказывать, а ты нет?! Чем ты лучше меня?
– Ничем особенным… Но что же делать, если он тебя разлюбил?
– А я тебе уже говорила, что делать, но мне нетрудно и повторить! Откажи Степану. Скажи, что у тебя любовь… ну хотя бы с тем же Измайловым!
– И что?
– И то! Если ты занята другим, то, может быть, он… Степан… В общем, думаю, что ты все прекрасно понимаешь.
Алена прикинула, сможет ли отказать Кардецкому, но тут же на щеке возникло ощущение его поцелуя. Нет, она не сможет. Пусть ей выдают табель с одними «неудами» или обливают кислотой… Она хочет еще раз почувствовать на своей щеке прикосновение губ Степана. Она хочет еще раз посмотреть в его незащищенные стеклами очков прекрасные серые глаза. Она хочет слышать его голос, получать от него письма со стихами. Она хочет, чтобы он продолжал рисовать ее портреты.
– Ну, что ты мне скажешь? – резким голосом гаркнула Марианна.
– Я скажу тебе, что полюбила его, – ответила Алена и бесстрашно взглянула в глаза соседки по столу, почти белые от ненависти.
– Тогда берегись, – прошипела Марианна, встала, ногой отшвырнула от себя стул и быстро пошла к выходу.
Некоторое время над столом висело молчание, потом Соня спросила:
– Слушай, Аленка, а ты не того… не перебрала?
– То есть? – не поняла Алена.
– Ну… неужели ты прямо за пару дней успела так уж сильно влюбиться в Кардецкого? Может, не стоит Марианку злить? Я, знаешь, что-то струхнула…
Алена тяжело вздохнула и ответила:
– Я сама себе удивляюсь… Ты же помнишь, как он мне сначала не понравился, но он такие слова мне говорит… Он так на меня смотрит… так поступает, что… Поражает, в общем…
– Да-а-а… – протянула Соня. – Помнишь, я тебе говорила, что Кардецкий ухаживает очень красиво? Марианка рассказывала… А тебя не смущает, что он со всеми так? Ну… одинаково… Получается: ему что ты, что Марианка… все равно. Ты просто, как говорится, оказалась на новенького…
– Да ты что! – возмутилась Алена. – Я не сомневаюсь, что все по-разному… А то, что он как бы перевлюбился – для меня не удивительно. Мне и самой то один понравится, то другой… Разве с тобой так не бывает?
Соня пожала плечами и ответила:
– Таких страстей, как у вас с Марианкой, у меня никогда не было. Есть, конечно, один одноклассник… Олег… мы с ним общаемся, дружим… Но ничего такого, чтобы я с ума сходила, не было.
– Значит, еще будет! – заверила ее Алена.
– Не знаю. Что-то гляжу я на вас и ничего такого мне не хочется. И без этой любви проблем хватает.
– Это какие-же у тебя проблемы? – удивилась Алена, которой все остальные переживания, кроме любовных, проблемами не казались.
– Понимаешь, у меня сестренка погибла… маленькая… Юлечка… Машина ее сбила. Я никак после этого отойти не могу. По сравнению с нашей бедой все остальное кажется каким-то мелким и искусственным. Сейчас-то я уже ничего… Долечиваюсь тут, а сразу после несчастья ни есть не могла, ни спать.
Алена смотрела на Соню с округлившимися от ужаса глазами. У нее не было маленькой сестрички, была старшая сестра, Наташа, но представить, чтобы она, чтобы с ней… Алена не могла даже подумать такое о Наташе.
– Вот видишь… – Соня вздохнула. – Ты меня поняла. Так, может, и не стоит отбивать Степана у Марианки, раз ты сама без конца влюбляешься! Влюбишься попозже в кого-нибудь другого. А то от Марианки не знаешь, чего теперь ждать. Она особа нервная. Вдруг руки на себя наложит?
– По-моему, она меня угрожала извести, – буркнула Алена, размазывая по тарелке картофельное пюре, которое даже не попробовала.
– Как она тебя изведет? Пустые разговоры! Химии у нас еще нет, кислоту взять негде. А вот отравиться она уже однажды пыталась. На нашем этаже все долечиваются после нервных расстройств.
Алена ахнула и шепотом спросила:
– А зачем она травилась? От несчастной любви?
– Нет. Какой-то затяжной конфликт с матерью. Она не очень-то хотела об этом рассказывать, а я и не настаивала. Чего тревожить? Мне и самой не хочется говорить о Юлечке. Так уж… сейчас к слову пришлось… В общем, ты подумай, Алена, так ли уж тебе нужен Кардецкий!
– Ладно, я подумаю… – согласилась Алена, которая очень удивилась тому, как непросто складывались судьбы нынешних обитателей санатория. Она пыталась предположить, что за его пределами могло случиться со Степаном, раз он тоже здесь оказался. Или, например, с веселым Володей Измайловым… Или с компьютерщиком, создавшим сайт, с помощью которого можно переписываться… Ничего в голову не лезло. Никак не получалось представить, что такого ужасного должно было произойти с парнями, чтобы они попали в нервное отделение санатория. Как ни крути, они ж мужчины! Не должны все воспринимать так трагично.
В собственном номере, вместо того чтобы поразмышлять над животрепещущим вопросом, который предложила Соня, Алена опять включила ноутбук, вышла в Интернет и открыла сайт виртуального санатория. На ее дверях опять значилось: «Вам пришло письмо. Из номера 206». Аленино сердце сжалось. Она загадала: если Степан напишет обыкновенное письмо, где речь пойдет о чем-то малозначительном, вроде погоды или санаторных дел, то она попытается найти в себе силы, чтобы отказаться от него. Но уж если…