Тайна зефира в шоколаде

— Вот видишь! Вот видишь! — сверкает на меня глазами. — Владимир моет пол. А ты…
— Владимир, — сказала я, — ты бы уж действительно шел отсюда. А то еще, чего доброго, рыба по — аргентински уплывет.
— Эмма! — вскричала маман. — Как тебе не стыдно!
А Воробью хоть бы что. Он даже мне отвечать не стал.
— До свидания, Мария Ивановна, — говорит. — Счастливого вам полета, Игорь Николаевич.
— До свидания, Володечка, — откликнулись мои умиленные родители.
Только ангелочка с крылышками над всей этой сценой не хватало. Но вместо ангелочка появился хмурый мужик в фуражке.
— Такси заказывали? — спросил он, покручивая на пальце брелок с ключами.
— Заказывали, заказывали, — засуетился папочка.
— Мы сейчас в Париж улетаем, — сообщила маман и таксисту радостную весть.
— А мне хоть в Магадан, — ответил тот и запел: — Париж, Париж, не ходишь, а паришь…
 
Глава II
В КВАРТИРЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕИЗВЕСТНЫЙ
После отъезда моих драгоценных родителей я решила устроить себе внеочередные каникулы. В одной умной книжке я вычитала, что, хоть учись, хоть не учись, в голове остается всего лишь пять процентов от полученных знаний. Остальное забывается. А раз так, то чего ради стараться?.. Уж пять — то процентов у меня в любом случае наберется. А не наберется — тоже не беда. Ну какая, к примеру, мне разница, как пишется слово «холл» — с одним «л» или с двумя? Да хоть с тремя! Если мне срочно понадобиться этот «холл», то я всегда могу спросить у папочки.
Короче, вместо школы я стала ходить на дискотеки. Это тоже, скажу я вам, дело нелегкое. Дискотек по Москве хоть пруд пруди, в одном только нашем районе штук десять! Попробуй все обойти. И везде музыка грохочет, огни мигают, ди — джеи орут, а толпа шизеет. Классно, одним словом.
Домой я теперь приползала где — то в двенадцатом часу ночи, усталая как собака. Сразу бухалась на кровать и спала до обеда. Затем обедала зефиром в шоколаде. И снова валилась в постель, глядеть видик. Пару кассет посмотришь — и уже пора на дискотеку…
Одно только было плохо — деньги таяли как шоколад на батарее. Потому что коробка зефира — это вам не пачка с макаронами. Да и билет на дискотеку тоже стоил недешево.
А тут еще этот зануда Воробьев повадился приходить чуть ли не каждый день. Я думала, он от фонаря брякнул родителям, что будет за мной присматривать. Фиг попало. Как вернется из школы, так сразу и начинает в дверь трезвонить.
— Никого нет дома, — кричу я ему из — за дверей.
— А кто тогда говорит? — спрашивает он.
— Говорит попугай.
— Вот что, попугай, Елена Леонидовна уже три раза интересовалась, почему ты в школу не ходишь.
Елена Леонидовна не только математичка, но еще и наша классная. Мы ее зовем — Леночка Леонидовна. У нее большие ненакрашенные глаза и черное платьице с белым воротничком. Типичная училка.
— Передай ей, что я болею, — говорю Володьке.
— Ну — ну, — отвечает он, — смотри, Мухина. Вылетишь из школы со второй космической… Это ты хоть понимаешь?!
Это я, конечно, понимаю. Но у меня есть чудесное правило — никогда не думать о завтрашнем дне. Будь что будет! И, как ни странно, мне все сходит с рук. Даже если взять это дурацкое кресло, то и оно упало на мою голову своей мягкой частью.
— Так что подумай, — не отстает Воробей. — Тем более что скоро контрольная по алгебре.
— Ладно, — сдаюсь я. — Завтра, может быть, приду.
Но ни завтра, ни послезавтра я в школу не пошла. Уж больно по утрам вставать лень. Вообще я страшно разленилась. Днем меня только на то и хватало, чтобы дотащиться до магазина за очередной коробкой зефира.
Вот так я и жила изо дня в день, пока однажды…
Собственно говоря, в тот день тоже ничего особенного не произошло. Произошло ночью. Я, как обычно, вернулась с дискотеки и залезла в горячую ванну, прихватив с собой бутылку кока — колы и коробку зефира. Все это благополучно слопала и незаметно для себя уснула.
Проснулась я от звука шагов. Кто — то ходил по квартире. Я так прямо и обмерла. Вот сейчас дверь распахнется и… В отчаянии я схватила зубную щетку и крепко сжала. Выглядела я, наверное, как самая настоящая идиотка.
Шаги раздались в прихожей. Щелкнул замок.
Я лежала в остывшей воде, боясь пошевелиться. Наконец, где — то через полчаса, я осторожно вылезла из ванны и приоткрыла дверь. Потом рванула на кухню и схватила с полки газовый баллончик. Было тихо. Может, мне все это померещилось?.. Я осторожно обошла квартиру. Чтобы как — то успокоиться включила телик и увидела на экране мертвеца в гробу. Вдруг он резко открыл глаза и посмотрел на меня. Я завизжала и, выключив телевизор, забилась в стенной шкаф.
Так я и просидела в шкафу до самого утра, сжимая в кулаке баллончик с газом.
А утром, как обычно, в дверь позвонил Воробей. Я тут же открыла.
— Володька! — бросилась я ему на шею. — Заходи, родной. Как я рада тебя видеть!
— Мухина, ты что, с ума сошла? — подозрительно глянул он на меня.
Я втащила его в прихожую и рассказала все, что со мной приключилось этой ночью.
Воробей отнесся к моим словам скептически.
— Тебе это приснилось, — убежденно сказал он. — Ты же ведешь нездоровый образ жизни. Вот и снится всякая чушь. Ложиться надо в девять вечера, а по утрам принимать холодный душ.
— Спасибо за совет, — поблагодарила я. — Но мне кажется…
— Хватит болтать, Мухина! — перебил Володька. — Пошли в школу!
Я сразу подчинилась. Честно говоря, мне и самой хотелось поскорей уйти отсюда в людное место. Но перед уходом я, несмотря на Володькины насмешки, выдернула из головы длинный волосок и лаком для ногтей прикрепила его к входной двери. Почти у самого пола, чтоб незаметно было.
В школе я, конечно же, повстречалась с Леночкой Леонидовной.
— Вот что, милочка моя, — строго сказала она (Леночка Леонидовна всегда говорит «милочка моя», когда сердится), — я не собираюсь покрывать твои прогулы. Имей в виду: ты — кандидатка на исключение.
Я покорно кивала и отвечала, что буду иметь в виду.
Когда мы с Воробьем вернулись домой, я первым делом проверила — на месте ли волосок? Волосок был на месте, но со стороны двери оторван. Выходит, пока я отсутствовала, кто — то снова проникал в квартиру. Тут уж и Володька призадумался. Главное, что ничего не пропало, даже драгоценности маман в малахитовой шкатулке остались нетронутыми.
— Интересное кино получается, — сказал Воробей. — Может, к тебе Барабашка приходил?
— Барабашки через двери не ходят, — авторитетно заявила я.
— Ну тогда не знаю, — пожал плечами Володька. — Денег не взяли, драгоценности на месте. Значит…
— Значит, — подхватила я, ему нужно что — то другое.
 
Глава III
ПРОПАВШАЯ ФОТОГРАФИЯ
На следующий день все частично разъяснилось. Или, лучше сказать, еще больше запуталось. Это был выходной, и мы с Воробьем сидели у меня, в сотый раз пережевывая эту странную историю. Вернее, я одна пережевывала. Володька со скучающим видом глядел в окно.
— Слушай, Воробей, — не выдержала я, — если тебе все это до лампочки, можешь проваливать. Я тебя не держу.
Он поднялся с кресла.
— Ты знаешь, мне действительно пора заниматься. Паганини говорил, что настоящий скрипач должен играть каждый день. Иначе рука перестанет чувствовать смычок.
— Сам ты смычок, — раздраженно бросила я. — «Не беспокойтесь, Игорь Николаевич, с Эмилией все будет в порядке». Кто это говорил?.. Тоже Паганини?! Наобещал с три короба, а теперь в кусты.
— Не в кусты, а на конкурс, — важно ответил Воробей.
— На какой еще конкурс?
— На такой. В Питере проводится конкурс юных скрипачей. Мне прислали приглашение.
— Поду — у—маешь, — презрительно скривилась я. — В Питере! Нашел чем хвастаться. Вот если бы тебя пригласили в Италию или в Штаты…