Квартирный вопрос (СИ)

   - Есть хочу, - проговорил он, прижавшись к моему плечу колючей щекой, а я неожиданно поняла, что улыбаюсь. - Жень...
   - Я сплю, - фыркнула я и в доказательство натянула на себя одеяло.
   - Не ври, ты давно не спишь.
   Я не ответила, мне не до разговоров было, я старательно прислушивалась к себе. Напряжение спало и теперь помимо угрызений совести и смущения по поводу своего необъяснимого поведения этой ночью, пришло понимание того, что в моей постели, со мной под одним одеялом лежит мужчина и обнимает меня. И это совсем не Димка. А мне, если честно, не хочется его отталкивать и начинать заниматься самокопанием и самобичеванием. Мне вообще ничего не хочется. Нырнуть бы под это самое одеяло с головой, закрыть глаза и постараться ни о чём не думать, ни о чём плохом. Глаза я на самом деле закрыла, но только для того, чтобы успокоиться и от волнения не наговорить глупостей, когда всё-таки осмелюсь повернуться к Глебу.
   Мартынов приподнялся на локте, подпёр голову рукой и теперь разглядывал меня, я даже с закрытыми глазами это чувствовала. Потом его палец скользнул по моей щеке, убрал прядь волос, и Глеб всё-таки спросил:
   - Жалеешь?
   Я перевернулась на спину, сложила руки на животе и, наконец, рискнула открыть глаза и взглянуть на него.
   - Я не знаю, - призналась я честно.
   Он смотрел очень серьёзно, с лёгким прищуром, а через мгновение вдруг задорно улыбнулся и передразнил:
   - Не знаю... Не знаю, а мне понравилось.
   Получил кулаком по плечу и рассмеялся. Он веселился, а мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. Глеб казался мне таким незнакомым, непривычным, я до сих пор не понимала, что этот мужчина делает в моей постели, но хотелось, чтобы поцеловал. Чтобы не просто встал и тут же отдалился от меня, как это обычно происходило с Димкой, хотелось чего-то нового, непознанного, взрыва ощущений, как писали в книгах. Не чувств, а именно ощущений, от чувств одни проблемы.
   А если попросить? Что в этом такого страшного? Правда, делать этого мне никогда раньше не приходилось...
   - Глеб...
   - Который час? - Он с интересом обернулся на часы, затем посмотрел на задёрнутое шторами окно. Присвистнул. - Вот, а ты удивляешься, почему я есть хочу! Обед уж скоро.
   - Глеб!
   Он уже сел, но оглянулся на меня. Выглядел немного настороженным, наверное, ожидал, что вот тут-то я на него своё раскаяние и выплесну, а мне потребовалась ещё секунда, потом всё же решилась, приподнялась, наплевав на то, что одеяло съехало с груди, и потянулась к нему. Обняла за шею и поцеловала. А наблюдая за растерянностью Мартынова, который на самом деле на несколько мгновений завис, постаралась не рассмеяться. Когда сделала то, что задумала, перешагнула через собственное смущение, мне стало легче, а вот Глеб наоборот напрягся.
   Я одеялом прикрылась и тихонько толкнула Глеба в плечо.
   - Иди.
   Он помедлил немного, но потом всё-таки поднялся, а когда из комнаты вышел, я упала на подушки и вздохнула. Кажется, я его напугала.
   За завтраком Глеб повеселел. С аппетитом поедал мой фирменный омлет с гренками, правда, улыбался мне уж слишком старательно. Я сидела напротив него за столом, пила кофе и думала, стоит ли с Мартыновым поговорить по душам. Пришла к выводу, что всё-таки стоит. Дождалась пока он доест (вдруг подавится? а я виновата буду, мужчины ведь весьма нервно относятся к подобного рода разговорам), подлила ему кофе, удостоверилась, что Глеб подобрел, наевшись, и сказала:
   - Ты всё не так понял.
   Он сделал ещё глоток кофе, не спуская с меня подозрительного взгляда, потом непонимающе качнул головой.
   - Ты о чём? - осторожно поинтересовался он.
   - О поцелуе, - со вздохом пояснила я.
   - А-а... А я подумал...
   - Я знаю, что ты подумал. А я о поцелуе. Ты слишком занервничал после него.
   - Я занервничал?
   - С лица спал.
   - Глупости какие, - фыркнул Мартынов.
   - Глеб, я не знаю... возможно, я что-то делаю не так, веду себя странно... с твоей точки зрения, но это был просто поцелуй. Мне захотелось тебя поцеловать. Он ничего не значит.
   Мартынов постучал чайной ложечкой по столу.
   - А что он должен был значить?
   Я спокойно улыбнулась.
   - Да что угодно. Мог значить очень многое, а мог ничего. У нас с тобой второй вариант. - Я поднялась и начала собирать посуду со стола. Глеб наблюдал за мной некоторое время, потом спросил:
   - Почему?
   - Наверное, потому, что нам обоим это не нужно. Или ты испугался, что я девушка из того анекдота?
   Я забрала у него тарелку, Глеб проводил взглядом мои руки, при этом сильно хмурился, и даже скрыть это у него не получалось.
   - Я ничего не понимаю, - в конце концов, сказал он. - Какой анекдот? И с чего ты взяла, что я испугался?
   - Анекдот очень бородатый. - Я сама удивлялась своему спокойствию, подобная хладнокровность была мне не свойственна. Составила посуду в раковину, оглянулась, в поисках бутылочки со средством для мытья, взяла губку, а потом уже вспомнила, что Глеб ждёт продолжения. - Любимый Сонькин анекдот, она говорит, что в нём правда нашей женской доли. Анекдот про девушку, которую вечером мужик на дороге подобрал, а она утром решает, где они шифоньер ставить будут.
   - Пошлость какая.
   - Возможно.
   - Я ничего не испугался, Жень.
   - Хорошо, хорошо. Ты занервничал.
   - И не занервничал! Просто я не поспеваю за тем, как меняется твоё настроение. Ты столько времени пролежала на краю постели, неизвестно, о чём думая, а теперь говоришь мне, что это я чего-то испугался.
   Я старательно надраивала тарелку.
   - А ты, значит, настоящий шпион, да? Одним глазом спишь, другим наблюдаешь?
   - Дурацкий разговор.
   Мартынов поднялся из-за стола и ушёл в спальню. Я обернулась ему вслед, но он дверь за собой закрыл, и я не смогла ничего увидеть. Всё моё хорошее настроение испарилось, и я едва сдерживалась, что не швырнуть тарелку в раковину, а ещё лучше Глебу вслед. Опустила руки, подставила их под струю воды и так стояла до тех самых пор, пока не услышала шаги за спиной. Отставила оттёртую до блеска тарелку и взялась за чашки.
   - Хочешь, чтобы я прощения попросил?
   - За что это? - поинтересовалась я, не оборачиваясь.
   - Знаешь за что. Мне нужно было остановиться вчера. И тебя остановить. - В его голосе добавилось иронии. - Просто я понадеялся, что ты достаточно взрослая девочка, чтобы справляться с последствиями.
   - Какими ещё последствиями? - Я сама не поняла, то ли мне рассмеяться стоило, то ли возмутиться. - У меня-то как раз никаких последствий, что я и пытаюсь до тебя донести. А вот ты нервничаешь не по делу. Не думала, что ты... чувствительный до такой степени. По виду и не скажешь.
   - А почему ты не смотришь на меня, когда говоришь?
   - Потому что я посуду мою. Хочешь, сам этим заняться?
   Мартынов явственно скрипнул зубами, издал какой-то нечленораздельный, но достаточно грозный звук, и от меня отошёл. Я, наконец, выдохнула.
   - И зачем я только с тобой связался?..
   - А ты бы не связывался. - Я вытерла руки кухонным полотенцем, очень тщательно, и вот тогда уже обернулась к Глебу, даже руку в бок упёрла, чтобы казаться более уверенной. - Шёл бы своей дорогой, а меня оставил в покое! Меня и мою квартиру!
   - Опять ты с этой квартирой!
   - Это моя квартира! А вот ты здесь совершенно случайный человек. Гость, причём незваный. Как появился, так и исчезнешь через несколько дней. Так чего волноваться?
   - Действительно, - Мартынов совершенно нагло на меня уставился и руками всплеснул. - Я же забыл, приедет же этот... из Москвы. Москвич хренов.
   - Так, ты слова выбирай. И не твоё дело кто и куда приедет. Я, в отличие от тебя, хоть немного о своём будущем задумываюсь. И меня волнует, где я буду жить через неделю!
   - И с кем, - подсказал Мартынов, возмущённо сверкая глазами.