Монстры всегда возвращаются!

– Привет! – обрадовался Джексон. А потом вспомнил все происшедшее и застыл.
С ним были Ляля и двое незнакомых людей, облитых кофе. Одна была высокая и тощая, как фотомодель, дама в маслянисто-желтой кожаной майке на лямках и черных кожаных брюках. Ее лакированные туфли на шпильках были усажены крохотными серебристыми шипами. Рядом с ней стоял белокурый, пухлый, как зефирина, дядька в обтягивающем спортивном костюме. Еще одна печенька и немного шоколадной глазури – и вот тебе «Choko-pie».
Пока Джексон делал вид, что старательно разглядывает что-то в другом конце коридора, Ляля выпихнула вперед Мелоди.
– Познакомься, Мел! Это Брижитт То и Дикки Дэлли.
Вот эта зефирина и есть Дикки Дэлли? Спортсмен? Харизматический лидер? Плейбой? Фу-у, какой же он толстый!
– Здрасьте, – выпалила Мелоди и побежала было дальше в сторону кабинета истории.
Но холодная рука Ляли перехватила ее.
– Мелоди – ведущая вокалистка группы «Свинцовые перья». Когда она вернется из своего турне, она станет заметной фигурой в кругу музыкальных талантов школы T’eau Dally.
Джексон издал странный звук – будто чихнул, не раскрывая рта. У Мелоди засосало под ложечкой.
Брижитт поджала губы в помаде сливового цвета.
– Magnifique! – промурлыкала она. – J’aime vos plumes [12], – добавила она, щупая перья в волосах Мелоди. Мелоди стояла неподвижно, подавляя желание раздраженно отмахнуться.
– Любишь охоту? – с сиплым смешком спросил Дикки.
– Между прочим, Джексон – ее бойфренд!
И Ляля широко улыбнулась.
Мелоди ахнула.
– Ну, на самом деле…
– Ха! Да ты малый не промах!
Дикки ткнул Джексона локтем в бок. Джексон уронил телефон. Мелоди уронила челюсть. Этот Дикки какой-то совсем дикий!
– А что, Джек, – продолжал Зефирчик, – эта ранняя пташка уже съела твоего червячка, а? А-ха-ха!
«Ой, фу-у!»
– Qu’est-ce que c’est? [13] – недовольно проговорила Брижитт.
– Гы-ы, каламбурчик! – радостно воскликнул Дикки. – Птичка съела червячка, киска съела птичку! Понимаешь, нет?
Судя по кислому выражению лица Брижитт, она не поняла ни слова.
– Мы в последнее время мало общаемся, – сказал Джексон.
Мелоди уставилась на него во все глаза. Это все равно что опрыскаться дезодорантом и сказать, что принял душ!
– Я бы сказала, что мы вообще не общаемся!
– Приятно слышать, – сказал Джексон и резко провел пальцем по экрану айфона. – Ничего, если я отлучусь ненадолго, поменяю статус в «Фейсбуке»?
– Ха! Так ты, стал быть, теперь ничейная? – осведомился Дикки у Мелоди.
Брижитт цокнула языком и похлопала Мелоди по плечу.
– Похоже на то, – сказала она Джексону.
– Не притворяйся. Это была твоя идея.
– Что именно? То, что ты бросил меня возле бара посреди ночи, или то, что заставляешь меня чувствовать себя виноватой за то, что я реализую свою заветную мечту?
– Только ты способна заставить себя чувствовать себя виноватой! – уверенно ответил Джексон.
– И только ты способен говорить такие напыщенные глупости! – отпарировала Мелоди.
Темные глаза Ляли расширились от ужаса.
– Слушай, Джексон, давай уже закончим показывать гостям школу, а?
– Ага, классная идея! – рявкнул он и зашагал прочь по коридору. Ляля и Брижитт заторопились следом. Дикки плечом припер Мелоди к стенке.
– Закончишь колледж – позвони мне, ага?
Он подмигнул ей и зашуршал прочь во всем своем нейлоновом великолепии.
Мелоди кипела от гнева. Она не представляла, как она сейчас высидит урок у Чана. Вместо этого она побежала в раздевалку и распахнула дверцу шкафчика, чтобы с грохотом ее захлопнуть. И еще раз. И еще. И еще…
Динь!
Мелоди полезла за телефоном в карман обрезанных выше колена джинсов. Наконец-то он решил извиниться!
КОМУ: МЕЛОДИ
22 июн 10.17
ГРАНИТ: Приходи на крышу.
КОМУ: ГРАНИТУ
22 июн 10.17
МЕЛОДИ: С удовольствием!
Железная дверь хлопнула у нее за спиной. Теплый ветер растрепал ее хвост, перья разлетелись по бетонной крыше. Неужели Джексон всерьез думает, что это ее вина?
– Эй! Привет! – крикнул Гранит. Он стоял, привалившись к гудящему кондиционеру.
Мелоди подбежала к нему, радуясь возможности отвлечься.
– Смотри! – сказал он, взяв ее за руку и подведя к краю крыши. На фоне темно-серой футболки с кармашком каменные глаза Гранита отливали зеленым. Сердце у нее снова отчаянно заколотилось. – Отсюда все выглядит совсем другим!
Он указал своей жилистой рукой в сторону парка Риверфронт. Карусель вращалась медленно, точно музыкальная шкатулка. А за ней текла река Вилламетт, гладкая, точно струйка расплавленной карамели.
– Город как игрушечный, – сказала Мелоди. Люди на Мэйн-стрит выглядели как гватемальские шерстяные куколки, которых кладут под подушку, чтобы избавиться от тревог. Она попыталась представить себе, какие у них могут быть тревоги. Любовь? Работа? Семья? Все эти мелочи казались не такими уж важными тут, наверху. – Просто не верится, что я никогда здесь не бывала.
– Горгульи всегда смотрят на мир, как из пентхауса. Но ты, – он развернулся к ней лицом, – ты потратила так много времени, сидя в этой коробочке!
Он указал на здание у них под ногами.
– Когда поднимешься достаточно высоко, начинаешь понимать, что уже ничто не удержит тебя внизу.
– Ну да, если не считать земного притяжения, – пошутила Мелоди.
Он насмешливо закатил глаза и взял ее за руку.
– У тебя сотни возможностей. Миллионы вариантов. Надо только выйти наружу и осмотреться!
На этот раз Мелоди позволила себе заглянуть Граниту в глаза, глубоко-глубоко. А может, он и прав. В последнее время она чувствовала себя загнанной в угол, застрявшей на распутье между школой и «Свинцовыми перьями», между лагерем «Крещендо» и турне, между Джексоном и…
Он продел указательный палец в пряжку ее ремня и подтянул ее поближе. Она заложила волосы за уши. Он провел пальцем по ее щеке и приподнял ее подбородок. Летнее солнце отражалось в его глазах, точно в камушках на дне прозрачного горного ручья. Он наклонился ближе. И Мелоди не отстранилась.
«Я же так никогда не делаю! Вот Кандис – да. А я в игры не играю. Я не целуюсь на крышах. Ультиматумы ни к чему не ведут. Любовь – это компромисс. И потом, я же не люблю Гранита. Я люблю Джексона…
Но Гранит мне нравится. Ужасно нравится! И мы оба любим музыку, и большую часть своей жизни прожили на краю, в стороне. Вокруг происходили разные события, но мы не были их частью. И потом, он классный! Мне всегда было интересно, каково это – целоваться с ним. А Джексон уже изменил статус на «Без пары», и…» И их губы встретились.
Поцелуй Гранита был крепким и уверенным, страстным и властным. Гудки машин внизу, на шоссе, вплетались в ритм ее колотящегося сердца, создавая то, что она про себя называла «их песней». У них с Джексоном все кончено, и это уже официально. Она двигается дальше. Этот поцелуй ей нравится. Действительно нравится. До щекотки, до поджатых пальцев ног. Но все-таки, насколько все по-другому…
Целоваться с Гранитом было все равно что пить залпом горячий эспрессо. А с Джексоном это было больше похоже на мокко с белым шоколадом. У камина. Под мягким пледом, и…
Бамм!
Железная дверь снова хлопнула. Мелоди инстинктивно отстранилась и открыла глаза. У двери стояли Джексон, Ляля, Брижитт и Дикки.
– Ага, похоже, эта птичка улетела! – объявил Дикки.
Ляля закрыла рот обеими руками. Брижитт с чисто французским энтузиазмом продемонстрировала Мелоди два больших пальца.
Джексон включил свой карманный вентилятор и отвернулся.
– А здесь мы устроим смотровую площадку школы T’eau Dally, – сказал он и повел всех на северную сторону здания, забрав с собой все тепло летнего дня.