Где живет колдун

Дженни кивнула – музыка заняла все ее внимание. Ей казалось, она уже различает слова, и это слова забытого ею языка, чья память дремлет в крови.
– Razrubili eto drevo, Razrubili eto drevo, na chetyre chasti…
Что-то изменилось. Она сперва не поняла, выбивая всем своим существом рисунок путеводного ритма, но потом почувствовала – ветер! Ветер пах морем и под лапами льва шелестела трава.
– Почти… – хрипло выронил Лас. – Мы почти выбрались, Джен.
Звук наполнил небо и докатился до земли. Глубокий и низкий, он тянулся бесконечно, как тянется тягостный кошмар, от которого нельзя проснуться. Так много скорби и ужаса в этом голосе, что сердце ноет и кости откликаются ему мелкой дрожью…
Дженни обдало морозным холодом. Она невольно открыла глаза.
Луна плыла над полем темного клевера, и Дженни отчего-то знала, что каждый лист здесь из четырех лепестков. И все листы высеребрены ночной влагой, помазаны лунным светом, и легкий ветер гуляет по верхушкам трав…
Девушка оглянулась – безжалостно топча клевер, след в след за пламенногривым львом мчалась Стая белых гончих. А над ними, в небе, пронизанном светом огромной луны, летела кавалькада всадников.
Призраки летели на конях чернее смоли, в изодранных плащах, летели, как сон, как осенняя паутина, как последний вздох умирающего. Они летели – и нагоняли!
Первый всадник, тот, кто возглавлял эту жуткую процессию, поднял рог, и невыносимо ужасный звук вновь наполнил пространство.
Охотник увидел дичь.
И Стая с воем рванулась вперед, охватывая туманными крыльями золотого льва.
– Лас… – Горло Дженни перехватило.
– Я Лас-пламя! – весело откликнулся лев, и грива его вспыхнула ярче солнца, так, что зайчики заплясали в глазах девушки. – Мы успели!
Свет отбросил гончих, и призрачные кони на миг сбились со своего неумолимого шага, и в этот момент поле кончилось – лев оттолкнулся от обрыва и бросился в провал пропасти, на дне которой ворочался многозубый и пенный зверь моря.
 
Глава 7
«Разобьемся!»
Она заполошно замахала руками. Где-то рядом звучал гулкий барабан и чей-то знакомый голос пел песню на незнакомом языке – протяжном, певучем, мягком. Песня качалась, как лодочка на волнах причудливого ритма, – вверх, вниз, вниз, вверх, снова вниз…
Da sdelali s jetoj drevy,
Da sdelali s jetoj drevy
Gusli zvonchatye, gusli zvonchatye…
«Что это за язык? – подумала Дженни. – Я еще не проснулась?»
Она попыталась открыть глаза, но тяжелые веки слипались. Ее повлекло назад, на постель из клевера и пальто Марко.
Песня и ритм оборвались.
– Тише, тише! – Чья-то рука ее подхватила.
Марко, конечно же это Марко. Он погладил ее по волосам.
– Я еле выбралась оттуда, – прошептала Дженни.
– Джен, что ты видела?
Девушка села.
– Ох… Так сразу не расскажешь. Сначала там было светящееся дерево. Потом из земли вылезли каменные тролли. Потом я провалилась в нору под деревом…
– Древо с сияющими листьями? – напряженно уточнил Марко. – И ты прошла сквозь нору под его корнями?
– Ты как там был, дед. Зришь в корень. Что-то меня шатает…
Дженни еле ворочала языком. Она опустилась обратно на пальто.
– А еще там был Аргус…
– Как Аргус? Титан? Ты общалась с титаном?
– Он грустный, – пробормотала девушка. – В этом месте, под деревом, там темно и одиноко. Мы немного поболтали. Кажется, ему понравилось.
Она зевнула.
– Не надо спать. – Марко деликатно, но настойчиво потряс ее за плечо. – Тебе нельзя сейчас спать.
– Отстань… – Дженни завернулась в пальто, прижала вялого со сна львенка.
– Выпей. – Чашка горячего бульона, которую он почти насильно влил в Дженни, встряхнула ее.
– Ого… – Девушка приподнялась. Тяжелый липкий сон моментально отступил. – Что за варево?
– Потроха черных жаб, перо феникса, сушеная шкурка саламандры…
– Что?!
– Шутка! – Марко завинтил термос. – Просто говяжий бульон со специями. Так ты видела его? Белый ясень с ветвями до небес?
Девушка кивнула.
– А оленей? Прекрасных белоснежных оленей, которые щиплют листву ясеня?
– Нет там никаких оленей. Наверное, их тролли сожрали, – Дженни поежилась. – Они бы и меня прожевали и выплюнули, если бы не Лас.
– Кто?
– Львенок. – Девушка потрепала зверька по плотному загривку. – Он молодец. Не думала, что он такой красивый.
– Ты о чем?
– Все, как ты сказал. Мы с ним разговаривали! Вот как с тобой. А потом он превратился в льва. Или пантеру. Нет, все-таки в льва. У него грива огнем горела, представляешь?
– Так ты дала ему имя? – задумался фокусник. – Там, на Дороге Снов, ты нашла его?
– Ага. А потом мы еле ноги унесли от своры злобных собак-альбиносов и всадников-призраков! В общем, это был самый мощный сон, какой я видела.
– Это был не сон. Ты была на Дороге Снов.
Дженни пожала плечами:
– Какая разница? Кажется, в Магусе просто любят вычурные слова.
Марко пропустил ее реплику, он о чем-то думал. Постукивал пальцами по барабанчику. Дженни этого барабанчика раньше не видела. Бочонок шириной в ладонь и длиной в две. Кожа с необычным рисунком и странным оранжевым отливом.
– Клеверное поле, ясень, тролли и нора, – пробормотал Франчелли. – Тартар и Аргус. Аргус! Подумать только, с первого раза и так далеко забралась.
– Так ты хотел меня в эту нору запихнуть?!
– Конечно, – фокусник был невозмутим. – Первая ступень посвящения в том и заключается. Пройти вратами Нижнего мира и выйти обновленной. Только этого не должно было произойти в твое первое путешествие. В следующий раз тебя надо сопровождать.
– Вот спасибо! – Дженни возмущенно фыркнула. – Я не готова. Только подойди со своим зонтиком!
Фокусник затянул барабанчик в чехол, убрал его в сумку.
– Зонтик больше не нужен. Теперь Дорога Снов всегда открыта для тебя. Она может распахнуться в любую из ночей. Если ты не научишься себя контролировать.
Дженни вздрогнула. Она ляжет спать в кровати, а окажется где-нибудь в Тартаре?
– Вот что я тебе сделала? Зачем ты на мне эксперименты ставишь? К трюку надо готовить!
– Меньше чем через месяц ты столкнешься с самыми отвратительными созданиями, каких только может измыслить извращенная человеческая душа, – ответил Марко. – Я хочу, чтобы ты вернулась живой.
– И как мне поможет кроличья нора и мертвый титан?
Франчелли поднялся, выдернул из-под девушки пальто. Дженни поневоле пришлось встать. Львенок крепко спал, чуть подергивая хвостом. Спасение Дженни далось ему нелегко, так что девушка взяла фоссу на руки.
Они перелезли через стенку и пошли обратно, спускаясь с обрыва по извилистой тропинке. Вечернее солнце простирало на половину неба свои лучи-руки из-за далеких облаков на горизонте, и море казалось чашей янтарного меда, почти недвижимой – лишь мелкая дрожь рябила его поверхность.
Стоял штиль. Воздух был светел и желто-прозрачен.
– Ты помнишь чайку, которую спугнула? – внезапно сказал Марко, когда они уже шли по Марин-драйв, приближаясь к городу.
Дженни неопределенно пожала плечами. Ей не хотелось разговаривать. Она дулась на деда. А еще, если честно, нюхала розы.
Ах, что за розы цвели в Бакленде!
Белые, розовые, бордовые – всех-всех оттенков. Розы-простолюдинки с широкой душой, которые рассыпали свои махровые бутоны. Едва раскрывшись, они уже торопились отцвести, вывернуться наизнанку, отдавая миру свой аромат до последней капли. Розы-аристократки – строгие, стройные, скупо цедящие запах сквозь плотно сжатые лепестки. До последней минуты жизни они сохраняли свой силуэт и «держали осанку».
Но слаще и сильнее всех пах простой шиповник. Его высокие кусты, усыпанные белыми бесхитростными цветами, стояли вдоль дороги живой изгородью.
Девушка задержалась у одного из кустов и, приподняв Ласа, разлегшегося на руках, потянулась за цветком.