У страха глаза велики

— Конечно, знаю, кстати, там чудные пирожные. Но к чему эти наряды? Кого вы изображаете?
— Никого мы не изображаем, нам просто нужно, чтобы нас не узнали, вот и все. Если бы вы могли поехать с нами, было бы здорово!
Я увидела, что Мотька как-то неуверенно поглядывает на меня — очевидно, не знает, как вести себя с Полем. Я решительно шагнула к ним.
— Поль, я просила Алена поехать сейчас с нами в кафе «Констанс».
— Сладенького захотелось? — улыбнулся Поль.
— Если бы! — закатил глаза Ален. — Эти девчонки предпочитают очень уж острые блюда.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Поль.
— А вот сейчас они в машине нам все и расскажут!
Мотька вопросительно взглянула на меня. Я ей кивнула. Мол, все нормально.
По дороге мы посвятили ребят в нашу историю.
— Нет, это поразительно, как вы умудряетесь все время во что-то ввязываться! Стоит вам встретиться — и сразу можно сказать, что где-то рядом вьются преступники.
— А ведь дело-то нешуточное, — заметил Поль. — Правда, я не понимаю, что вы тут можете сделать… Хотя…
— Что? — в один голос крикнули мы с Мотькой. — Ты что-то придумал?
— Да нет, что я могу придумать… Так, мелькнула одна мыслишка…
— Какая?
— Да нет, глупости.
И он замолчал, но мне все же показалось, что он что-то обдумывает.
Кафе «Констанс» на улице Пти-Шан оказалось небольшим, уютным и приятным. Мы вошли. Из семи столиков был занят только один, мы сели в глубине кафе, где потемнее. Заказали кофе с пирожными и лимонад.
— Стася, — шепнул мне Ален, — тебе все это невероятно идет! Ты сейчас такая загадочная!
Я не успела ему ответить, как вдруг Поль заявил:
— Вот что, Ален, дай-ка мне ключи от машины.
— Зачем? — удивился Ален.
— Я посижу там — не надо, чтобы они меня видели.
— Почему это? — воскликнула Мотька. — Ты что задумал?
— Да так…
— Слушай, Поль, это никуда не годится! Откуда мы знаем, что ты не наделаешь глупостей, не испортишь нам всю обедню? — рассердилась я.
— Не волнуйся, не испорчу! Я вам даже очень помогу!
— Помоги, если можешь, но хотелось бы все же знать, чем ты собираешься нам помочь.
— Для начала тем, что ваши подопечные не увидят меня с вами.
— Слушай, Поль, кончай дурить! — нахмурился Ален. — Стася права, так не поступают! Мы пришли вместе и должны действовать заодно.
— Просто если я изложу вам свой план, вы будете меня отговаривать! Все, я ухожу! Пока!
И он выбежал из кафе.
— Спятил! — заметила Мотька. — Точно, спятил!
— На него это не похоже, — задумчиво проговорил Ален. — Очень странно.
Но тут в кафе быстрым шагом вошел Борис. Оглядевшись, он занял столик ближе к окну, где посветлее. Закурил, нервно поглядывая на часы. В руках у него была тонкая кожаная папка.
— Это шантажист, — прошептала я на ухо Алену.
Он кивнул. Мне было тревожно, я боялась, что Поль выкинет какую-нибудь глупость.
Но вот в кафе заглянул Холщевников. Увидел Бориса и подошел к его столику. Сел, закинул ногу на ногу.
— Ну? — негромко сказал он. — Чем порадуешь?
Мы сидели достаточно близко, чтобы кое-что слышать. Борис ничего не ответил, молча раскрыл папку и вытащил оттуда лист бумаги. Подал Холщевникову. И тут произошло нечто невообразимое. В кафе на бешеной скорости ворвался Поль. Он подскочил к Холщевникову, вырвал у него листок и тут же скрылся. Мы не успели и рта раскрыть. Все заняло считаные секунды. Холщевников вскочил и бросился вдогонку за Полем, а Борис в крайней растерянности остался сидеть. Ну и ну!
— Вот чумовой! — прошептала Мотька, восторженно сверкая глазами.
— Только бы он его не догнал, — тихо по-французски сказала я.
— Никогда! — засмеялся Ален. — Поль потрясающе бегает!
Действительно, вскоре появился запыхавшийся Холщевников.
— Что это значит? — накинулся он на Бориса.
— Понятия не имею! Просто бред! Скорее всего псих какой-то…
— Псих? А зачем психу этот листок?
— Тимоша, так он же псих!
— Мне это не нравится! Черт бы тебя побрал! Чует мое сердце, это все твои игры! Ты думаешь взять меня на пушку? Не на того напал! У тебя ничего нет, вот ты и подстроил это! Тебе нечего мне предъявить! Хочешь надуть меня? Даром получить деньги?
— Тимофей, прекрати истерику! — произнес Борис. — Не сомневаюсь, что ты вполне успел оценить важность даже одного этого листочка!
Холщевников тяжело опустился на стул.
— Я ничего не понимаю! Ничего!
— Я тоже! Но уверен, что это просто псих, мало ли их бегает по Парижу!
Да, подумала я, а ведь Поль сделал гениальный ход! У нас в руках листок бумаги, который тянет на миллион явро, — следовательно, материал для разоблачения опасного преступника. Только бы теперь Поль все не испортил!
— А если не псих?
— Но кто же? Кто?
— Если бы знать.
— Ты кому-нибудь говорил о нашей встрече?
— Еще чего! Я-то не псих!
— Не огорчайся, Тимоша, мне ничего не стоит восстановить… Это же была всего лишь копия.
— Это я и сам понимаю, но ведь листок у кого-то в руках…
— Ну и кто там что поймет? По-русски?
— Да сейчас в Париже русских как собак нерезаных! Тоже мне проблема!
— Послушай, Тимофей, а нас вчера никто не мог подслушать?
— Подслушать? Вряд ли… Хотя…
Я похолодела. Но ведь он не видел Степаниду, тут же одернула я сама себя.
— Что? — настороженно спросил Борис.
— Да так… Ерунда.
— Ты полагаешь, нас кто-то засек?
— Маловероятно. Да нет, чепуха!
— Ладно, что было, то было. Однако все остается в силе! Ты же видел, материал-то нешуточный!
Но Холщевников ему не ответил. Он вдруг повернулся в нашу сторону. Мы едва успели спрятать лица. Я чувствовала на себе внимательный взгляд. Неужели он нас раскусил?
— Я не хочу больше здесь разговаривать. Мне здесь не нравится!
— Тимофей…
— Я сказал!
И он поднялся из-за стола.
— Идем, поговорим в другом месте!
И они вышли из кафе. Вид у Бориса был недоуменный.
— Аська, по-моему, он нас узнал, — в отчаянии прошептала Матильда.
— Мне на минутку тоже так показалось.
— Ерунда, вас невозможно узнать, — сказал Ален. — Немыслимо. Лиц ваших он видеть не мог.
— Но он мог нас вычислить!
— Что за чушь, — поморщился Ален. — Как и почему он мог вас вычислить?
— Очень просто. Он мог вспомнить, что после его разговора с этим типом Степаниде вдруг стало плохо, и мы поспешили уехать. Он вполне мог догадаться, что кто-то из нас слышал его разговор и не пожелал оставаться в доме преступника, — соображала я.
— Ты думаешь? — испуганно спросил Ален.
— Боюсь, что да.
— Матильда, а ты что скажешь?
— Я не знаю, но, может быть, Аська права…
— Я задушу его своими руками…
— Холщевникова?
— Поля! Если бы не этот болван…
— Но он хотел как лучше… И потом, эта бумажка нам еще может пригодиться, — заметила Мотька.
— Спокойно, девочки! Предположим, он мог связать внезапное недомогание Степаниды с этим разговором, но как он мог предположить, что вы вздумаете что-то против него предпринять? С какой стати? Как такой матерый бандит может опасаться каких-то девчонок? Он же не знает, что вы прирожденные Холмсы и Ватсоны?
— И не заподозрил бы даже, если бы не Поль…
— Его мало убить!
— Аська, но если это все так, что же теперь будет? — прошептала Мотька. — Я за Степку боюсь…
— Ну уж Степку-то он ни в чем не заподозрит, — уверенно ответила я. — Ей ничего не грозит. А вот нам с тобой…
— Стася, надо что-то делать! — воскликнул Ален.
— Что именно?
— Ну, я не знаю… Заявить в полицию!
— Нет, надо сейчас ехать домой, переодеться, встретить Степаниду и, главное, дождаться Поля. Посмотреть, что мы можем сделать с этой бумажкой. Я, вообще-то, не думаю, что Холщ сразу будет нас убивать.
— Аська!
— Нет, правда, подозрения еще ничего не значат! Он все-таки не решится… В конце концов, он не может быть уверен, что это мы…