У страха глаза велики

— Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж!
— Скажешь тоже! — хмыкнула Степанида.
— Ну не у твоих, так у Мотькиных!
— Валер, ты чего так раздухарился?
— Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость?
— Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие.
— До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди!
— Ты больной?
— Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился.
— Брешешь.
— Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта — Есенин?
— Конечно! Только я ничего такого не знала… про вены…
— Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в „Англетере“, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи.
— Да чего вы заладили: стихи, стихи? — проворчала Степанида.
— Кто это вы? — полюбопытствовал Валерка.
— Ты да Юлия Арсеньевна.
— Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой.
— А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый?
— В известном смысле.
— Валер, а ты давно стихами увлекаешься? — спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные.
— Да как тебе сказать… уже года три. А что?
— Да нет, так… — разочарованно протянула Степанида.
— Ладно, Степка, счастливо тебе!
— И тебе — счастливо оставаться!
Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря.
— Степка, вставай, а то в Париж опоздаем!
Матильда так и сияла.
— Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать.
— Ничего, в самолете поспишь!
— Нешто там уснешь?
— А почему бы и нет?
— Страшно.
— Да нет, Степа, можно привыкнуть.
— А ты когда первый раз летела — боялась?
— Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть!
— Ты меня поэтому разбудила?
— Конечно! — счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате.
— А нас кто встречать будет? Аська?
— Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку?
— Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой?
— Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая… Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать…
— Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать?
— Успокойся, все продумано! — засмеялась Мотька. — Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног.
— А вы спать не будете?
— Будем, будем! Но немножко меньше.
Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела.
— Годишься! — сказала она. — Вполне!
На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам.
Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они.
— Спускайтесь через двадцать минут, — распорядился он, — хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича?
— Пру! — засмеялась Матильда. — С мамой спорить бесполезно!
Игорь Васильевич Потоцкий — Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года.
Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка.
— Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя — никто. Ты не против?
— Нет, что ты… — обрадовалась Степанида. — Это клево!
— Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу.
Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула.
— Все, девочки, пора! — напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан.
 
Глава III
ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА
Я проснулась и сразу вспомнила — сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду — и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада.
Зазвонил телефон. Это Ален.
— Стася! Ты готова?
Встречать Матильду мы поедем с Аленом. Дед и Ниночка сейчас в Испании, там в Севилье у деда концерт и два спектакля. Он поет дона Базилио в «Севильском цирюльнике».
— Буду готова через полчаса! — ответила я Алену.
На восемнадцатилетие ему купили машину. И дед успокоился. Он почему-то просто сходил с ума, когда Ален возил меня на своем мотоцикле.
— А Поль поедет?
— А как же! Он Матильду никак забыть не может!
Поль — товарищ Алена: прошлым летом, когда Мотька гостила у меня в Париже, он ухаживал за нею. Она, правда, осталась к нему равнодушна, но, думаю, все-таки будет рада его видеть.
— Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу.
— Договорились!
Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа!
Я выпила стакан сока и съела тост с сыром.
— А кофе? — спросила мадам Жюли.
— Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? — полюбопытствовала я.
— Это будет соус с базиликом.
— Соус? А к чему?
— К телятине, — невозмутимо отозвалась мадам Жюли.
— Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала!
— Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой?
— Еще бы!
— Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе?
— Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся.
— Боишься, что днем вы не успеете наговориться?
— Вот именно!
Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади.
— Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? — спросил Поль. — Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею?
— Да, это задачка! — засмеялся Ален. — Я как-то об этом не думал.
Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла — это может стать проблемой.
— Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее.
— Интересно, что это за место? — хмыкнул Поль.
— К примеру, в театр!
— В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! — напомнил Ален. — Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы.
— Ничего, я все придумал! — засмеялся вдруг Поль. — Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать.