Двойка по поведению

 Annotation 
В сентябре 1983 года в Сыктывкаре состоялся семинар молодых писателей, на котором был представлен рассказ Елены Габовой «Двойка по поведению», напечатанный затем в журнале «Юность» за 1984 год (текст приводится по более поздней, чем в журнале, версии).
Рисунок Н. Протасова.
— Вот она! Вот Коданева!
Мальчишки разом отлипли от стен и бросились на Таню. Они вырвали и бросили под ноги ранец, окружили ее тесным кольцом и так повели к мужскому туалету. Они улюлюкали, кричали и свистели. Валерка Приходнов дергал за косу по-подлому, накручивая ее на руку.
Все было непонятно и страшно, словно Таня по ошибке попала в страну врагов, и они сейчас расправятся с ней, расправятся дико и стыдно.
Таня пыталась вырваться, но ей заломили руки и втолкнули в туалет.
Здесь ее ждали мальчишки из параллельных шестых, все вместе они прижали Таню к стене.
— Дураки, пустите, что я вам сделала?
Приходнов зло расхохотался ей в лицо и крикнул:
— Соловьева! Давайте сюда Соловьева!
Таня сразу все поняла. Сразу вспомнился вчерашний вечер. И снег, и ледяная горка. И Приходнов. И то, как он понравился вчера Тане. То, что он делал сейчас, было так не похоже на представление о нем.
«Ничего, что он двоечник, — думала вчера Таня. — Я буду ему помогать. Зато он какой! Смелый! Все его слушаются!»
Мальчишки приволокли Соловьева, он плакал. Они толкнули его к Тане, и Приходнов приказал:
— Целуйтесь!
Таня еще сильнее вжалась в стенку, а Соловьев, маленький, красный от рева, повернулся и замолотил кулаками по голове ближнего шестиклассника. Мальчишки повернули его обратно и снова бросили на Таню.
— Целуй ее! — скомандовал Приходнов. — Она тебя любит! Целуй быстро!
Стало напряженно-тихо, и в этой тишине прозвучал спасительный звонок.
Все бросились по классам.
Приходнов стукнул Таню и Соловьева лбами и побежал тоже. Он бежал последним, и Таня, собрав обиду в кулачки, догнала его, замолотила по спине. А когда он повернул к ней лицо с узкими зелеными глазами, она изо всех сил провела ногтями по его желтым веснушкам. Полоски-царапины на лице Приходнова сразу расширились, набухли, из них показалась кровь.
— А-а-а! — закричал Приходнов вслед убегавшей Тане. — Будешь знать, как его любить!
Он рукавом утер кровь с лица и тоже побрел в класс. Приходнова догнала учительница и увидев, что с ним творится, ахнула, схватила за руку, и они побежали на второй этаж к медсестре.
В туалете плакал маленький Соловьев, уткнув голову в холодную стенку.
Мальчишки, лишившись предводителя, не трогали Таню, только с любопытством на нее оглядывались. А она, с порванным воротничком, растерянная, растрепанная, дрожала всем телом и ни на кого не могла смотреть. Мужской туалет, эта запретная для девочек зона, орущая насмехающаяся толпа, злой беспощадный Приходнов — все это стояло перед глазами и не давало прийти в себя.
И уже как будто не было вчерашнего вечера.
  *****  
Учились шестиклассники во вторую смену. На втором уроке в классе зажигали свет. Домой Таня возвращалась в полной темноте, фонари в их районе почему-то не горели. Обычно она шла с подружками, но сегодня — одна. В школе потерялась варежка, и Таня долго ее искала.
— Коданева, подожди! — окликнули ее.
Валерка Приходнов и Саня Муравченко догнали Таню.
— Нашла рукавицу? — спросил Приходнов.
— Нашла, — ответила Таня. — Это не ты ее спрятал?
— Я, — сознался Приходнов. — Ты бы спросила у меня, я бы сразу ее обратно нашел. В другой раз спрашивай.
— Ты лучше больше не прячь, — попросила Таня. — Я боюсь одна в темноте возвращаться.
— А ты с нами будешь, с нами не страшно, — пообещал Приходнов и громко запел некрасивую взрослую песню. Муравченко его поддержал, и они, подражая словам песни, зашатались, как пьяные. Таня за них покраснела.
Падали звездочки снега. Вечер был теплый, первый такой после сильных морозов, когда шестиклассники даже два дня не учились.
Прохожих не было на тихой улочке. Мимо проезжали редкие машины, высвечивая фарами дорогу и снежинки перед собой.
— Кода, хочешь, фокус покажу?
Приходнов остановился, подождал очередную машину и бросил под нее портфель.
— Ух, мимо! Коданева, подожди, не уходи, я счас под другую машину брошу. Вот увидишь, попаду!
Они с Муравченко бросили портфели под вторую и под третью машины, но под колеса не попали. Последний грузовик, пропустив портфели между колес и проехав еще немного, остановился. Из кабины выскочил шофер и погнался за мальчишками. Они дико обрадовались и помчались прочь. Таня, сама того не ожидая, бросилась за ними, как соучастница и верная подруга. Шофер их, конечно, не догнал, и всех это страшно развеселило. Все почувствовали себя ловкими, смелыми. И Тане передался мальчишеский азарт. Прежде она ни в каких озорствах не участвовала. Рядом был ее дом, а расставаться с мальчишками уже не хотелось.
— Выходи гулять, Кода, я тебя здесь подожду, — сказал Приходнов.
Услышав это, Муравченко удивленно покрутил головой. Что это с Валеркой — девчонку зовет гулять? Приходнов не обратил на это внимания.
Таня знала, что если зайдет домой, улицы ей не видать, и без того задержалась. А погулять кому ж не хочется в теплый снежинчатый вечер? К тому же Таня впервые гуляла с мальчишками и немножко гордилась этим. Правда, Приходнов и Мураченко — двоечники, в школе на плохом счету, ну и что?
Она согласилась погулять, не побывав дома.
— Ура! — крикнул Приходнов и подставил Тане подножку. Она упала в снег, вскочила и толкнула Приходнова. Он развалился в сугробе и заржал. Таня подала ему руку, он резко дернул ее. Она упала на Валерку, и они весело забарахтались в сугробе.
— Ребя, айда на горку в наш двор! — предложил Муравченко.
Это была удивительная горка — высокая, крутая, сделанная без единой доски — от твердых ступенек с одной стороны до изумительно ровного ската цвета морской волны с другой. Делали ее отцы трех двухэтажных домов, не доверяя детям ни трамбовать снег, ни заливать поверхность. Каждый вечер детвора устраивала на этой горке зимние праздники и возвращалась домой неохотно — мокрая, замерзшая, но румяно-счастливая.
Сейчас, поздно вечером, горка стояла непривычно одинокая и была похожа на памятник Детству.
Ребята побросали на снег портфели, радостно побежали к ступенькам. На ходу Таня подобрала картонку и наверху плюхнулась на нее. Как чудесно было мчаться вниз, зажмурив от ветра глаза, и за короткое время почувствовать, как хорошо на свете!
Мальчишки форсили перед Таней, катались стоя, с шиком, ловко прыгая в снег там, где лед под горкой кончался. Таня скатывалась на картонке или на корточках. Над ней смеялись.
— Кода, катайся стоя! Кода, ветер услышишь! — просил Приходнов.
— Бояха, трус! — добавлял Муравченко и презрительно ронял: — Баба!
Таня хотела обидеться — так легче уйти, и не смогла. Уж слишком хорошо ей было с мальчишками. В следующий раз она поехала стоя. Это оказалось нестрашно, надо было просто приседать в том месте, где спуск кончался, и начинался прямой лед. Зато восторг поднимался на высоту Таниного роста. Таня захлебывалась им и смеялась почти беспрерывно.
Падала она только в тех случаях, когда дорогу ей преграждал Приходнов. Он вставал на лед и отпрыгивал лишь в тот момент, когда приближалась Таня. Но она все равно пугалась и падала.
— Боишься? Меня боишься? — Приходнов обгонял Таню на ступеньках и поворачивал к ней лицо с узкими зелеными глазами. — Ты меня, Кода, не бойся, я тебя никогда не обижу.
— Еще раз встанешь, я домой уйду, — сказала Таня.
Больше он не вставал.
— Ребя, давайте паровозиком? — предложил Муравченко.
Ему, наверное, стало скучно. Он катался сам по себе и удивлялся ненормальности Валерки — на какую-то девчонку обращает столько внимания! Сам же говорил, что они — бабы!