Настоящая принцесса и Снежная Осень

Лиза похолодела: её-то и фотографировали, и записывали, и про Бабушку пытали, и про музыку, Она огляделась по сторонам, но изнывающий от нетерпения Лёвушка соблюдал обычную конспирацию — на переменках он с Лизой по-прежнему старался не разговаривать. И дело было не в пресловутом «тили-тили тесто» — в конце концов, вон Вовка Миланов с Надей Приходько с самой дискотеки все переменки не разлей вода, и рюкзак он ей с первого сентября носит, и ничего. Но Лёвушка и с Костей Конрадом тоже в школе не особенно разговаривал. На всякий пожарный случай. А то вот в прошлом году как чуть потеряли бдительность, пронырливая Юлечка Южина тут же заинтересовалась, какие у них троих такие секреты, выследила и… до сих пор вспоминать страшно!
— Ну не расстраивайся ты так, — утешала Ляльку Лиза. — Ещё никто ничего не сказал, я сама слышала. Пошли посидим.
За выходные в коридоре неведомо откуда появились симпатичные банкетки, обитые чуть ли не бархатом. Цвет, правда, был какой-то неаппетитно-бурый, но зато, усевшись, Лиза с Лялькой сразу оценили новшество — теперь не было никакого риска, что проносящийся мимо с визгом третьеклашка врежется тебе в живот.
— Что ты слышала? — подозрительно спросила Лялька. — Чего они тебя столько мариновали?
— Они ещё отбор не закончили, — на второй вопрос Лиза решила не отвечать. — Может, потом ещё раз вызовут.
— Да-а, — обиженно взвыла Лялька. — Тебя-то вызовут, тебя-то, может, даже уже и во второй список включили…
— В какой второй? — насторожилась Лиза.
— Ты что, с луны свалилась? — Лялька захлопала тяжёлыми от туши ресницами. — Мама говорит, они с той недели отбирают. Мама говорит, сначала по всем классам, потом вроде решили, что из первых-третьих не будут, и из старших тоже.
Лиза не успела и рта раскрыть.
— А ну встать! — грянуло над ухом.
Лиза с Лялькой хором вздрогнули.
— Я кому сказала! — мощный голос тети Маши перекрыл многоголосый визг малышни. — На скамейках сидеть запрещено!
— А для чего тогда их тут поставили? — искренне удивилась Лиза и тут же раскаялась.
— По инструкции! — припечатала тетя Маша и воздела швабру. Лиза и Лялька спорхнули с банкетки легче бабочек. Вся школа знала, что от тети Маши можно и по шее схлопотать, и потом жалуйся — не жалуйся, никто не заступится.
— А ну убрал ноги! Живо! — тетя Маша двинулась дальше со шваброй наперевес и согнала со следующей банкетки разлегшегося Костю Конрада. — В школе журналисты, а он тут красоту портит!
«Сейчас Костик её испепелит», — испугалась Лиза, но дракончик, вместо того чтобы сверкнуть глазами, лишь скорбно вздохнул и покорно поплёлся прочь. Заболел, что ли?
Диктант на следующем уроке оказался, по счастью, недолгим и не очень-то сложным. Правда, мысли у Лизы всё равно разбегались, да и Лёвушка уже просто изнемогал. Ещё ведь целых три урока!
Собрав листочки с диктантом, Малина Вареньевна объявила:
— А теперь займемся литературой. — Она раскрыла журнал. — Так, кто у меня должники? Ефимов, начнем с тебя.
Вечно сонный Макс Ефимов воздвигся над партой и, запинаясь, начал:
— Жуковский. Василь Андреич. Баллада. Крысы и епископ. То есть… это… Епископ и крысы.
«Опять крысы!» — Лиза передернулась. Вот уж не везёт так не везёт. Мало того, что утром в подъезде было…
— «Суд Божий над епископом», — обречённо поправила Малина Вареньевна. Должников накопилось порядочно, и выслушав в третий раз мрачную историю о епископе, которого съели крысы, — а из всего Жуковского к сегодняшнему дню почему-то все выучили именно её, хотя были баллады и покороче, — Лиза заёрзала. Лёвушка забыл о конспирации и сверлил её глазами. Малина Вареньевна под аккомпанемент очередных крыс понаблюдала за ними и сжалилась:
— Лизавета, будь добра, принеси мел из учительской. А ты, Лев, сходи-ка намочи губку.
Очутившись за дверью, Лиза беззвучно выдохнула.
— А… — начала она.
— Т-с-с! — Лёвушка ухватил её за рукав. — Пошли спрячемся и поговорим.
— Куда? — едва слышно пискнула Лиза. Школьный коридор просматривался насквозь. Больше того, в нём и свет уже горел вовсю — наверно, потому что день выдался серый.
Но гном — он и в школе гном и, если надо, найдет надёжное укрытие даже в чистом поле, Лёвушка потащил Лизу на самую верхнюю лестничную площадку перед чердаком. Вообще-то подниматься туда было запрещено, но взрослых поблизости сейчас не наблюдалось. Принцесса и её верный паж спрятались за баррикаду из старых стульев и стали совещаться.
— Ну и как тебе Паулина? — с места в карьер поинтересовался Лёвушка.
«Значит, не показалось», — подумала Лиза.
— Паулина стала ужасно странная, — осторожно прошептала она. — Добрая какая-то. А вот этот дядечка при ней…
— Я не верю в добрых Паулин, — отрезал Лёвушка. — Не бывает. А дядечка при ней какой-то очень уж красивый. Как фаянс раскрашенный… Лизка, чего от нас хотят?
Лиза поёжилась. Не отвертишься. Хотят именно от нас. Таких совпадений не бывает…
— И учти, Лизка, весь этот отбор много… многоступенчатый — сплошная туф… туфта! — от волнения Лёвушка даже заикаться начал. — Выберут тебя! Ну, ещё меня, может быть, но тебя — точно! А потом будет такое мероприятие, что мало не покажется! Потому что Паулина просто так не появится! Я знаю, в словаре это называется паранойя, но…
— Я сейчас как раз об этом и думаю, — ответила Лиза. Голос получился замогильный. — Это что же будет-то? Лёвка! Погоди! Должны были ещё Конрада вызвать!
— Для ровного счета — конечно… — Лёвушка задумчиво надул щеки. — Но мы же не знаем, для чего всё это затеяли? И потом — ты видела, он с утра не в себе. Может, с ним уже… гм… побеседовали.
Лиза вздохнула.
— Может, Малине всё рассказать, а?
«Зубы о камни они навострили, грешнику в
кости их жадно впустили…»
— слышалось из кабинета литературы.
— Очень долго придется рассказывать. И вряд ли она поверит… Есть идея, — сказал вдруг Лёвушка. — Не нравятся мне эти списки. Вот что, Лизка, а давай попросим нас просто вычеркнуть. Может, мы стесняемся, заикаемся и в обморок падаем перед камерой. И вообще, скажу, что ты глухонемая, а я умственно отсталый. И посмотрим, что будет.
Лиза закивала. Хоть горшком назови, только в печку не ставь!
— Главное — разработать хороший план. Я подумаю. А теперь, — Лёвушка подтолкнул её к ступенькам, — иди за мелом и возвращайся первая, а то начнётся…
— Тс-с! — Лиза навострила уши и прижала палец к губам. — Там внизу кто-то. Давай переждём лучше.
Они отползли подальше за мебельную баррикаду. Лёвушка пихнул Лизу локтем и вопросительно задрал брови — кто, мол, там?
Лиза прислушалась: директор! Прямо сюда поднимается! И с ним завуч! А если найдут?!
— Давайте хоть здесь постоим, Ольга Владимировна, тут никто не услышит, — быстро говорил директор. — Запомните, пожалуйста, с ними надо вести себя любезнее. Ещё любезнее. Это очень нужные люди.
— Я вообще ничего не понимаю, Игорь Сергеевич! — тонким плачущим голосом отозвалась завуч. — Они же ни вашу Марианночку толком не посмотрели, ни моего Кирюшу, а Шевченко от них вышла — вообще рыдала в три ручья. Вся школа гудит! Вы мне можете сказать, что они в эту Кудрявцеву вцепились?
— Знаете что, Ольга Владимировна, заказ есть заказ, — оборвал директор. — Раз им нужна Кудрявцева — будет им Кудрявцева. За такие деньги пусть хоть насовсем её забирают!
Лиза и Лёвушка переглянулись. Ничего себе!
— Этот фильм пойдёт за рубежом! Они уже и название придумали — «Наследница Паганини»! И вообще, если мы прохлопаем такого спонсора, попечительский совет школы мне голову оторвёт! — громким шепотом кричал директор.
— Это же документальное кино — какой из них спонсор? — удивилась завуч.
— Да не из них, а из него — Директор чуть не затопал ногами от возмущения. — Вы что, не понимаете?! Это же мировая знаменитость! Он миллионер! Он же ещё половину фестиваля оплачивает, и стипендии для лауреатов, и учёбу им за границей, и ещё я не знаю что! Нельзя его упускать — лишь бы он на этих музыкальных не распылялся и на интернаты для слабовидящих! Он обещал школе своё имя дать, так что пусть Кудрявцеву удочеряет, если ему приспичило!