Повесть о суровом друге

- Вася, а божья матерь есть? - спросил я, заикаясь.
- Нема никакой божьей матери.
- А рай?
- Что?
- Есть рай?
- Рай, рай - ложись да помирай, - хмуро ответил Васька.
Мы помолчали.
- А кто же создал деревья, шахты и... разные огурцы?
Мои вопросы начинали сердить Ваську.
- Ты слыхал, что Сиротка говорил про бога на кладбище? - спросил он с досадой.
- А что?
- Нет, ты скажи - слыхал?
- Слыхал.
- Ну и все. Никакого бога нет.
Потрясенный, я пришел домой. Матери не было. Из переднего угла глядел на меня сердитыми глазами Николай-угодник. Страшен был его темный иконописный лик.
«Как же так бога нема? - думал я. - А молитвенники, а церкви, а Иисус Христос и, наконец, вот Николай-угодник? Если это картинка, то почему святой так зло смотрит на меня? Наверное, уж знает о нашем разговоре с Васькой».
Я вытащил из-за иконы затрепанный святой календарь. Вот великомученица Варвара с печальными, как у Алеши Пупка, глазами. Еще бабушка, когда жива была, учила меня, что этой святой нужно молиться «от нечаянной смерти и головной боли». А вот еще какой-то лысый святой в юбке, с книгой в руке, кажись, преподобный Трофим, которому нужно молиться первого февраля «об истреблении мышей и крыс». А вот мученик Иисус Христос, распятый на кресте. Почему он худущий, как скелет? Потому, что ничего не ел и не пил, все страдал за грехи людские. Как же нема бога?
Но ведь мне сказал об этом Васька. Никому я так не верил, как Ваське! И опять мне вспомнился пьяный отец Иоанн и девочка-сиротка, плачущая над могилой деда-шахтера. Зачем нужно было богу, чтобы она плакала, почему бог не вступился за нее? Вспомнился и Сенька Цыбуля. Неужели бог не видел, как лавочник катался на мне верхом, почему же он не наказал Сеньку?
«Где он, бог, покажи мне его?» - вспомнил я слова Сиротки. И мне захотелось так же смело сказать: «Где бог? Васька сказал, нема бога!»
У кого бы узнать: есть ли бог? Спросить у матери - заругает, а у отца и спрашивать нечего - в церковь он не ходит.
Вдруг меня осенила догадка: «Что, если самому поговорить с богом?»
Не спуская глаз с иконы, я подошел к ней. Николай-чудотворец хмуро смотрел на меня. Тихо, чтобы чудотворец не совсем отчетливо разобрал мои слова, я спросил:
- Бог, тебя нема, да?
Ожидая разящего громового удара, я втянул голову в плечи и зажмурился. Все было тихо. Я пощупал язык - не отсох ли? Язык шевелился.
- Нема бога! - повторил я громче.
Святой тупо глядел на меня темными пятнами очей.
- Нема бога! Бога нема! - выкрикнул я. На душе стало легко и весело. - И не было бога, одни картинки! - продолжал кричать я, ударил ногой в дверь и выскочил во двор.
Ярко светило солнце, и небо над головой показалось мне просторнее, чем было.
- Бога нема! - завопил я на всю улицу и увидел на заборе рыжего Илюху. Он смотрел на меня, испуганно вытаращив глаза. Челюсть у него отвисла.
- Ну, чего уставился? Нема твоего бога, и ангелов нема!
Илюха хотел перекреститься, но от страха не сумел, спрыгнул с забора и пустился наутек.
- Держи Илью-пророка! - закричал я вдогонку и, веселый, побежал через дорогу к Ваське.
Но вдруг у Васькиной калитки я с разбегу чуть не ткнулся в живот Загребаю. Городовой сцапал меня за шиворот:
- А ну стой! Это кто тебе сказал, что бога нема? Идем к отцу!
- Я больше не буду, дяденька...
- Врешь... Ишь разбаловались - бога нема! Отвечай: православный?
- Православный.
- А ну перекрестись!
Я торопливо осенил себя крестом раз, и другой, и третий.
- Скажи: «кукуруза».
- Кукуруза.
- Прочитай «Отче наш».
Я затарахтел заученное:
- Отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое, да будет воля твоя...
- Стой!.. Понял теперь, что бог есть?
- Понял...
- Хочешь его увидеть?
- Х-хочу, - машинально пробормотал я.
Внезапно городовой поднес к моему лицу огромный волосатый кулак.
- Вот бог, видел?
Я молчал, глядя на грязный, пахнувший солеными огурцами кулак. Городовой держал его у самых моих бровей, закрыв от меня весь свет.
- Что это? - спросил он грозно.
Я не знал, как отвечать. Городовой закричал:
- Я спрашиваю, что это?
- Б... бог, - испуганно выговорил я.
- То-то же... Я тебе покажу, бога нема! Ишь интильгенты!
Городовой дал мне подзатыльник, и я помчался что было духу к Ваське.
 Глава третья. 
 КРАСНЫЕ МАКИ 
 
 
Вихри враждебные веют над нами, 
Темные силы нас злобно гнетут. 
В бой роковой мы вступили с врагами, 
Нас еще судьбы безвестные ждут. 
 1 
 
Миновала зимушка-зима; отсвистели вьюги, растаяли надоевшие за зиму, покрытые копотью серые равнины снега в степи за поселком.
Пришла весна.
По крутым склонам каменного карьера снежной россыпью, белым кружевом цвели заросли дикого терна. Чуть подальше, где спускались к речке еще не зазеленевшие огороды, за низкими заборами отцветали абрикосы, вишни, сливы. Земля под ними была усеяна душистыми лепестками. В густой листве сиреневых кустов звенели синицы, пели зяблики, порхали щеглы. От речки доносилось кваканье лягушек, с утра до ночи звучал их разноголосый хор. Не было сил удержаться - манило в степь.
С весной пришла к нам радость - вернулся отец.
Всю зиму он скитался где-то по рудникам: искал работу, да напрасно. С тех пор как отцу выдали «волчий билет», его нигде не принимали. И что это был за билет? Куда отец не придет, ему говорят: «Проваливай. Хорошо «Марсельезу» поешь, пойди еще попой».
Так и воротился отец ни с чем, худой, бородатый. Пиджак на нем был драный, а сапоги ношеные-переношеные, какие-то рыжие, со стоптанными каблуками и без подметок. Если бы отец не улыбнулся, входя, мы с мамкой не узнали бы его.
Гостинцев отец не привез. В пустых карманах пиджака я только и нашел огрызок карандаша да за подкладкой нащупал пачку каких-то красных листков с надписью: «Российская социал-демократическая рабочая партия». Я украдкой вынул один. На листке был стишок:
 Царь ты наш русский,
 Носишь мундир прусский.
 Все твои министры
 На руку нечисты.
 А все сенаторы
 Пьяницы и воры,
 Флигель-адъютанты
 Дураки и франты.
 Сам ты в три аршина
 Экая скотина...
Дальше прочитать не удалось: вошел отец. Я успел положить листок обратно за подкладку, а в пиджаке запутался.
- Воришку поймал, - весело проговорил отец, входя. Он был добрый, чувствовалось, что соскучился по нас - Ты что в чужих карманах ищешь?
- Обещал гостинца привезти, а сам не привез, - притворился я обиженным.
- Гостинец надо заработать. Отгадаешь загадку - получишь гостинец.
- Какую загадку?
- Ну слушай и отгадывай. Первая загадка такая: «Ударю булатом по каменным палатам, выйдет княгиня, сядет на перину»...
Пряча в усах усмешку, отец не спеша достал кисет, свернул цигарку, вынул кремень, фитиль, огниво, ударил раз-другой по кремню и начал раздувать искру.
- Отгадал? - спросил он, прикуривая.
- Нет.
- Плохи твои дела... Ну, тогда отгадывай вторую: «Лежит брус через всю Русь, а как станет - до неба достанет». Отгадывай.
- Не знаю.
- А ты подумай.
- Я уже думал.
- Эх ты, отгадчик...
Отец вынул из жилетного кармана кусок сахару, завернутый в лоскуток, и отдал мне.