Девочка с косичками

Арестованных членов подпольной организации «Юные мстители», а вместе с ними мать и тётку Фрузы немцы вывезли тайком, ночью, во Вторую Боровуху под Полочном и там расстреляли.
5 октября 1943 года — ребят.
6 октября 1943 года — девчат.
* * *
— Ты была членом этой подпольной организации?
— Какой?
— Которая действовала в обольском гарнизоне. Что ты молчишь?
— Я ничего не знаю.
— Где ваша «атаманша» Зенькова Фруза?
— Я не знаю никакой Фрузы.
— Где базируются партизаны?
— Я никогда не видела их.
— Врёшь! Я заставлю тебя говорить, Портнова Зинаида!
Немец встал со стула, подошёл к двери и крикнул в коридор:
— Курт, Питер!
В бункер вбежали двое рослых солдат в чёрной форме. Немец следователь кивнул головой в сторону девочки и по-русски, скорее для неё, чем для солдат, крикнул:
— Помогите ей вспомнить! Скорей!
Один из солдат схватил девочку за руку и сбросил её на пол, другой принялся с озлоблением бить тяжёлой резиновой палкой. Бил до тех пор, пока она не потеряла сознание и не перестала вздрагивать от ударов.
Поняв, что девочка не способна не только говорить, но даже стонать, они волоком утащили её в камеру и бросили на холодный бетонный пол. Целые сутки она не приходила в сознание, а на другой день, лишь только девочка очнулась, они снова увели на допрос.
  
22. Я ВЕРНУСЬ
 
В конце октября, когда в партизанском отряде стало известно, что в Оболи немцы арестовали большую группу «юных мстителей», Зина и ещё двое молодых партизан — Илья Езовитов и Мария Дементьева — отправились в посёлок на встречу со связной Лузгиной Верой. От неё они должны были узнать, кто из ребят остался в живых и наладить с ними связь, чтобы продолжать работу. Из партизанского лагеря они вышли после полуночи. Шли лесом всю ночь. Когда выбрались из болот и отыскали заглохшую дорогу, идти стало легче.
Илья Езовитов шёл первым, за ним — Мария Дементьева, замыкала группу Зина. На половине пути пересекли реку — холодную и быструю Западную Двину. В тёмном небе низко висели тяжёлые облака.
Оступясь в лужу и намочив ботинки, Зина сказала:
— Хорошо бы сейчас с фонарём пройти, как раньше до войны. Помните?
— Только этого нам не хватало, — недовольно отозвался Илья.
Мария Дементьева глубоко вздохнула:
— Конечно, помним. Сколько мы тогда по лесу бродили и днём и вечером с фонариком. И даже в эту вот глухомань забирались. Мы тогда часто поругивали Женю Езовитова за то, что он слишком далеко заводил нас. А теперь вот пригодилось. Идём ночью и спокойно. Дорогу-то как свои пять пальцев знаем.
— Верно, — согласилась Зина и задумчиво добавила: — Настанет ли опять время такое?
— Обязательно, — отозвался Илья.
— Скорей бы, — Зина вздохнула. — До чего же хочется по спокойной земле пройтись, по тихому мирному лесу…
— Ты часто думаешь об этом? — спросила Мария.
— Очень. Мне кажется, если придёт это время, я, наверное, всю ночь буду бродить по лесу, до самого утра, чтобы встретить рассвет, чтобы увидеть, как поднимается над лесом большое светлое солнце.
— Размечтались, — буркнул Илья. — А ну-ка прибавьте шагу. Светать начинает.
В лесу едва приметно светало. Когда они вышли к краю леса, неподалёку от деревни Мостищи, сделали привал. Почистили одежду. Перекусили. Илья забрался на высокое дерево и оглядел деревню, примыкавшее к ней поле, дорогу. Кругом было безлюдно. Только кое-где поднимался дым над крышами изб.
— Ну как? — спросила Мария, когда Илья слез с дерева.
— Вроде тихо. Никого не видать.
— Что будем делать?
— Надо идти, пока время удобное, — сказала Зина.
— Кто пойдёт? — спросил Илья.
— Я, — ответила Мария.
— Нет, тебе нельзя. Тебя же немцы и полицаи давно разыскивают.
— Тогда пойду я, — сказал Илья.
— И тебе тоже нельзя, — возразила Зина. — Ты что забыл, что про тебя слух распустили по всем дворам, будто ты утоп. Хорош будешь, новоявленный, как сцапают.
Зина задумалась на миг, взглянула в сторону поля и вдруг решительно сказала:
— Пойду я. Не возражайте. Так будет лучше. Меня же там почти никто не знает. И потом документ у меня на Марию Козлову. Не поддельный. Она улыбнулась. Кто придерётся?
— Ладно, — недовольно согласился Илья. — Только смотри вернись. Слышишь, обязательно вернись. Мы тут ждать станем.
— Будь очень осторожна, Зинок, — с тёплым участием сказала Мария.
— Не волнуйтесь, — Зина положила ей руку на плечо, моргнула многозначительно, улыбнулась, — Я обязательно вернусь к вам. Я не прощаюсь. Пока.
Зина вскинула за спину вязанку хвороста, который собрал ей Илья, вышла из леса и неторопливо пошла полем, в сторону деревни.
Илья и Мария, укрывшись в кустах, внимательно наблюдали за Зиной до тех пор, пока она не скрылась за первыми избами деревни Мостищи.
Около избы Веры Лузгиной её остановили два парня. Они вышли из проулка. На руках у них были белые повязки с двумя чёрными буквами «ОД», что означало — полиция.
«От этих не уйдёшь», — подумала Зина.
Она смело пошла навстречу им, стараясь не выдать волнения. Полицаи не спускали с неё глаз. Подошли вплотную. Она хотела обойти, но один из них преградил путь.
— Ты кто такая?
— Мария Козлова, — ответила Зина.
Полицаи оглядели худенькую фигурку девочки, точно прощупали.
— Документы, — потребовал остроносый.
Зина достала справку на имя Марии Козловой, отпечатанную на бланке немецкой комендатуры.
— Вроде не липа, — остроносый сдвинул на глаза шапку. — Ладно, пошли, проверим.
— Ещё чего не хватало? — попыталась возразить Зина.
— Но, но! Без трепотни. Коли жить не надоело, — сказал остроносый и толкнул Зину в спину.
Полицаи отвели Зину в посёлок Оболь и заперли в холодном кирпичном амбаре. В единственное маленькое вентиляционное отверстие, которое находилось под самым потолком, пробивался слабый пучок света.
Зина осмотрела стены, дверь, пол, потолок и убедилась, что выбраться из амбара нет никакой возможности.
Её продержали в амбаре весь день и ночь и за это время никто за ней не пришёл. Она сидела в углу, сжавшись в комочек, вздрагивала иногда от холода и постоянно думала, как убежать. Сон не шёл к ней. Она старалась успокоить себя мыслью, что всё обойдётся, что она сумеет убедить полицаев или немцев, что её арест просто какое-то недоразумение, но где-то подсознательно назойливая мысль всё время напоминала о том, что это провал и что ей не удастся ничего доказать. Она хотела представить, что за этим последует, и не могла. В эту ночь она передумала о многом. Вспомнила, как жила, правильно ли поступала, и в основном осталась довольна своими поступками и действиями.
Утром послышался шум мотора. К амбару подъехала машина и остановилась. Хлопнула дверца кабины. Кто-то снял замок и раскрыл дверь. Те полицаи, которые схватили её вчера и заперли в амбаре, стояли в проёме. За ними — около машины — топтался немец с автоматом. Один из полицаев, прищурясь, заглянул в полутьму амбара, отрывисто и зло гаркнул:
— А ну, выходи!
Зина спокойно шагнула на улицу, взглянула на посёлок. Немец, стоящий около машины, направил на неё автомат. Зина зябко поёжилась от утреннего холода. Полицаи подтолкнули её к заднему борту машины и приказали забраться в кузов. Она молча перебралась через борт и села на откидную скамейку. Полицаи подсели справа и слева от неё, немец сел напротив, положив автомат на колени.
«Не убежишь, — подумала Зина. — Подстрелят сразу».
Солдаты согнали к комендатуре жителей окрестных деревень, окружили их, а потом вывели на крыльцо Зину. Она стояла, босая, в одном белом платьице, и жадно вглядывалась в толпу, стараясь различить знакомые лица.
Немецкий офицер, комендант Оболи, гаркнул в толпу:
— Кто может узнать эту девчонку?
Люди стояли, низко опустив головы, и никто из них не проронил ни слова.