У Серебряного озера (На берегу Тенистого ручья)

Папы не было дома, а Мэри осталась с мамой в землянке, и Лора в одиночестве играла на солнцепеке. Голубые ирисы поникли от жары среди камышей. Лора ушла в прерию и стала играть в высокой траве, где было много ромашек и золотарника. Но солнце палило нещадно, и сухой ветер обжигал кожу.
Тут Лора вспомнила про плато, и ей захотелось снова на него взобраться. Ей было интересно, сможет ли она сделать это сама. Ведь папа не говорил, что на плато ходить нельзя.
Она сбежала по отлогому берегу и прошла низиной сквозь высокую колючую траву. Плато поднималось перед нею отвесной стеной. На него было очень трудно взбираться. Сухая земля осыпалась под ногами, подол ее платья измазался в тех местах, где она упиралась в землю коленками и хваталась руками за траву, подтягиваясь наверх. В конце концов ей удалось лечь животом на край плато. Она перекатилась на бок и очутилась на вершине.
Вскочив на ноги, она увидала внизу, под ивами, глубокую, тенистую заводь. Вода была такая прохладная, и она почувствовала, что вся кожа у нее горит. Однако Лора помнила, что туда ходить нельзя.
Плато показалось ей большим, голым и скучным. Теперь, когда здесь не было папы, оно стало просто большой ровной площадкой, и Лора решила пойти домой Напиться. Ей очень хотелось пить.
Она съехала вниз с плато и медленно пошла назад той же дорогой, какой пришла сюда.
Внизу, среди высокой травы, воздух был горячий и неподвижный. До землянки было далеко, а Лоре ужасно хотелось пить.
Она изо всех сил старалась помнить, что не должна приближаться к той глубокой, тенистой заводи, — и вдруг повернула назад и быстро пошла прямо к ней.
Она решила, что только посмотрит на заводь. Потом подумала, что, может быть, войдет в воду у самого берега, но не будет заходить на глубину.
Она вышла на тропу, которую проделал папа, и пошла еще быстрее. И вдруг...
Прямо перед ней на середине тропы стоял зверь.
Лора отскочила назад и замерла, уставившись на него. Такого зверя она никогда не видела. Длиной он был почти с Джека, только ноги совсем короткие. Длинный серый мех стоял на нем торчком. Он задрал свою плоскую морду с маленькими ушами и тоже уставился на Лору.
Она не могла оторвать глаз от его смешной физиономии. И пока они так стояли, разглядывая друг друга, зверь укоротился, раздался вширь и распластался по земле. Прямо на глазах он превратился в лежащую на тропе серую шкурку. Никто не сказал бы, что это живой, настоящий зверь. Только глаза его по-прежнему следили за Лорой.
Медленно, осторожно Лора нагнулась и подобрала с земли ивовый прут. После этого она почувствовала себя увереннее. Не разгибаясь, она продолжала рассматривать эту серую шкурку.
Шкурка не двигалась, не двигалась и Лора. Интересно, что будет, если потыкать в шкурку прутом. Может быть, тогда она изменит форму? И Лора легонько ткнула.
Раздалось угрожающее рычание. Глаза зверя бешено сверкнули, и страшные белые зубы щелкнули почти у самого ее носа.
Лора опрометью кинулась прочь. Бегать быстро она умела. Она не останавливалась до самой землянки.
— Силы небесные, Лора, — сказала мама, — если ты будешь носиться сломя голову в такую жару, ты заболеешь.
Мэри все это время как благовоспитанная девочка просидела в землянке над книжкой, по которой мама учила ее читать.
А Лора поступила плохо, и знала это. Она не сдержала обещание, данное папе. Правда, об этом никто не знал. Никто не видел, как она отправилась к заводи. И никто никогда не узнает, если она сама об этом не расскажет. Знает один только загадочный зверь, но он не может наябедничать. И все-таки на душе у нее было все тяжелее.
Вечером она улеглась в постель рядом с Мэри, но заснуть не могла. Папа с мамой при свете звезд сидели у порога, и папа играл на скрипке.
— Спи, Лора, — тихонько сказала мама, а скрипка тихонько ей напевала. Она видела в открытую дверь небо и темную фигуру папы; между больших звезд плясал его смычок.
Все вокруг было таким прекрасным и добрым. Все, кроме самой Лоры. Она нарушила данное папе слово. А нарушить слово — это так же плохо, как солгать.
Лора жалела о том, что она сделала. Но она сделала это, и если папа узнает, он ее накажет.
Папа продолжал тихонько играть. Его скрипка пела ей все так же сладко и нежно. Папа ведь думал, что она хорошая девочка. Наконец Лора не выдержала.
Она выскользнула из постели и, ступая босыми ногами по прохладному земляному полу, в ночной рубашке и в чепчике подошла к папе и встала рядом с ним. Когда умолкли последние звуки, она почувствовала, что папа улыбается, глядя на нее сверху вниз.
— Что случилось, Бочоночек? — спросил он. — В темноте ты совсем как маленькое белое привидение.
— Папа, — дрожащим голоском сказала Лора, — я хотела пойти к заводи.
— Вот как! — воскликнул папа. — И что же тебя остановило?
— Я не знаю, кто это был, — прошептала Лора. — У него серый мех, и он на меня зарычал.
— А какой он величины? — спросил папа.
Лора рассказала про незнакомого зверя.
— Это, должно быть, барсук, — сказал папа.
Потом он долго молчал, а Лора ждала. Она не видела в темноте его лица. Но она стояла, прижавшись к его коленям, и чувствовала, какой он сильный и добрый.
— Да-а, — сказал он наконец, — не знаю, что и делать, Лора. Видишь ли, я тебе доверял. Непонятно, как быть с человеком, которому нельзя доверять. И знаешь, что приходится делать с такими людьми?
— Что-о? — еле выговорила Лора.
— Приходится их сторожить, — сказал папа. — Так что, думаю, теперь нам придется сторожить тебя. А делать это будет твоя мама, потому что я должен работать У Нельсона. Так что оставайся завтра с мамой и не отходи от нее ни на шаг. Если ты весь день будешь себя хорошо вести, мы позволим тебе попытаться снова стать такой девочкой, которой можно доверять. Что ты на это скажешь, Каролина? — спросил он у мамы.
— Я согласна с тобой, Чарльз, — ответила из темноты мама. — И завтра я буду ее сторожить. Но я не сомневаюсь, что она будет хорошей девочкой. А теперь, Лора, быстро в постель.
Назавтра был ужасный день.
Мама занялась штопкой, и Лоре пришлось остаться в землянке. Она даже не могла сходить к роднику за водой — ведь ей полагалось все время быть на глазах у мамы. Мэри ходила за водой и гуляла с Кэрри. А Лоре пришлось сидеть дома.
Джек припадал на передние лапы и помахивал хвостом. Он выскакивал на тропинку и оглядывался на Лору, зовя ее с собой. Он не мог понять, почему она с ним не идет.
Лора помогала маме. Она вымыла посуду, постелила обе постели, подмела пол, накрыла стол к обеду. За обедом она сидела понурившись на своей скамейке и ела то, что поставила перед ней мама. После обеда вытерла посуду и распорола простыню, которая протерлась в середине. Мама переставила куски миткаля и сколола их булавками, а Лора обметывала шов крохотными стежками. Ей казалось, что этот шов и этот день никогда не кончатся.
Но наконец мама свернула и убрала штопку и принялась готовить ужин.
— Сегодня, Лора, ты была хорошей девочкой, — сказала мама. — Так мы и скажем папе. А завтра утром пойдем и поищем твоего барсука. Я думаю, что только благодаря ему ты не утонула. Если бы ты дошла до той глубокой заводи, ты бы наверняка в нее залезла. Стоит только начать не слушаться, и дальше все пойдет само собой, пока рано или поздно не случится что-нибудь ужасное.
— Да, мама, — сказала Лора. Теперь она знала, что так оно и бывает.
На следующий день они с мамой отправились на поиски барсука. Она показала маме то место, где он распластался на траве. Мама нашла барсучью нору. Это была круглая дыра под кустиком травы, на высоком берегу, там, где обрывалась прерия. Лора звала барсука и тыкала в нору палкой.
Но если он и был дома, то не захотел к ним выйти. И Лора никогда больше не видела этого старого серого барсука.