Боруэлла

— А сколько тебе лет? — спрашивала третья.
— По два раза в день на один и тот же вопрос не отвечаю, — заявил я.
Поток вопросов лился на меня со всех сторон. И не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не прозвенел звонок. Девчонки вернулись на свои места, но я спиной чувствовал их заинтересованные взгляды. Они что, маленьких детей никогда не видели? Я им кто, зоопарк одного актёра?
— Борька, ты меня спасёшь? — шепнул я.
— Спасу, — твёрдо сказал Боря. — Прорвёмся.
В это время в класс вошла учительница алгебры и, увидев меня, заулыбалась:
— О, да в классе новичок! Какой маленький… Мальчик, как тебя зовут? Сколько тебе лет?
Я тоже почему-то стал улыбаться и подробно отвечать на вопросы.
— Боря Веткин, это твой брат?
— Троюродный! Я его троюродный брат! Боря — мой самый близкий родственник! — выпалил я. — Правда, Боря?
Боря удивлённо посмотрел на меня и кивнул. Учительница, слегка наклонив голову, взглянула на меня, ещё раз улыбнулась и направилась к учительскому столу. Вот это я понимаю, ода в мою честь!
— Сними кепку, — наклонившись ко мне, шепнул он. — Так положено.
Я снял бейсболку, положил её на парту и замотал рыжей лохматой головой. И тут меня посетила гениальная мысль. Дождавшись, когда учительница отвернётся к доске, я повернулся лицом к классу и, широко улыбаясь, замахал рукой. Все захихикали.
— Элька, сядь, — одёрнул меня Боря. — Не позорь моих седин.
И с чего это он вдруг стал таким серьёзным? Мне, наоборот, происходящее стало нравиться. Чтобы не расстраивать Борю, я присмирел, и только изредка исподтишка поглядывал назад. Вдруг мой взгляд задержался на знакомом лице.
— Борька, — шепнул я, пнув его локтём. — Вчерашний гуманитарий здесь. Этот… инструмент.
— Знаю, — недовольно ответил Боря. — Он мой одноклассник, я же говорил.
— А…
Учительница посмотрела на меня, и я услышал то, что не надеялся услышать от неё никогда:
— За дверь здесь болтунов выставляют вне зависимости от возраста. А их близким родственникам пишут гневные слова в дневник. Веткин, учти. Кстати, твой сегодняшний сосед по парте — тоже Веткин? И как его полное имя?
— Я — Элеонор Веткин! — громко сказал я. — И этим горжусь!
— Так вот, мой тебе совет, Элеонор Веткин, — важно произнесла учительница. — Гордись молча.
И это ей я подробно отвечал на вопросы! Как глубоко я заблуждался!
Я надул щёки, скрестил руки на груди и смотрел на учительницу исподлобья. В классе что-то происходило — учительница увлечённо разговаривала, вызывала к доске учеников. Я не слушал, справедливо считая себя выше всего этого детского сада. Наконец мне надоело неподвижно сидеть, и я прозвенел школьным звонком.
Перемена получилась длинной.
  
12. Первоклассники — тоже люди
 
Чтобы нам дали спокойно поговорить, мы с Борей на перемене выбрались на улицу.
— Вечно ты придумываешь какие-то глупые имена! — возмущался Борька. — Что за Элеонор ещё? Я не удивлюсь, если в следующий раз ты решишь быть Клеопатром или… Не знаю, Геннадией какой-то!
— Очень надеюсь, — надавливая на слово «очень», сказал я. — Что следующего раза не будет.
— Я тоже очень надеюсь, — немного виновато сказал Боря.
— Где-то я это уже слышал, — подозрительно сказал я.
— Ну, Элька! — взмолился Боря. — Я же не специально!
— Ладно, сделаю вид, что поверил. Ты лучше расскажи мне, что у вас за многоэтажные такие отношения с другом твоим пернатым?
— Каким ещё пернатым другом? — удивился Боря.
— Уж точно не со мной, — пояснил я. — И так видно, что у нас идиллия. Догадайся с одного раза, ты же иногда умный, а?
— Откуда я знаю, что тебе может в голову взбрести! Одна лишь коллекция известных тебе имён настораживает. Рисковать отгадывать не буду. Хочешь — говори, хочешь — нет.
— Тогда и не скажу, что это я о Сазонове, — пробурчал я. — Хочешь — догадывайся, хочешь — нет.
— Ну ты даёшь! — хмыкнул Боря. — Нашёл, кого другом называть.
— А что, он в младенчестве съел твой любимый кактус?
— Какой такой кактус? — поинтересовался Боря.
— А на тебя школа так действует всегда, или только по понедельникам? Куда подевалось твоё наследственное чувство юмора, брат мой Борька?! Неужели ты с утра его для себя отпридумывал? Тогда придумывай назад, даже ценой моей жизни! То есть… шучу. А то кто тебя знает.
— Да никуда оно не подевалось. Я всегда такой серьёзный, когда речь идёт о кактусах! — сказал Боря, улыбнулся, надел на себя мою (хотя в некоторой степени и свою тоже) кепку и отвесил мне подзатыльник.
— Да, так гораздо лучше, — я почесал затылок и бросился догонять Борю, чтобы отобрать нажитое.
На какое-то время мы забыли обо всех одноклассниках и учительницах и, дурачась, бегали по школьному двору, изредка натыкаясь на перепуганных учеников младших классов.
Радостно хохоча, мы приземлились на лавочку и пытались отдышаться. Я высунул язык и наклонился низко к земле. Вдруг меня кто-то несмело тронул за плечо.
— Ры…жик, это тво…ё, да?
Я медленно поднял голову и посмотрел вверх.
Мальчик был, видимо, первоклассник.
Огромные тёмные глаза мальчишки придавали лицу немного особенное выражение. Как будто он радостно удивлялся всему миру: и тому, что он в нём живёт, и тому, что в этом мире есть я. И Боря… Да даже лавочка, на которой мы сидим!
Его выцветшие за лето светлые волосы кто-то старательно уложил мокрой расчёской, и было видно, что мальчик несколько раз уже прошёлся по ним пятернёй. На правой щеке алела свежая царапина. С выпрямленной спиной, в водолазке, он казался ещё более тоненьким, чем был на самом деле. Мальчик протягивал мне большой зелёный лист. Мою кепку.
Правда, этот лист уже прилично запылился.
— Это ведь твоё? — уже смелее переспросил мальчик.
— Моё. Спасибо огромаднейшее! Я даже не заметил, как потерял, — сказал я, натягивая бейсболку.
Мальчик довольно улыбнулся уголками губ и слегка кивнул:
— Я шёл рядом. А она… вот…
Мне показалось, что надо бы сказать что-то очень важное, и я никак не мог вспомнить, что именно. Но долго вспоминать не пришлось — нужные слова прозвучали сами по себе. По крайней мере, мне так показалось.
— Я — Элька.
— Вадик.
Я пожал протянутую руку. Вдруг рядом услышал настойчивое посвистывание. Мы с Вадиком повернулись на звук и увидели свистуна, то есть скучающего Борю.
— А меня тут будто вообще нет, — хитро сказал он.
Вадик невозмутимо сделал шаг в сторону.
— Вадик… Вадим.
— Боря, — снисходительно сказал Боря и пожал руку мальчишке.
Я тоже повернулся к Боре и протянул руку.
— Элька! — звонко сказал я.
— Балбес… — покрутил пальцем у виска Боря.
— Приятно познакомиться, Балбес! — сказал я и задействовал не пожатую руку для того, чтобы вежливо приподнять кепку.
Вадик солнечно улыбнулся и снова повернулся ко мне, тем самым не дав Борьке права слова. Так ему!
— Ты тоже в первом классе? — спросил он.
— Не, я в шестом, — не стал врать я.
— Ничего себе! — приподнял брови Вадик. — А я вот только в первом.
Я замялся, не зная, как получше выкрутиться.
— Я тут… проездом, в общем, — уклончиво сказал я. — Это я временно здесь в шестом. Вон, за ним присматриваю.
По лицу Вадика пробежала лёгкая тень.
— Проездом — это значит ненадолго?
Мне почему-то совсем не хотелось говорить «да», но и обманывать… обманывать тоже не хотелось. Поэтому сказал тоже правду, но другую:
— Не знаю. Понимаешь, это как получится! Или надолго, или нет. Я не знаю…
— А завтра придёшь? — осторожно спросил он.
Я глубоко вздохнул.
— Завтра — приду, — многозначительно сказал я и посмотрел на Борю. Тот покорно кивнул.
Вадик снова светло улыбнулся и доверчиво сказал:
— И я приду. А сегодня мне пора, меня пораньше забирают. Поведут в поликлинику, будут палец колоть. Какой-то из них, — сказал Вадик и задумчиво посмотрел на ладонь.