Дырчатая луна (сборник)

Гайка смотрела с робостью, но и... с несмелой усмешкой: «Ты что же, в Африку собрался, да?»
Лесь тоже усмехнулся:
— Решила, что я ненормальный?
— Нет... но...
— Я придумал систему. Помнишь тот стеклянный кубик?
— Который разделяет пространства?
— Думаешь, он почему их разделяет? Потому, что изменяет ход световых лучей. Значит, с его помощью можно выправить оптическую ось.
— Как это? — сказала Гайка беспомощно. Ничего не поняла.
— Ну, как-как... Отрегулировать линию зрения так, что Луна окажется на ней передвинутой. И затмение будет видно не только в Африке, но и здесь. Через мой телескоп, конечно... Я еще и стекло от своих очков приспособил, которое уцелело. Очки эти тоже для выправления оптической оси были сделаны.
— И эта система получилась? Ты уже испытывал?
— Да! Я вставил ее в телескоп и рано утром смотрел на горизонт, когда Солнца еще не видно. Это тому не видно, кто просто так смотрит, а в телескопе оно — пожалуйста, будто красный арбуз на блюде.
— А глаз не слепит?
— Я же со светофильтром смотрел. С коричневым...
— Лесь! По-моему, твоя система — великое изобретение. Про него надо сообщить ученым!
Он посмотрел своим странным взглядом — вроде бы и на Гайку, и в то же время куда-то в другое пространство. Сказал тихо и увесисто:
— Не вздумай. Эту вещь тут же приспособят для оптических прицелов, для стрельбы по невидимым целям. И засекретят. И меня куда-нибудь... запрячут или запрут, чтобы не разглашал...
— Ой, правда... — С полминуты Гайка сидела притихшая, потом пообещала: — Я никому ни словечка...
Лесь, будто извиняясь за недавнюю суровость, проговорил доверительно:
— За себя-то я не очень боюсь. Но видишь ведь, на свете столько всего... Люди с ума посходили: чуть что — за оружие хватаются... А если к ним еще и такие прицелы попадут!
— Тогда и вертолеты не нужны, чтобы ракетами по кораблю, — грустно согласилась Гайка. — Можно хоть откуда...
— И неважно, кто там на корабле, — сумрачно усмехнулся Лесь. — Гайка... Вот эти, которые на вертолете были... Они же видели, что корабль не воюет, что на нем мирные люди спасаются! Их-то зачем убивать? Ведь от них же никому никакого вреда!
— Папа говорит — озверение...
Лесь лег спиной на черепицу, зажмурился.
— Я про это с дядей Симой разговаривал. И мы пришли к выводу, что земной житель сам по себе не может докатиться до такого... ну, чтобы убивать без разбора, жечь, зверствовать. Это не человеческая природа... Какой-то чужой разум, из другой галактики, влияет на человеческие мозги. Чтобы люди перебили друг друга. А потом пришельцы захватят планету...
— Лесь... даже мурашки по спине...
— Вот видишь, мурашки. Это какое-то невидимое излучение действует. Они понаставили антенны и давят на нас...
— Где же эти антенны? — жалобно спросила Гайка.
Лесь быстро сел.
— Да везде! Мы же не разбираемся, где что! Вот, например, снесли старый дом, где была детская флотилия, и поставили пятиэтажку, а на крыше — белый шар. Это чехол такой для антенны. Как на кораблях, которые за космосом следят. Видела?
Гайка кивнула. Лесь опять смотрел вдаль.
— Говорят, новая метеостанция. А никто не знает толком, зачем она и откуда. У входа дядька с пистолетом... Они, наверно, засели в этой станции и шлют свои лучи на город. Может, из-за того и стрельба у штаба случилась...
Гайке было неуютно. Она помнила новый пятиэтажный дом — облицованный голубой плиткой, с большим белым шаром на крыше. И здание, и шар всегда казались ей такими красивыми. А теперь...
— Но, может быть, это все-таки правда метеостанция? А?
— Может быть... Но где-то все равно есть и чужие антенны. Инопланетные. Я уверен.
— И... что делать?
Лесь пожал плечами.
Гайке не хотелось больше говорить о страшном. Лучше уж о дырчатой Луне.
— Лесь, а зачем тебе этот луч? Который через Луну? Чтобы доказать, что Луна пустая, да?
Лесь дотянулся до пальца с желтой ниткой, потрогал. Оглянулся на Гайку через плечо.
— Вот это и есть самая главная тайна. Я хочу поймать луч в свой энергонакопитель. Слушай... Садись ближе...
Они не сели, а улеглись на черепице рядышком — как тогда, на камне. Гайка с благодарностью и с непонятным замиранием выслушала догадку Леся о Луче, прошедшем через Тьму.
— Понимаешь, Гайка, это как с человеком. Если у него случались всякие несчастья, а он выдержал, у него появляется... ну, такая особая сила, что ли. Закалка. Если, конечно, это хороший человек и если он не заблудился во Тьме... Я об этом первый раз подумал, когда про жизнь нашего дяди Симы узнал. Он столько всего перенес... А луч — он тоже... он ведь живой, потому что в нем энергия... Ты меня слушаешь?
— Слушаю, конечно... Я про папу подумала.
— Ну, значит, ты понимаешь... Луч, если даже через маленькое темное пространство проходит, делается сильнее. И добрее... Вот, например, в моем инкубаторе. Простые лучи ничего не могут, а тот, который пробивается сквозь мячик, выводит кузнечика. Живая энергия в нем... Гайка, а если не через мячик, а через громадный шар... Через пустую Луну, у которой внутри темнота! Луч наберет такую космическую силу!
— И ты ее — в свой накопитель?..
— Да! — Лесь опять сел.
— Который... из лейденской банки?
— Да.
— Ты... думаешь, получится?
— Я уверен.
— Лесь... А зачем тебе эта энергия?
— Как зачем? Для всего для хорошего. Это же положительная энергия... Направишь ее на злого человека — он станет добрым... Или, скажем, где-то землетрясение. Наведем излучатель на тот район — и там все восстановится...
— Ох, Лесь, на это, наверно, никаких лучей не хватит...
— Но на какие-то хорошие дела все равно хватит. И на защиту от плохого...
— Ты думаешь, получится? — опять засомневалась Гайка. Конечно, Лесь был замечательный изобретатель, но все-таки... энергонакопитель из пивной банки...
Лесь тут же угадал ее мысли.
— Дело не в банке. Она просто приемник. А главный накопитель — дырчатая Луна.
— Лесь... Когда банка зарядится, ты, наверно, пустишь луч в Вязникова? Чтобы он исправился...
Лесь подтянул ноги, уперся подбородком в коленки.
— Нет... Не буду.
— Боишься, что не поможет?
— Не в этом дело. Вот если бы он сам, без этого...
Гайка набралась смелости, зажмурилась и выпалила:
— А все же хорошо, что он есть на свете!..
Лесь дернулся:
— Вязников? Почему хорошо?
— Ну... если бы его не было, вы бы не подрались. И тебя бы не прогнали с уроков. И мы... тогда бы не встретились...
Лесь, кажется, всерьез обдумал это рассуждение.
— Кто его знает... Может быть, и встретились бы. При других обстоятельствах.
— Лесь... А ты еще возьмешь меня в свою бухту? — И Гайка обмерла в душе.
Он сказал без удивления:
— Ну, конечно. Это теперь моя и твоя бухта.
— Лесь... Это ты по правде?
Он посмотрел на Гайку, понял, видимо, ее сомнения и терзания и пообещал хорошо так, будто сестренке:
— Я тебе там еще кое-что покажу. Не только бухту...
— Ой... что?
— Из бухты есть выход на... нездешний берег.
— На... какой? — Гайка опять замерла. От ласковости Леся и от новой тайны.
— Я это место называю Безлюдные Пространства. Там развалины старинных городов. Как в Заповеднике, только больше и гораздо интереснее. Остатки крепостей и храмов. И обсерваторий... И просто заросшие места — трава и камни... Идешь, идешь, а кругом только солнце да кузнечики...
— И время стоит, да? Как в бухте? — прошептала Гайка.
— Да...
Они еще с полчаса посидели на крыше, поговорили о скором затмении и об устройстве энергонакопителя. Потом Лесь пошел провожать Гайку.
Цецилия Цезаревна окликнула его из калитки:
— Лесичек, тебе не тяжело? Такая громадная книга!
— Значит, что же, Гайке снова надрываться, да? — огрызнулся Лесь.