Деревня Цапельки, дом один

  
Галина Николаевна Демыкина
 
Деревня Цапельки, дом один
 
  
Глава I. Бабушка
 
Эта бабушка — прямо молчун. Алёна ей:
— Доброе утро, бабушка!
А она:
— Угу. Спи ещё.
А сама печку топит, обед варит, песенку поёт:
 
 
Ах, Шура-Шура-Шура,
 
Разудала голова
 
Да седая борода!
 
 
И ухватом горшок как ухватит — да в печь его! Один посадит — к другому подбирается:
 
 
Ах, Шура-Шура-Шура!..
 
 
Получается, будто это печной горшок зовут Шура. Алёна смотрит, смеётся тихонечко.
Но ей хочется, чтоб бабушка с ней поговорила.
— Баушка! А ты уже корову в стадо прогнала?
— А как же!
И опять — молчок.
Насыпала крупы в фартук, раскрошила засохший хлеб — и со двора:
— Цып-цып-цып!
Цыплята у бабушки уже большие, длинноногие, бегут, толкаются. Ошалелые какие-то. Прямо разбойники. У Алёнкиной мамы цыпляточки ещё маленькие, жёлтенькие, а куры — рябенькие.
— Баушка, ты мне обещала про разбойников сказку сказать.
— Скажу. Вот только все дела переделаю.
— Я уже два дня у тебя живу, а ты всё никак не переделаешь.
— Переделаю.
Взяла старые варежки, ножик, пошла за огород. Там молодую крапиву срезает. Алёна — опять за ней.
— Баушка, это для поросёночка?
— Для него.
— Баушка!
— Ну чего тебе?
Алёна уж прямо не знает, про что еще спросить.
— Баушк, ты в лото играть умеешь?
— О господи!
— Нет? А в карты?
— Ты пойди с Таней соседской поиграй, — вздыхает бабушка. — Смотри, девочка какая хорошая. И за мной тогда ходить не будешь.
Будто Алёна ходит. Она и не ходит совсем. Просто ей делать нечего. А на Таню Алёна уже третий день смотрит. Эта девочка Таня всё время дразнится. Алёна ей ничего не говорит, а Таня выйдет на своё крыльцо и кончик косы к верхней губе приставит. Будто у неё такие усы. И Алёну пугает.
И вот пока крапиву рвали, она, эта Таня, тоже на свой огород пришла. Ходит там, за плетнём, большую морковку вырвала, говорит:
— Здравствуй, бабушкин хвостик!
Алёна покраснела, обиделась. Глянула из-за плеча. А девочка Таня морковину над головой подняла и с ней разговаривает. Не с Алёнкой, а с ней:
— Как живёшь? Ты вкусная? Тебя так съесть или в суп положить? Пойдём бабушку спросим, — и убежала.
У неё тоже есть бабушка. Вроде бы не придерёшься. Но Алёне обидно. Как это — съесть? Как это — в суп положить? Нарочно так говорит, назло. Она побольше Алёны, эта девочка Таня, и дразнится.
Но вот, видно, бабушка устала. Разогнулась, сняла с головы платок, лицо вытерла.
— Ну что, внучка, пойдём в избе приберёмся?
— Приберёмся! — обрадовалась Алёна. Наконец-то дело нашлось.
В избе бабушка дала ей просяной веник:
— Мести-то, подметать умеешь?
— А как же!
И пока бабушка секла крапиву, доставала горшок из печи, поросёнку еду готовила, Алёна-раз-раз! — всю избу чистенько вымела. Потом тряпку нашла, со стола крошки собрала в горсточку.
— Ну ты и хозяйка! — удивилась бабушка. — А я думала, ты маленькая, не умеешь.
— А то. Я дома и картошку почищу, и луку с грядки принесу, я, баушк, всё могу. Потому что маме некогда. А тебе, баушк, есть когда?
— Дак ведь я привыкла. Всё одна да одна.
— Ты, баушк, потому и молчун?
— А?
— Ты, говорю, потому и молчун, что одна?
— Разве я молчун? — Бабушка обняла Алёну, засмеялась. — Ну-ка, пошли кашу-то есть.
— Баушк, — спросила Алёна, — а папка за мной скоро приедет?
— Наскучило у меня-то?
— Да нет, я так.
— У тебя, Алёнушка, скоро братик будет либо сестра. Вот хлопот тебе тогда!
— Ну и пусть. Это мне заместо куклёнка будет.
Алёнка доедает пшённую кашу с жёлтой корочкой — вкусная каша у бабушки! — и выходит на крыльцо. Деревня маленькая, всего-то несколько домов. И называют её чудно — Цапельки. Почему такое — Цапельки? Какие Цапельки? А за огородами сразу лес. Только Алёна ещё не ходила туда. Одна ёлочка к самой их грядке выбежала. А другие, тоже молоденькие, подальше остановились. Боятся.
— Ну что, пойдём коровку-то подоим? — спрашивает бабушка.
— Пойдём. А почему ты меня раньше с собой не брала?
— Боялась, притомишься.
— Ты, баушк, думала, я маленькая?
— Ну да.
Они проходят мимо огорода в лес и через лес тропинкой. Алёна идёт-идёт и вдруг видит: гриб сидит. Гриб пригожий — шапка красная, прямо с блюдце величиной. К шапке бурый листок прилепился.
— Гляди, баушк! — и вытащила гриб из земли. Ножка тоже хорошая, крепкая.
— Глазки-то молоденьки! — удивляется бабушка. — Ну и гриб!
— А вон ещё такой-то!.. И ещё!..
— Это грибы хорошие, — говорит бабушка. — Красики их называют. Шапочки у них красные. Или ещё — подосиновые: под осинками растут. Куда класть-то будем?
А класть и правда некуда.
— Положи-ка их под ёлочку, — советует бабушка. — Вот видишь, аккурат с тебя ростом ёлочка. Пушистая, приметная. Положи, никто не возьмёт. Тут все люди свои.
— Как — свои?
— А вот так. Одной фамилии.
— Какой?
— Цаплины.
— А я?
— И ты.
Вот оно что. Алёна и не знала.
— А почему? Баушк, почему?
— Кто из этой деревни вышел, все такое звание имеют. А почему, после расскажу.
* * *
Корова у бабушки белая в чёрных пятнах. И уж такая-то некрасивая! Морда широкая, рог поломан, и как раз над глазом чёрное пятно.
У Алёниной мамы корова рыженькая, аккуратная. Идёт, как плывёт. А эта всё с прискоком да глазом косит.
— Баушк, а коровы здесь тоже Цаплины?
— Полно болтать-то.
Бабушка свою корову любит. Когда доит, разговаривает с ней ласково.
— Красавица ты моя, — говорит, — животинушка моя! Худобушка ненасытная… Стой! Куда, бестолковая?!
А худобушка только и знает ногой шмелей отгонять. Все хвостом отгоняют, а она — ногой.
— Стой, стой смирно! — просит бабушка. — Я те песенку спою. — И поёт ей песенку то-оненькую:
 
 
Уж ты белая красавица подружка,
 
Сыры боры, сыры боры как завидишь,
 
Ты подай с высоты голосочек!
 
 
А корова ухо лодочкой наставила — слушает. А голосочка не подаёт. Чудная корова.
— Хотим вот в колхоз, в вашу деревню, коровок своих определить, — говорит бабушка. — А колхоз чтоб нам молока присылал. Папка бы твой и возил на грузовике.
— Ну и отдай! — охотно советует Алёна.
— Да, «отдай»! — качает головой бабушка. — Легко ли с родной-то душой расстаться?
«М-м-м…» — говорит родная душа и ногой — брык. Хорошо, что бабушка уже ведёрко отняла, а то бы всё молоко на земле было.
— Баушк, у тебя вся скотина какая-то разбойная. Что куры, что корова.
— Ты ещё моего поросёночка не видела! — гордо отвечает бабушка. — Такой озорник!
— Баушк, а он тоже родная душа?
— Идём-ка, идём…
Обратно идут через лес. Алёна держит ручку ведра.
— Баушк, а что такое «сырыборы»?
— Ну, бор — значит лес. Сырой. Вроде как наш, с болотцами.
— Хм! Сырыборы, — смеётся Алёна.
А вот и ёлочка приметная и под ней грибы. Правда, никто не взял.
Алёна кладёт их в подол.
— Баушк, ну расскажи.
— Что рассказать-то?
— Сказку.
— Про разбойников?
— Нет, про Цаплиных.
— Только это, внучка, не сказка. Так про нашу деревню старые люди говорят. Я ещё такая, как ты, была, слышала…