Пробный камень
— Верно, не за тем! — согласился Борис. — Раз уж зимой не подумали, так давайте сейчас… Объявляю мозговую атаку! Думать всем! Чепуху не молоть!.. Даю пять минут!
Борис сел, подпер голову рукой и сосредоточенно уставился в учительский стол.
Дисциплина в отряде была хорошей. Бориса слушались. Мальчишки и девчонки тоже склонились над партами, как на контрольной по математике. Задача на этот раз попалась очень сложная, хотя ответ знали все: это работа, от которой и колхозу польза, и ребятам удовлетворение. Но попробуй-ка найти такую работу, чтобы ты сам был полным хозяином своего дела и мог без всяких натяжек сказать: «Это вот я сделал от начала до конца».
Прошли две долгих минуты. Никого не осчастливила блестящая идея. Все чаще и чаще ребята начали тайком поглядывать на Кольку Мыслю. Он сидел в левой колонке у окна и, по меткому определению одноклассников, был, как всегда, «в себя опущенный». Чуть скособочив рот, он смотрел с отсутствующим видом на улицу. Эту позу он принял не тогда, когда Борис приказал думать. Колька и на уроках сидел так же, но даже учителей это не вводило в заблуждение и не раздражало. Они в любой момент могли задать проверочный вопрос и услышать ответ, который доказывал, что Колька не дремал и не витал в облаках.
— Запоглядывали! — недовольно произнес Борис, раздосадованный тем, что и сам ничего толкового не придумал. — Колька свое слово скажет! А вы-то на что?.. Иждивенцы!.. Думайте! Думайте!
Наверно, все можно приказать — и будет какая-то польза. Только думать или не думать — не прикажешь. Ничей приказ на мысли не действует. И как ни тянул время Борис Кравцов, а пришлось ему обратиться за помощью к Кольке:
— Ну, Мысля! Выручай!
Свои идеи Колька любил высказывать намеком. Буркнет одно-два слова и замолчит — сами разбирайтесь, что к чему. Он и сейчас посмотрел на Бориса и изрек:
— Остров. — Потом добавил: — Столовая.
Поблизости был только один остров. Летом ребята изредка ездили туда на лодках, чтобы порыбачить и покупаться. И столовая была только одна — здесь, в Светлячках, рядом с клубом. И то, и другое знакомо всем, только между островом и столовой ребята никак не могли уловить никакой связи.
Другого бы высмеяли, а Борис наверняка напомнил бы, что запретил молоть чепуху. Но Колька Мысля даром не сболтнет — есть, значит, связь.
— Выдай еще что-нибудь! — попросил Борис. И Колька выдал:
— Ранний овощ.
Ромка Изотов раньше всех понял, в чем смысл предложения. Не задумываясь, он выбил из парты победную дробь и шумно, на весь класс втянул носом воздух.
— Чем-то запахло!.. Ранний овощ — это вещь!.. Столовая нам в ножки поклонится и кое-что преподнесет на тарелочке с голубой каемочкой! Поняли? Нет?
— Да подожди ты со своей тарелочкой! — прервал его Борис. Он пока не испытывал восторга от Колькиного предложения и спросил у него с явным разочарованием: — Ты что же, — собрался на острове овощи разводить?
— На острове, — спокойно подтвердил Колька.
И опять над любым другим ребята посмеялись бы вдоволь. Над Колькой не смеялись. Всем стало как-то неловко за него: их мозговой центр, их безошибочный Мысля — и вдруг допустил такую промашку! Ромка тоже понял, что поторопился с одобрением.
— Даю отбой! Осечка вышла!.. Ничем не пахнет.
Всем показалось, Колька не учел, что этот остров в годы особо бурных паводков почти целиком надолго уходит под воду. Потому и был он бросовым куском земли, и даже в райисполкоме не знали, да и не старались определить, кому он принадлежит: то ли колхозу с центральной усадьбой в Светлячках, то ли его соседу, чьи поля начинались на том берегу реки.
Больше других переживала за Кольку Катя Шитикова. Она и попыталась прийти к нему на помощь.
— Остров или не остров — не это главное. — Катя потерла зардевшиеся от волнения щеки. — Самое ценное в Колином предложении — это овощи и столовая, а посадить их можно и не на острове.
— На твоем чердаке! — съязвил Ромка. — Ты для Кольки ничего не пожалеешь, а у царя Кира и на коленях клочка земли не вымолить!
— Плотина, — неожиданно расщедрился Колька еще на одно слово.
После короткого молчания, когда все старались разгадать новую Колькину загадку, Борис громко шлепнул себя по лбу. Ну как же он сам не догадался? Он даже ездил осенью с отцом на торжественный пуск сельской ГЭС! Плотину возвели на Стрелянке около райцентра — довольно крупного городка, к которому примыкали земли их колхоза.
— Качать Мыслю! — закричал Борис. — Ведь верно!.. Гений!.. Ведь плотина — половодья не будет!
— Я же говорила! — обрадовалась Катя.
— Снова попахивает кой-чем! — заявил Ромка и подхватил: — Качать Мыслю!
Рядом с Колькой сидел за партой толстый и флегматичный Сеня Сивцев. Он весил килограммов шестьдесят. Чтобы не надорваться, мальчишки бесцеремонно стащили его с парты, ухватились за нее со всех сторон и под одобрительный смех девчонок три раза подняли кверху вместе с невозмутимым и бесстрастным, как и подобает оракулу, Колькой Мыслей.
В ту минуту никто серьезно не задумывался над трудностями, связанными с Колькиным проектом. Ребята видели в нем пока только то, что хотели видеть, что отвечало их давним желаниям. Остров! Уже одно это соблазнительное слово значило для них многое. Ничейная земля! Они — ее первооткрыватели и потому полноправные хозяева! Конечно, ранние овощи и столовая не заключали в себе ничего романтического. Но все школьники знали нужды своего колхоза. Он славился животноводством, имел неплохое зерновое хозяйство, а овощами не занимался совсем. И колхозники часто поругивали столовую за скудный ассортимент, особенно весной и ранним летом, когда свои овощи еще не выросли на приусадебных участках, а привозные были очень дороги.
По расчетам ребят, все складывалось как нельзя лучше. Они получали свободу действий и в то же время приносили колхозу ощутимую пользу. Когда в столовой появятся ранние овощи, кто из колхозников не заметит этого, кто не спросит, кого надо благодарить за свежие огурчики, нежный салат и пахучий зеленый лук?
— Предлагаю два «эс»! — крикнул Борис и, дождавшись тишины, пояснил: — Два закона предлагаю, по которым жить будем летом: самоуправление и самообслуживание! Переберемся на остров на правах самостоятельной овощеводческой бригады.
И это предложение встретили с восторгом. Одна лишь Зоя Бекетова не хлопала в ладоши и не разделяла общей радости.
Недаром Борис так долго руководил отрядом. Проводя сборы, он никогда не терял контакта с одноклассниками и чутко улавливал настроение каждого из них, тем более Зои, с мнением которой привык считаться.
— Ты что-то хочешь сказать? — спросил он.
Она встала и, помолчав, заговорила хотя и спокойно, но с оттенком какой-то вины перед отрядом:
— Не хочется говорить против… Все так довольны!.. И потом я сама еще не совсем уверена… Просто боюсь, чтобы после не пожалели. — Зоя посмотрела на притихших одноклассников и почему-то вздохнула. — У нас семья большая — вы это знаете. Ну, я, конечно, помогаю… Как приду из школы, тут у меня самообслуживания и самоуправления больше чем надо: и постирать, и обед сварить, и ребятушек с детсада привести — накормить, поиграть с ними… Так что трудно это, когда самообслуживание и самоуправление… Я-то привыкла, а другие?
— Знаешь, в чем твоя ошибка? — Борис улыбнулся, уверенный в том, что сумеет переубедить Зою. — У тебя дома все так, как ты сказала, только без этой прибавки — «само». Ты обслуживаешь маленьких братьев, а они тебе ничем не помогают — не могут. У нас каждый будет помогать всем и все — каждому!.. Разницу улавливаешь?
— Разница есть, — согласилась Зоя. — Я только боюсь, чтоб не пожалели потом.
— Я боюсь другого! — произнес Борис. — Не так просто сладить…
— С Киром, — подсказал Колька Мысля.
— Вот! — подтвердил Борис. — Нас двадцать семь — это пятьдесят четыре руки! Да он затрясется, когда услышит, что мы удрать на лето собрались!
— На Кира есть Зевс! — снизошел Колька до целой фразы. И снова Мысля подсказал ребятам правильный ход.