Абарат. Абсолютная полночь

Спеша покинуть дом, он не только забыл выпить кофе, но и не надел штормовку. Неважно. Одна неприятность отменяла другую: холод был настолько сильным, что он не хотел спать — напротив, чувствовал себя живым как никогда. Хотя его пальцы быстро онемели, а глаза в глазницах ломило от холода, предвкушение радости и радость предвкушения оказались настолько сильны, что он шел вперед, не думая о своем самочувствии и позволяя ногам сворачивать на улицы, которые прежде никогда бы не выбрал и, возможно, даже не видел.
Наконец, блуждания завели его в маленький тупик, который назывался Место Калеба. Воды Изабеллы изрядно здесь поработали. Оказавшись в замкнутом пространстве, они направили свою разрушительную силу на кольцо домов, полностью уничтожив несколько из них и оставив лишь три, восстановить которые было еще возможно. Наиболее крепким выглядел тот, куда тянуло Билла Квокенбуша. Дом полностью огораживала широкая лента с повторяющейся надписью:
ОПАСНАЯ КОНСТРУКЦИЯ. НЕ ВХОДИТЬ.
Билл не обратил внимания на предупреждение. Поднырнув под ленту, он вскарабкался по строительному мусору и оказался внутри дома. Луна, чей свет пробивался сквозь дырявую крышу, была достаточно яркой, чтобы освещать серебристым светом интерьер.
У входа он остановился и некоторое время прислушивался. До него донесся непонятный звук, ритмичный и приглушенный. Он внимательно слушал, пытаясь определить направление. Звук исходил откуда-то сверху, заключил он. Толкнув входную дверь, он пробрался через разломанную мебель и кирпичи между дверью и лестницей. Воды сорвали со стен практически всё: картины, обои, даже штукатурку, которая отваливалась целыми глыбами, и некоторые ступени было сложно различить. Но с тех пор, как Кэнди исчезла в Абарате, Билл встретил и преодолел множество препятствий. Несколько замусоренных лестниц его не смущали.
Пару раз он споткнулся, осторожно перешагивая с одной трещавшей ступеньки на другую, но ему везло. Он без происшествий достиг площадки, которая была надежнее, чем лестница. Вновь замер, чтобы определить направление, и пошел по коридору к комнате в дальнем конце, откуда, как он был уверен, исходил странный привлекавший его шум.
У комнаты сохранилась дверь, и она была слегка приоткрыта. Билл на миг замер, почти благоговейно, и толкнул ее двумя пальцами. Скрип, дверь распахнулась. Половину комнаты освещал лунный свет, остальное скрывалось в тени. На залитых светом досках он обнаружил источник звука. Десятки птиц, обычных созданий, имени которых он не знал, хотя не раз видел их на Последовательной улице. Они лежали так, словно какая-то безжалостная сила прибила их головы к полу; пытаясь взлететь, они так сильно били крыльями, что в воздухе плавали клочки перьев.
— Что за… — пробормотал он.
На темной половине комнаты что-то шевельнулось. Что-то, как понял Билл, не бывшее птицей.
— Кто здесь? — спросил он.
В темноте вновь возникло движение, и внезапно из тени на лунный свет вылетело нечто. Оно приземлилось среди лежавших птиц, всего в ярде или двух от Билла, затем подпрыгнуло и после второго прыжка ударилось о стену напротив двери. Билл не сумел разобрать, что это такое.
Это могла быть ярко раскрашенная обезьяна, хотя он никогда не видел, чтобы обезьяна двигалась так стремительно. Движение повергло птиц в неистовство, и некоторые от ужаса нашли в себе силы преодолеть притяжение. Они поднялись в воздух в центре комнаты, но, несмотря на открытую крышу, не пожелали избавиться от того, что однажды привлекло их сюда.
Из-за их возбужденного кружения Биллу стало совсем ничего не видно.
Что это за странное создание прилепилось к стене? Оно было сделано скорее из ткани, чем из кожи: он видел лоскуты четырех-пяти разноцветных материалов, от ярко-алого до блестящего черного с синим отливом.
У существа не было определенной анатомии, ничего, что напоминало бы голову или какие-то формы, способные ее удержать; у него не было ни глаз, ни ушей, ни носа, ни рта. Билл ощутил глубокое разочарование. Конечно, это не ответ на тайну его ночных странствий. Ответ, который он искал, был чем-то большим, нежели бесформенные куски старого фетра.
И хотя в существе не оказалось ничего, что могло бы его заинтересовать, ему все же стало любопытно.
— Что ты такое? — спросил он, больше обращаясь к себе.
Существо, к изумлению Билла, вытянуло четыре конечности и изо всех сил напряглось. Затем оттолкнулось от стены и прыгнуло на Билла так, словно его швырнула невидимая рука.
Билл был слишком медлителен и удивлен, чтобы уклониться. Существо вцепилось в его голову, полностью закрыв лицо. Во внезапной темноте нос Билла заработал на полную катушку. Оно воняло зверьем! Эта вещь пахла мехом, который повесили в шкаф сырым и оставили там гнить.
Вонь подавляла его до отвращения. Он схватил вещь и попытался сдернуть ее с головы.
— Наконец-то, — молвило создание. — Уильям Квокенбуш, ты услышал наш зов.
— Отцепись от меня.
— Только если ты нас выслушаешь.
— Вас?
— Да. Ты слышишь пять голосов. Нас пятеро, Уильям Квокенбуш, и мы готовы служить тебе.
— Служить мне? — Билл перестал бороться с вещью. — То есть что, будете мне подчиняться?
— Да!
Билл криво ухмыльнулся.
— Делать все, что я скажу?
— Да!
— Тогда перестаньте меня душить, идиоты!
Пятерка отреагировала, быстро спрыгнув с его головы и вновь прилепившись к стене.
— Вы кто?
— Почему бы и нет? Если ему не нравится истина, похожая на безумие, пусть он хотя бы что-нибудь узнает, — сказала вещь самой себе, а затем обратилась к Биллу:
— Когда-то мы были пятью шляпами тех, кто принадлежал Магическому кругу Острова Простофиль. Но наши обладатели были убиты, а позже убийца отметил находку того, что искал, сердечным приступом. Нам пришлось найти того, кому передать нашу силу.
— И вы выбрали меня.
— Конечно.
— Почему «конечно»? Никто и никогда по доброй воле ни для чего меня не выбирал.
— А как ты думаешь, повелитель, почему?
Билл знал ответ, даже не задумываясь.
— Из-за моей дочери.
— Да, — сказало создание. — У нее большая сила. Вне всякого сомнения, она исходит от тебя.
— От меня? Что это еще значит?
— Это значит, что ты будешь иметь влияние большее, чем когда-либо мог мечтать. Даже в своих самых невероятных мечтах о божественности.
— Я никогда не мечтал стать Богом.
— Тогда проснись, Уильям Квокенбуш! Проснись и познай реальность!
Хотя Билл не спал, он интуитивно почувствовал более глубокое значение того, что ему сказали. Его лицо раскрылось, словно дверь, и что бы за ней ни было, это привлекло внимание создания, некогда бывшего пятью шляпами.
— Ты только взгляни на себя, малыш Билли! — сказало оно, и все его пять голосов внезапно изменились, слившись в восхищении. — От тебя исходит такой свет! Такой сильный, ясный свет, который прогонит прочь все страхи.
— От меня?
— А от кого же? Подумай, малыш Билли. Подумай. Кто может спасти нас от того ужаса, который твой ребенок собирается призвать в мир, если не ты, ее создатель?
Когда существо говорило о «свете» Билла, множество молчаливых птиц поднялись в воздух и закружили вокруг него, образовав воронку из черных глаз и трепещущих крыльев.
— Что они делают? — спросил Билл у бесформенного создания.
— Поклоняются тебе.
— Мне это не нравится.
— Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал?
— Останови их.
— Остановить навсегда?
— Да.
— Да, — сказало создание, повторив интонации Билла.
— Ты смеешься надо мной?
— Ни в коем случае, — ответило существо.
Через секунду все птицы до единой бездыханными упали на замусоренный пол.
— Так лучше?
Билл оценил тишину.
— Гораздо лучше, — наконец, ответил он и слегка усмехнулся. Это был смех, которым он не смеялся давным давно: смех человека, которому нечего терять и нечего бояться.
Он посмотрел на часы.