Два дундука из сундука

– Дим, – сообразил Алешка, – давай к нашей барже лебедку присобачим. Она тяжелая, не сдвинется.
Это мысль! Мы так и сделали. В борту баржи торчала какая-то скоба, мы прицепили к ней лебедку. Теперь свободный конец троса нужно было прикрепить к сундуку. Пришлось мне опять спускаться под воду. Тут я убедился, что Алешка прав – нужно было торопиться. И дело вовсе не в пузырьках воздуха, которые цепочкой бежали из сундука на поверхность воды – пивным пробкам это не повредит. А дело в том, что даже за это короткое время сундук глубоко зарылся в густой ил под своей тяжестью. Чуть позже мы бы его уже не нашли.
Я окунулся с головкой и прицепил крюк к ручке сундука. Мы вернулись к барже.
– Крути, Дим! – скомандовал Алешка.
Я взялся за рукоятку. Крутить было не трудно. Но долго. Только минут через пять трос натянулся, косо уходя от борта баржи в воду, к сундуку.
– Крути, крути, Дим! – подгонял меня Алешка.
Я и крутил. Изо всех сил. Но дело шло медленно. Очень медленно. Сундук все никак не подбирался к барже. Мы не сводили глаз с того места, где трос исчез в воде.
– Еще немного, Дим! – поддержал меня Алешка. – Давай веселей!
Странно. Сундук к нам не двигался, а трос все круче входил в воду. Мы обернулись.
Я плюхнулся на дно лодки. Алешка расхохотался.
В общем, так: сундук прочно сидел в иле на том же месте, а баржа... А баржу я, оказывается, сдвинул с места и всеми моими усилиями подтянул к сундуку.
Баржа оказалась не полузатонувшей, а плавающей.
Алешка заходился в хохоте. Я бы тоже посмеялся, но с меня пот лил градом и дрожали от усталости руки. Бурлак на Волге. Но там, я видел на картине, такую баржу тащили, наверное, человек двадцать. А тут – один я, средней комплекции подросток.
Можно было бы, конечно, погордиться таким подвигом, но его результат места для гордости в моей душе не оставил.
– Хватит ржать! – сказал я Алешке сердито. – Мне эти игры на свежем воздухе надоели. Пошли домой. – И я начал отцеплять лебедку.
– Стой, Дим! – взвизгнул Алешка. – Сейчас только и начинается. Крути дальше.
– И что?
– Не видишь? Сундук почти под нами. Сейчас он наверх полезет. И мы его сразу же откроем, прямо на весу. Денежки выгребем и – домой. Ты что себе купишь?
– Лебедку! – рявкнул я. – Я к ней привык. Мне теперь без нее скучно жить будет.
– Крути!
Я еще покрутил, пока мы не поняли, что и эта затея не проходит: или трос лопнет, или баржа опрокинется.
– Жаль, – вздохнул Алешка.
– Фиг с ним, – сказал я. – Если хочешь, я тебе этих пробок сколько надо на берегу насобираю.
– Да не нужны мне твои пробки! Мне нужно то, что под пробками!
– Пиво, что ли? – удивился я.
Алешка только хмыкнул.
Я отсоединил лебедку от скобы и приготовился окунуться, чтобы отсоединить трос от ручки сундука.
– Не спеши, Дим. Мы его потом вообще не найдем. Он совсем утопится в ил. Цепляй лебедку обратно к барже.
Опять что-то придумал. Я даже спрашивать его не стал. Но он сам поспешил с ответом:
– Сейчас едем к этому... Ваське. Который с мотоциклом. У него есть трос, я знаю. Он прицепит этот трос...
– К мотоциклу! – догадался я.
– К трактору, – тактично поправил меня младший брат. – И вытащит сундук прямо на берег. А с Васькой мы тут же и рассчитаемся. Парой золотых...
– Пробок.
– Золотых монет, – так уверенно сказал Алешка, будто у него этими золотыми все карманы были набиты.
Хлопотливое нынче выдалось лето. После такого лета неплохо бы еще и отдохнуть.
Обратным путем Алешка сел за весла – пожалел меня. Но толку от его гребли было мало. Он все время отвлекался. Как любопытный воробей. То птичкам порадуется, то рыбка большая всплеснет, то дед в шляпе ему помашет. А то он вслух мечтать начнет: что он купит на свою долю громадного клада... пивных пробок.
Думаю, даже если бы этот сундук был полон настоящего золота, его все равно не хватило бы, чтобы оплатить Алешкины мечты.
Впрочем, хорошие мечты дорого стоят. Особенно когда стараешься их воплотить в жизнь.
Мы причалили к родному берегу на обычном месте и, обогнув дом сторонкой, помчались в деревню. Нашли дом Васьки. Василия то есть. Нашли просто – возле дома красовался Митьков мотоцикл. Неузнаваемый. Он сиял свежей краской и никелированными прибамбасами. Сразу было видно: этот мотоцикл попал в хорошие руки, он даже может ездить и ездит очень быстро. На руле его висел красивый шлем. Только странной формы. Будто Вась... Василий смастерил его из старой кастрюли. Алюминиевой.
– Стоп! – сообразил Алешка. – Сэкономим! Никаких золотых! Дуй к Митьку, выпроси его шлем. Все равно он ему не нужен.
Я только вздохнул. И отправился домой. Митёк моей просьбе не удивился – что значит настоящий писатель. Он только вздохнул и сказал:
– Бери. Где лебедка, там и шлем. Правда, я хотел его Ваське отдать.
Я тактично промолчал.
Со шлемом в руках мы постучались в дверь и вошли.
Василий сидел у окна и мастерил что-то железное, к мотоциклу, конечно. Его жена Клавдия вертелась перед зеркалом в шубе и зимних сапогах. И приговаривала:
– Скорей бы зима, Вась, да? – Она повернулась к нему – вся потная от жары. – Вась, а ты не знаешь, куда моя люменивая кастрюля задевалась?
Мы пришли вовремя, подумал я.
– Здрасте, – сказал Алешка. – Вот. – И он протянул Василию шлем.
Тот просиял. Теперь у него и шлем есть, и кастрюля к сварливой хозяйке вернется, незаметно. Сама собой найдется. Правда, вот узнает ли ее Клавдия. «Люменивую».
– Вот спасибо! – цвел Василий. – Вот удружили! Все, ребята, дружба навек! Что если надо, все для вас сделаю.
– Да нам ничего особенного не надо, – скромненько стал подбираться к цели Алешка. – Мы просто вам хотели приятное сделать.
– И сделали, честное слово! Теперь какие проблемы – прямо ко мне.
Клавдия сурово молчала.
Василий занял ее место возле зеркала, нахлобучил шлем и долго собой любовался.
– Клаша, – сказал он немного жалобно, – пойду на машине посижу, не серчай. Я мигом.
Мы выскочили вслед за ним.
– Дядь Вась, – жалобно сказал Алешка. – А у вас есть время?
– Часы, что ли? – Василий отогнул манжету.
– Нет, свободное время.
– Для вас? Всегда!
– Мы одну вещь хотим из воды вытащить. Митьку ее подарить...
– О! Митрича надо уважить! А что за вещь-то?
– Кажется, очень большой аккумулятор. От танка. Ему очень нужно.
– Танк строит? – догадался Василий. – Поможем. Куда ехать?
На берегу затона мы спустили на воду прихваченную с собой лодку и протянули трос от трактора к лебедке. Соединили их.
– Готово? – спросил Василий из кабины. Он и в кабине трактора сидел в шлеме. Он, наверное, сегодня и спать в нем будет.
– Давай! – Алешка махнул рукой.
Трактор взревел и, медленно натягивая трос, пополз по берегу.
Мы даже немного взволновались.
Но ничего особенного не произошло. С ревом, с черным выхлопом, с пробуксовкой трактор вытащил на берег железный сундук, облепленный илом.
– Всего делов-то, – сказал Василий, подходя к нам. – Не, ребята, это не аккумулятор. Это что-то другое. – Мы тоже так думаем. – Но раз Митьку нужно – значит, сделаем. Он – человек! – И Василий многозначительно поднял палец.
– А мы? – обиделся Алешка.
Васька оглядел нас со вниманием и изрек:
– Два по полчеловека.
– Ничего, нам пока хватит. – Алешке не терпелось, чтобы Василий отправился домой. Не вскрывать же сундук при нем.
Но Василий уезжать не торопился. Он походил вокруг сундука, что-то прикинул.
– Так, ребятки, вам самим его никак не доволочь. Придется буксировать. Сдувайте свою лодку и забирайтесь в кабину. Доставлю вас до дома.
И мы поехали. Втроем в кабине было тесно. Но нам было не до тесноты. Мы следили, чтобы наш танковый сундук не отцепился на какой-нибудь кочке или рытвине. Впрочем, подумаешь, какое сокровище. Хотя Митёк сможет держать в нем какие-нибудь железки.