Заблудившийся робот

День и ночь работал также и сконструированный Юрой и Тарабамом космический передатчик, но пока безрезультатно.
Когда плёнка окончилась, Юра стал её перематывать, чтобы запустить снова, и тут вдруг он услышал из кухни голос Тарабама.
— Ох ты мой дорогой! Дорогой ты мой! — шептал Тарабам.
Юра побежал на кухню; Тарабам сидел один возле плиты.
— С кем это ты тут разговариваешь? — спросил Юра.
— Да так,— смутился Тарабам.— Сам с собой разговариваю...
— Это ты — дорогой?
— Я,— кивнул Тарабам.
Юра понял, что Тарабам опять грустит.
— Катя! — крикнул Юра.— Иди сюда!
Катя вошла.
— Посидим, поболтаем,— сказал Юра.
Они уселись на табуретки возле Тарабама. Он продолжал задумчиво смотреть на горящую лампу.
— Люблю огонь! — мечтательно сказал Тарабам после некоторой паузы.— Огонь напоминает мне далёкие космические светила... мои родные края.
— Я тоже люблю огонь! — сказал Юра.— Очень люблю! Особенно в кострах, когда ветви горят...
Оказалось, что Тарабам никогда не видел, как горит костёр из веток, и ребятам стало его жалко.
— Мы тебе непременно покажем,— утешила его Катя.— Поедем летом за город, купаться, и папа разведёт на берегу костёр...
— Огонь — это жизнь! — сказал Тарабам.— Это тепло! Движение! Без огня не было бы ни вас, ни меня, никаких машин! Нет огня — мёртвый холод... Я видел это на других планетах... А у нас есть огонь — и мы живём!
— А сколько лет живут роботы? — спросил Юра.— Человеки живут до девяноста лет! Как Старик-Ключевик!
— И больше,— сказала Катя.
— Мы, роботы, так долго не живём,— сказал Тарабам.
— А сколько? — спросил Юра.
— Нормальный робот живёт десять — пятнадцать лет... Но поэтому быстрее проходит на-ше детство. Мы рождаемся и сразу взрослеем.
— Почему? — спросил Юра.
Катя тоже вопросительно посмотрела на Тарабама: как же так, без детства?
— Вы рождаетесь маленькими и недоразвитыми,— сказал Тарабам.— Потом вам надо ещё расти, и расти, и развиваться... А мы появляемся на свет практически завершёнными. Расти нам не надо и учиться тоже. Все знания уже заложены в нас от рождения. Нам остаётся только получить и запомнить необходимую информацию, кое-что подправить — и всё... Вы знаете, что от роду мне всего месяц, а я уже могу выполнять на космическом корабле простейшие операции. А через год — я настоящий космонавт!
— Через год ты уже совсем взрослый? — поразился Юра.
— Совсем! — с гордостью подтвердил Тарабам.
— А нам ещё ух как долго ждать! — с сожалением сказала Катя.— Лет пятнадцать...
— Можно робота, конечно, и подновить,— сказал Тарабам.— После какой-нибудь болезни... или омолодить — лет, этак, после десяти.
— Как — омолодить?
— Ну, заменить в нём кое-что, поставить новые запчасти... Руку, например, ногу, глаза, заменить корпус. Можно почти всё заменить. Такой робот проживёт соответственно намного дольше.
— Сто лет? — спросил Юра.
— Может быть, и больше,— сказал Тарабам.— Если несколько раз менять. Можно заменить даже электронный мозг и сердечник.
— Людям тоже заменяют сердце,— сказала
Катя.— Папа говорил... Или делают искусственное.
— Я знаю, — сказал Тарабам.— Но человеческие искусственные сердца ещё очень несовершенны...
— Если в тебе всё заменить,— перебил Юра,— когда ты станешь стареньким, то ты проживёшь и тысячу лет!
— Не совсем так,— возразил Тарабам.— Ведь тогда это буду уже не я. Если вставить мне новый электронный мозг и новый сердечник, я настолько изменюсь, что стану совсем другим роботом.
— Почему? — растерялся Юра.
— Потому что изменится мой характер. Память, знания, характер — всё хранится в сердечнике и мозге, и в новом сердечнике и мозге всё станет другим. Потому что одинаковых сердечников и мозгов не бывает.
— Нельзя сделать?
— Нельзя сделать, да и смысла нет: надо всегда делать что-то более совершенное. Повторяться не стоит... Ну ладно... Пора снимать котлеты, а то они пережарятся. Да и борщ готов. Давайте обедать...
ЧЕЛОВЕК С МЕШКОМ ПРИХОДИТ СНОВА 
В квартире-108, как всегда, громко звучал музыкальный фон.
Папа работал над новой картиной, Катя, Юра и Тарабам играли на потолках в космические прятки, мамы не было дома, когда папе показалось, что кто-то звонит.
Он открыл дверь и увидел голубоглазого мужика с мешком через плечо.
— Я вам звоню, звоню, а вы не слышите,— улыбнулся тот.— Музыка у вас очень громкая... А я вот, осетринки принёс!
У папы всё внутри закипело, но он и виду не показал.
— Заходите, будьте любезны! — гостеприимно улыбнулся папа. — Уж мы вас ждали-ждали, ждали-ждали...
— Оно понятно! — обрадованно хмыкнул человек с мешком.— А у меня, верите, работы невпроворот!
— Неужели? — как-то странно прошипел папа.
В глазах человека с мешком мелькнуло подозрение, но папа опять широко улыбнулся.
— Сюда, пожалуйста.— Папа открыл дверь в мамину комнату.
— Я ведь один! А все на части разорвать готовы — верите? — радостно подтвердил человек с мешком.
— Верю,— сказал папа.— Мне тоже охота вас разорвать!
— Это то есть как? — насторожился человек.
— А ну-ка, покажите эту... эту осетрину...
— С превеликим нашим удовольствием,— успокоился тот и стал развязывать мешок.
Человек вынул из мешка завёрнутый в целлофан брикет и протянул папе. Папа развернул целлофан, отщипнул небольшой кусочек белого мяса и положил в рот.
— Это вовсе не осетрина, а треска, да ещё тухлая!
Человек вскочил с кресла, прихватив одной рукой мешок.
— Сам ты треска! — злобно крикнул человек с мешком, оттолкнул папу и ринулся к входной двери.— Лучше бы не заходил к вам.
Папа лихорадочно соображал: что делать? Ведь жулик был на две головы выше папы.
Из-за музыки ребята и Тарабам не услышали шума. Но наконец они появились в коридоре: впереди, шевеля антеннами, плыл под потолком Тарабам, за ним Катя и Юра...
— Тарабамчик! — позвал папа.— На помощь!
В мгновение ока Тарабам оказался рядом; человек с мешком увидел робота и в изумлении разинул рот...
— К потолку его! — приказал папа.
В воздухе запахло электричеством, засветилась маленькая радуга, и человек стал подниматься вверх. Но так как одной рукой он цеплялся за дверную ручку, то к потолку сначала поднялись его ноги. Теперь он повис возле двери вниз головой... Мешок же с мнимой осетриной остался на полу.
Тарабам протянул к двери блестящую многоколенчатую руку — из металлической ручки, за которую держался человек, с треском посыпались голубые искры...
Человек с воплем выпустил дверную ручку, взмыл к потолку и распластался на нём лицом вниз. Он в ужасе глядел на фантастическую, отливающую серебром фигуру Тарабама.
— Стерегите его,— сказал папа.— И выключите музыку.
Он вышел и через некоторое время вернулся со Стариком-Ключевиком.
— Где он? — взволнованно спросил Ключевик, войдя в коридор.
— Вон! — указал папа.
— О! — сказал Старик-Ключевик, задрав голову.— Я, кажется, удивлён!
— Отпустите меня! Я больше не буду! — захныкал человек с мешком.
— Ну уж нет! — сказал Старик-Ключевик.— Я уже позвонил в милицию.
— Ну, тогда уберите эту вон штуку! — прохрипел человек с мешком.
— Это не штука! — крикнул Юра.
— Это инопланетянин! — сказала Катя.