О чем говорила сосна

Видишь, что получается.
- Серёжа, о чем задумался? - подъехал ко мне Юрий Львович.
- Так ... ни о чём ...
- Хороший У вас тут лес,- сказал он. - А мы можем похвастаться горой. Высо-о-кая. Таня в детстве даже на санках боялась с неё кататься. А теперь что твой горнолыжник.
В самом деле, когда подъехали к горе, Танька, не задумываясь, оттолкнулась палками и понеслась. А мама испугалась.
- Юра,- сказала она и запнулась.- Юрий Львович,- поправилась мама,- зачем вы позволяете Тане кататься с гор. Она может повредить руки.
Я не слыхал, что ответил Юрий Львович. Вернее, не хотел слышать, как они волнуются за неё.
Я мчался с горы, и в моей голове с такой же быстротой проносились мысли, сменяя одна другую. «Они оба её любят. Меня нет. Если я сломаю и руки и ноги, им будет всё равно».
От обиды или от ветра на глаза навернулись слёзы. Я остановился в стороне от Теньки. Вдруг она засмеялась. Я подумал, что надо мной, но, когда глянул на гору, понял, над чем она смеётся. Юрий Львович с мамой съезжали, сидя на лыжах.
- Твой отец боится~- удивился я.
- Выдумал тоже,- обиделась Танька.- Не с таких гор катаемся. Просто не захотел Инну Владимировну одну оставлять.
Теперь я рассердился на себя. Зачем так сказал Таньке. Ведь не Юрий Львович боится, а мама. И я знал это.
- Вот и мы приехали,- сказал Юрий Львович, помогая маме подняться и отряхивая с неё снег.- А теперь к нам.
- Может быть, к нам сначала,- сказала мама,- мы лыжи оставим.
- Лыжи у нас оставите. Я потом принесу их,- сказал Юрий Львович, и мы отправились на авто-бус. Целая команда.
На остановке какой-то старичок сказал:
- Вот примерная семья. Дети и родители отдыхают вместе.
Мне вспомнились бабушкины наставления, когда она внушала, что, прежде чем что-то сказать, надо подумать. Этот старичок говорил не подумав.
Когда мы приехали к ним, Юрий Львович сказал Таньке:
- Ну, хозяйка, что есть в печи - все на стол мечи.
Конечно, никакой печки у них не было. Они жили в таком же многоэтажном доме, как и мы. Но это так уж говорится.
Танька переоделась, и они с Юрием Львовичем ушли на кухню.
Мама спросила, не нужно ли помочь, но он сказал:
- Нет. Вы наши гости. Отдыхайте. Мы управимся.
Войдя в комнату, я сразу обратил внимание на портрет. Он был большой и висел против двери. Поэтому я сразу очутился лицом к лицу с женщиной на портрете. Она была красивая. Смотрела задумчиво прямо в глаза и была словно живая. Я не мог оторваться от её взгляда. Мама тоже остановилась перед портретом.
- Это мама,- сказала Танька, ставя на стол вазу с яблоками.
После, когда мы возвращались домой, мама всю дорогу молчала, будто меня не было рядом.
- А Танька над тобой смеялась,- зачем-то сказал я.
Мама сначала даже не слышала, что я разговариваю с ней. Видимо, так далеко была от меня в своих мыслях. Но мои слова всё-таки преодолели это расстояние, и мама спросила:
- Ты что-то сказал?
- Танька смеялась, когда ты съезжала с горы,- повторил я.
- Да, это в самом деле было смешно,- сказала мама.
Удивительно. Она прощала Таньке всё.
Вечером мама разговаривала с бабушкой. Сказала, что видела у Юрия Львовича портрет его жены и что она просто красавица и Таня удивительно похожа на неё.
Бабушка сказала, что маме на свою внешность обижаться грех.
- И всё-таки я не смогу выйти за него замуж,- сказала мама с сожалением.
- Но ведь она умерла,- сказала бабушка.
- Понимаю,- вздохнула мама.- А вот поглядела на неё, и вроде что-то надломилось во мне.
Я, конечно, обрадовался, что мама раздумала выходить замуж. Но в то же время испугался. Что могло в ней надломиться? Вспомнилось почему-то сломленное дерево в лесу. Оно ведь погибло. Вот так, наверное, и люди. Сломается что-то внутри - и нет человека. Остаются одни портреты.
Я со страхом стал прислушиваться к разговору на кухне.
- Побыла сегодня у них,- говорила мама,- и почувствовала, понимаешь, почувствовала её присутствие во всём. Во всех вещах. И в них - в девочке и самом Юрии Львовиче.
- Что и говорить,- сказала бабушка,- даже слова из песни не выкинешь, не то что человека из памяти. Только одними воспоминаниями не проживешь. По себе ведь знаешь.
- А дети!
- Дети вырастут и поймут. А в общем, решай сама. Она замолчала. Я пошёл на кухню. Будто напиться. Мама уже лежала на диване, заложив руки за голову. Видно решала, как быть.
 ЧТО ЗНАЧИТ ЛЮБИТЬ  
На другой день, даже на уроках, я думал о том, что решила мама. Может быть, я и смирился бы с тем, что с нами будет жить Юрий Львович. Но теперь, когда я узнал про Таньку, выходить маме за него стало просто немыслимо.
Чтобы Танька всё время вертелась перед глазами. Какая это будет жизнь. Сплошная мука. Девчонки в классе-то надоели. Вечно пищат. Воображают. Ещё и распоряжаться вздумают. Да она и бабушке-то надоест.
Конечно, мама всё поймёт и скажет об этом Юрию Львовичу. Эта мысль меня успокоила.
Вечером, когда пришёл Юрий Львович, я приоткрыл дверь, чтобы все было слышно.
Понятно, подслушивать нехорошо. Но это был исключительный случай. Ведь дело касалось и меня. Но бабушка была иного мнения и плотно прикрыла дверь. Я, как говорят, весь превратился в слух, но слышал только отдельные слова.
Что-то говорили про Таньку. Про меня. Про какой-то трудный разговор. И ещё про обмен квартиры. Так что я ничего не понял. Но, поскольку мама опять куда-то ушла с Юрием Львовичем, я подумал, что она всё-таки пойдёт за него замуж.
Поэтому, когда бабушка позвала меня ужинать, я ничего не ответил и отвернулся к стене.
Бабушка села ко мне на кровать и сказала:
- Ты не любишь свою мать.
От такой несправедливости я чуть не задохнулся, вскочил и начал орать прямо бабушке в лицо:
- А она ... она меня любит?! Да? Ей нужен только Юрий Львович да его Танька. Ну и пусть ... пусть живёт с ними.
Больше я не мог говорить и заплакал.
- Почему только с ними, когда можно жить всем вместе,- сказала бабушка.- От этого её любовь к тебе не изменится.
- Как же ... не изменится ... - сказал я уже более спокойно.- Она и теперь только на Таньку и глядит, как бы она ручки-ножки не поломала, когда с горы катается.
- Серёжа, ты веришь в то, что говоришь?
Я вопросительно поглядел на неё.
- Если бы матери пришлось выбирать между тобой и Юрием Львовичем с Таней, ты ведь не сомневаешься, что она выбрала бы тебя?
Я ничего не ответил. Такой хороший вопрос не приходил мне в голову.
Бабушка вдруг, как маленького, стала гладить меня по голове и, как бы противореча самой себе, сказала:
- Я понимаю тебя, Серёжа. Сама когда-то такое пережила.
И бабушка рассказала, как плакала, когда женился её брат. И ушёл от них.
- Он был намного старше меня,- говорила бабушка.- Я-то в школу только пошла, а он уже работал. Кондуктором в поезде. Бывало, жду его не дождусь. Из каждой поездки каких-нибудь гостинцев везёт. А я ему песни пела.- Бабушка грустно улыбнулась и продолжала:- А тут брат женился и ждать стало некого. Только разве в гости придёт. А я не стала дожидаться, сама пошла. Встретили они меня как дорогую гостью. За стол усадили. Угощение поставили. Сами же ушли в сени и вот смеются над чем-то. А у меня слёзы градом в тарелку сыплются. Горько за брата. Вроде бы чужим стал. Разумом понимала, что так и должно быть. А сердце не соглашалось.
Потом бабушка внушила мне, что надо подумать о матери. Уже восемь лет как умер мой отец, а она всё одна. И в кино. И в гости. Подруги её вдвоём, а она всё одна.
- Вот тебе кажется, что ты её любишь,-говорила бабушка.- А ведь если человека любишь, то должен счастья ему желать. Любовь, Серёжа, серьёзная штука. Человек, который по-настоящему любит, думает не о себе, а о том, кого любит.
Бабушка умолкла и думала о чём-то своём. А во мне стали бороться разум и сердце. Разум начал понемногу принимать Юрия Львовича, хотя сердце ещё не соглашалось. Что же касается Таньки - ни разум, ни сердце её не принимали.