Приключения Травки

— А без бензина и вовсе никуда не приедете, — продолжал кондуктор. Мы потому и экономим бензин, что очень много его нашей стране нужно. И на тракторы бензин, и на комбайны бензин, и на всякое другое-иное-прочее опять же бензин. А мы сегодня все утро на вчерашней экономии ездим. Наша бригада на первом месте по экономии горючего. Это понимать надо! А вы волнуетесь: «Зачем за бензином? За каким бензином?» 
В это время автобус остановился на маленькой площади. 
Здесь стоял домик со стеклянными окнами во всю стену, а возле домика колонка с высокими прозрачными стаканами наверху и с матовым шаром, на котором было написано: «Бензин». 
У будки стояла очередь грузовиков, «Москвичей», «ЗИСов», «Побед» и разных других автомобилей. Был даже один грузовик с цистерной для поливки улиц. Зачем он сюда прибыл в зимнее время — неизвестно. 
Однако автобус подкатил к бензиновой колонке вне очереди. Шофер вылез из своей кабины и подошел к железному баку, который был приделан сзади автобуса. Он отвинтил медную пробку у бака, пошел к бензиновой колонке и взял там у служащего резиновый шланг с медным наконечником. Наконечник шланга он опустил в бак. Служащий повернул рукоятку, и стало видно, как в стеклянных стаканах колонки танцует и пузырится бензин. Стрелка циферблата показывала, сколько бензина уходит в автобусный бак. 
Когда стрелка показала сорок литров, шофер крикнул: 
— Довольно! 
Потом он стал проверять мотор — то заведет, то остановит. 
Ждать было для папы мучительно. Он несколько раз подходил к шоферу, наконец не выдержал и попросил его ехать поскорее. 
— Ничего, успеете, — ответил шофер. — Мы по расписанию работаем. Что потеряли здесь, то наверстаем быстротой езды. 
Наконец шофер залез в свою кабину и дал гудок. 
Пассажиры расселись по местам, и автобус тронулся. 
* * *
Будка справочного бюро была видна издалека. К окошечку тянулась длинная очередь. Папа подбежал к будке и, расталкивая руками людей, стал искать Травку. 
Травки не было. Не было и женщины в сером платке. 
Тогда папа извинился и сказал громко: 
— Граждане, не видел ли кто женщину в сером платке и с ней мальчика? Маленький такой! Травкой его зовут! 
Какой-то гражданин, стоявший в очереди, ответил за всех: 
— Нет, не видели. 
У папы сразу упало сердце. 
  
А СКОЛЬКО ЕЩЕ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ВПЕРЕДИ!
 
— Позвольте, позвольте… — сказал вдруг человек в меховой шубе и с портфелем в руках. — Они, кажется, в будке телефона-автомата. Я сейчас вызывал для них номер Д 4-18-68. Даже свой собственный пятиалтынный опустил. 
Телефон-автомат помещался тут же, рядом со справочным бюро. 
Папа подошел к телефонной будке и увидел через стеклянную дверь своего Травку. Травка говорил по телефону. 
Он заметил папу, отдал телефонную трубку Марье Петровне и выбежал из будки. 
Папа поднял Травку на руки, а Травка обнял папу за шею. 
Они сначала ничего не говорили — так им было хорошо вдвоем. 
Марья Петровна стояла рядом и утирала слезы своим серым платком. 
Наконец Травка сказал: 
— Папочка, где же ты был так долго? Я тебя ждал, ждал… А ты все не едешь. Я замерз весь. Вот уж ты не вовремя потерялся! А было так интересно! Я сейчас с мамой говорил по телефону. Мама здорова, только немного соскучилась без меня. А я ей привез сосновую лапочку. 
Папа попрощался с Марьей Петровной. Он долго благодарил ее. Травка тоже с ней попрощался. 
Потом они с папой сели на троллейбус и поехали домой, в Петровский парк. 
По дороге Травка рассказывал свои приключения, а папа -свои. 
Травка спрашивал: 
— А мы позовем в гости Солнечку? Я ей обещал. 
— Позовем обязательно, — отвечал папа. 
— А капитана? 
— Ну как же! Его в первую очередь. 
— А Николая Ивановича? 
— И Николая Ивановича позовем. 
— Папа, а я знаю, отчего ходит троллейбус. 
— Вот и хорошо. 
— Папа, а я знаю, где ночуют трамваи. 
— Вот и отлично. 
— Папа, скажи, а троллейбус не может ходить там, где нет для него проводов? 
— Конечно, не может. 
— А автобус? 
— Автобус может. 
— Папа, а я знаю, что в каждой электрической лампе светит капелька солнца. Но для этого трудилось и трудится очень, очень, очень много людей… Мне это говорил капитан Калашников. А он директор электростанции. 
— Сынище! — удивленно сказал папа и внимательно посмотрел на Травку сквозь очки. — Да ты, я вижу, без меня еще поумнел! Ну погоди… Я загадаю тебе такую загадку, что ты ее ни за что не разгадаешь! Вот погоди! 
— Только ты, папка, потом сам разгадывай ее подлиннее и поинтересней. 
* * *
Когда приехали домой, мама так затискала Травку, что чуть не переломала ему косточки. А слезами вымочила весь полосатый свитер. Папа почему-то тоже стал слишком часто вынимать носовой платок и протирать им очки. 
Травка спросил: 
— Что же вы плачете? Какие вы смешные! 
— А мы боялись, что ты совсем пропал, — ответил папа. 
— Ну, — сказал Травка, — как же я пропаду? Я уже не очень маленький. Я средний. Если бы я был совсем маленький, меня все равно привели бы к вам или принесли на руках. А то я сам чуть не целый день провел на плечах у капитана. Даже ноги болят. А потом, у меня столько знакомых… 
Папа и мама улыбались. 
Травка посмотрел на них и вдруг почему-то сам заплакал. Но быстро перестал. 
И они заулыбались все втроем. 
  
ВОТ И ВСЯ ПОВЕСТЬ
 
Вот и вся повесть о том, как Травка чуть не потерялся совсем. 
Травка и сейчас живет с папой и мамой в Петровском парке. 
В этой повести все правда. 
Светит нам могучее солнце. Горят над Кремлем красные звезды. 
А мы учимся, трудимся, строим и заставляем природу служить себе, чтобы было лучше жить всем людям. 
Приходит время — мы отдыхаем. 
Правда и то, что ходят по земле паровозы и электрические поезда, работают электростанции, несется по проводам электрический ток, а по трубам идет горючий газ, и течет из Волги в Москву-реку свежая речная вода. Мчатся по улицам троллейбусы и автомобили, автобусы и вагоны трамвая. Проносятся под землей поезда метро, а над землей летят самолеты. Радиоволны разносят во все стороны музыку и человеческие голоса. При помощи радиоволн можно не только слышать, но и видеть то, что происходит очень далеко. 
По ночам печатаются газеты, и в них описано все, что происходит на земле. 
Ни днем, ни ночью не прекращается работа. 
Правда и то, что, когда наступают сумерки, вся Москва озаряется электрическим светом и еще ярче начинают гореть кремлевские звезды. 
Правда и то, что живет где-то совсем недалеко маленькая девочка Солнечка, которую я люблю и которой посвящаю эту повесть.