Шестьдесят братьев
— А? — сказал тот, обернувшись и, должно быть, узнав Андрюшу, нахмурился.
— Вы мне тогда три рубля дали, позвольте отдать, — сказал Андрюша, вынимая из кармана ту самую засаленную бумажку.
Дядюшка так и остался стоять с разинутым ртом и с трехрублевкой в руке.
— Что это ты таким именинником? — спросил вечером Ваня Коробов.
— Долг один уплатил, — гордо отвечал Андрюша, — очень не люблю, когда долги.
В комнате столяра приятно пахло клеем и политурою. Сам Коробов и его жена. Ваня и Андрюша сидели за столом возле русской печки и ели щи.
Начиналась зима и на улице мело.
Ветер вдруг завыл в трубе.
— Ишь воет, словно гиена, — заметил Ваня.
И обоим мальчикам живо вспомнились лагерные приключения, и страшные и веселые.
— Основное правило, — сказал Ваня, — ничего ненадо бояться. Как нюни распустишь, так пиши пропало. И еще на подлость не итти. Вот ты тогда не полез в окно и зато попал к нам в отряд.
— Правильно, — сказал столяр. — Подлость и воровство — последнее дело. Ну, пора и на боковую.
Он погасил свет.
Метель на дворе крепчала.
Покойной ночи!
