Ведьма Пачкуля и пренеприятное известие

Единственным предметом интерьера в комнате был чудовищный трон. Его установили напротив окна, выходящего на вытоптанный сад. На троне сидела Хлыстинда – хлыст на коленях, Кристина на плече.
У трона стояла измученная Грымза с блокнотом в руке – по всей видимости, ее запрягли составлять очень, очень длинный список. На плече у нее сидел Очкарик, в клюве он сжимал связку карандашей.
Шельма на цыпочках прошла по голому полу. Она остановилась перед троном и кое-как преклонила колени. Тарелка с хлебом съехала вбок, и один тост упал на пол, маслом вниз.
– Пардон, – сказала Шельма, сглотнув. Красные глаза Хлыстинды проинспектировали поднос.
– Это ты называешь завтраком? – презрительно хмыкнула она.
– Фуфло, – поддержала свою госпожу Кристина. Она злобно зыркнула на Дадли. – Чего уставился?
– Унести? – дрожащим голосом спросила Шельма.
– Нет, тащи сюда, – сказала Хлыстинда. – Все-таки попробую. Но в следующий раз подашь черную патоку. Джем – для слюнтяек. Свободна.
Шельма с котом пулей вылетели за дверь.
– Эй ты! – Хлыстинда ткнула пальцем в Грымзу. Та испуганно дернулась. – Продолжаем записывать Новые Правила. Буду есть и одновременно диктовать. Правило № 12. Все дома должны быть покрашены в черный цвет. Правило № 13. Все волшебные палочки должны храниться у меня до особого распоряжения. Правило № 14. Все копилки должны быть выпотрошены, а их содержимое сдано мне. Правило № 15. Все опоздавшие подлежат суровому наказанию. Легка на помине… – Она гаденько хихикнула. – Вот и наша смердючка. Давай, смердючка. Не спеши. Ух, повеселимся!
За окном по дорожке не спеша шла Пачкуля, на шляпе у нее сидел Хьюго. Она старательно изображала невозмутимость, но было видно, что она потрясена.
Из-за дома выбежала Шельма, за ней – Одноглазый Дадли. Бедняжка промокала глаза платком.
– Эй! – окликнула ее Пачкуля. – Ты куда это? Мы же договорились, надо медленно ходить…
Но Шельмы уже след простыл. Ее рыдания стихли вдали.
Пачкуля отшатнулась от сырой черной входной двери. Макабра, ничего не сказав, мрачно обмакнула кисть в банку с краской.
Пачкуля свернула за угол и вошла в кухню. Близняшки все еще снимали занавески, а Тетеря опустошала полки. Вдоль стены рядком выстроились банки черной краски.
– Что происходит? – спросила Пачкуля.
– Да вот кухню освобождаем, – прошептала Гагабу. – Чтобы было куда поставить ее котел и бутыли с отравой. И коллекцию паутины. Когда все вытащим, начнем стены в черный красить.
– Чего? Чепухинду же удар хватит. А как же План Сопротивления?
– Задвинули мы его, – буркнула Гагабу.
– Она хлыст достала, – пробормотала Бугага. – Сказала, что шляпы наши подожжет.
– Где тебя носило, Пачкуля? – поинтересовалась Тетеря. – Тебе же велели на рассвете явиться. Мы тут все утро вкалываем.
– М-да, – сказала Пачкуля. – Решили в ее рабыни записаться – тем хуже для вас.
– Она в гостиной, – сказала Бугага. – Сказала, чтоб ты туда шла, как только заявишься.
– Ладно, – сказала Пачкуля. – Мы ее не боимся, да, Хьюго?
Хьюго промолчал. Он думал о Кристине.
Пачкуля энергично постучала и вошла в гостиную.
Хлыстинда сидела в темноте на троне и, чавкая, уминала бекон. Поднос был у нее на коленях, по соседству с хлыстом.
– Вон! – приказала она Грымзе. – Потом продолжим.
Грымзе, как и Очкарику, дважды повторять не надо было.
– Подойди, смердючка, – прорычала Хлыстинда.
Пачкуля приблизилась к трону. Медленно, как и предписывал План Сопротивления.
– Думаешь, ты очень умная? – Пылающие красные глаза опять взялись за свое. – Бунтуем, стало быть, а? Хочешь идиотку из меня сделать? Так тебя понимать? Вот что я тебе скажу. – Хлыстинда взяла с подноса лепешку и впилась в нее зубами. – Я никому не позволяю делать из себя идиотку. Так, Кристина?
– Так, так, – сказала Кристина, не сводя маленьких злобных глазок с Хьюго. – Ох как я тебя клюну, комок меха.
– Слушай меня внимательно, – продолжала Хлыстинда. – Я на этой работе давно. Видишь? – Она погладила хлыст, и тот как будто заерзал. – Это Волшебный Хлыст. Универсальный. Вроде волшебной палочки – только норов у него покруче. – Она с прихлюпом отхлебнула чаю. – Я вас всех вымуштрую. Не только ведьм. Всех. Скелетов, троллей, вурдалаков – всю шушеру. Отныне Я Правлю Этим Лесом, и все должны узнать об этом. Для этого ты высечешь статую.
– Чего-чего? – переспросила Пачкуля.
– Того. Это твое наказание за то, что опоздала. Приказываю тебе изваять мою статую. Из черного мрамора. Величественный монумент, который будет внушать страх и трепет каждому, кто его увидит. Полное сходство, минимум в три полных моих роста, и в основании пусть будет медная табличка с моим именем. Повелеваю установить статую перед входом в зал «У черта на куличиках».
– Постойте, постойте! – запротестовала Пачкуля. – Чепуха какая-то. Мы ваять не обучены, скажи, Хьюго?
– Это тебе проверка на прочность. Если вдруг были сомнения – магию использовать запрещается. Не ищи простых путей. Торжественное открытие состоится сегодня в полночь, и смотри не подведи меня. Афиши будут расклеены по всему лесу, явка обязательна. Мрамор уже доставлен, вместе с инструментами. Так что принимайся за работу. – Она метнула выразительный взгляд на хлыст. – Или тебя нужно подстегнуть? Кристина будет докладывать мне о ходе работы.
– Но…
ХРРРРЯЯЯЯСЬ!
Заместительница щелкнула хлыстом, сбросив поднос на пол. Зеленая вспышка…
Через полсекунды Пачкуля и Хьюго обнаружили, что лежат навзничь перед банкетным залом. Пачкулина шляпа горела, а от Хьюго отчетливо несло палеными усами. Оба вскочили и принялись сбивать на себе огонь.
Только перестав дымиться, они увидели ее. Глыбу черного мрамора, высящуюся над поляной! Рядом дожидалась стремянка и сумка с инструментами.
И. о. явно не шутки шутила.
Одно дело – возиться с пластилином или там глиной. Но высечь гигантскую статую из мрамора – совсем другой коленкор. Даже если есть необходимые инструменты. Необходимыми инструментами, по всей видимости, были резцы и молотки. В двух экземплярах – нормального размера для Пачкули и крошечные – для Хьюго.
– Откуда начинать? – с сомнением спросила Пачкуля. – Снизу или сверху?
– Не снать.
– Я полезу наверх и начну с носа. А ты внизу давай шуруй, там, где табличка будет.
– Итёт.
Они взяли инструменты и подошли к мраморной глыбе. Пачкуля полезла на стремянку. Стоя, покачиваясь, на верхней ступеньке, она приложила резец туда, где, по ее представлению, положено было быть носу, и несильно ударила по нему молотком. Резец только отскочил вбок, не оставив на мраморе и царапины.
– Утарь посильней, – посоветовал снизу Хьюго.
И Пачкуля ударила посильней. Снова без результата.
– Вмашь как слетует, – предложил Хьюго.
Пачкуля замахнулась и бахнула молотком со всей силы. Она не попала по резцу, молоток впечатался в мрамор. От глыбы откололся здоровый кусок и рухнул на землю, едва не попав Хьюго по лапе.
– Эй! Осторошно!
– Пардон, – сказала Пачкуля, рассматривая образовавшееся дупло. – Ну хоть что-то. Тут нужна грубая сила. Попробуй теперь ты.
– Итёт. – Хьюго приложил свой резечик к мрамору, замахнулся – и ка-ак шандарахнет. От основания побежала вверх трещина и добралась почти до середины.
– Во дает! – принялась распекать его Пачкуля. – Сила есть, ума не надо!
– Та, сила ест, – довольно сказал Хьюго. Силищи ему и впрямь не занимать – для хомяка.
– Ну что, – сказала Пачкуля. – Айда крушить.
И они с удвоенным пылом взялись за работу.
Хрясь! Бах! Хрясь!
Осколки засвистели во все стороны. В глаза скульпторам полетела грубая черная мраморная пыль. Пачкуля лихо хрястнула молотком – и очередной булыжник сорвался вниз. На сей раз Хьюго таки получил по лапе.
– Ай! – взвыл хомяк, прыгая от боли. – Ай! Ай! Ай!