Клуб Колумбов
Шёл валовой пролёт куликов, летевших из новоземельских, архангельских, кольских тундр в тропическую Африку. Чуть не каждый день теперь юнесты наблюдали невиданных здесь летом долгоносых куличков-воробьёв, чернозобиков, краснозобиков, песочников. А однажды Колк увидал из своей шалашки птицу, которую он совсем не знал. Пёстрая, с чёрным нагрудничком, не очень высокая на ногах и не длинноносая, она заглядывала под каждый сучок, под каждый камешек, валявшийся у воды, и семенила дальше. Стайки таких птиц нигде поблизости не было видно, это была одиночка.
Колку удалось добыть её, и, когда он принёс птицу домой, Таль-Тин ахнул:
— Да ведь это камнешарка! Это птица морских побережий. Как она очутилась здесь, в глубине континента? Интереснейшая находка, прямо маленькое открытие!
И загадка: как она сюда попала?
Накануне прощального похода всем Клубом на озеро большое беспокойство доставила колумбам До: утром никому не сказала, куда уходит, и не явились ни к обеду, ни к ужину. Хотели уже идти покричать её в дремучем лесу: не попала ли она в подземный ход? Но тут она явилась. Сказала только, что была с подружками в деревне Минеево, а что там видела, — отказалась отвечать.
Назавтра с утра начавший падать барометр не помешал колумбам чуть свет отправиться на озеро.
Собрались. Быстро прошли лес и в деревне Бережок достали у рыбаков лодку и две ройки. Поплыли на вёслах.
Флагманским судном была лодка, а Колк и Вовк сопровождали её на ройках — первобытных посудинах, ещё от каменного века сохранившихся кой-где на новгородских озёрах. Ройки — это два выдолбленных осиновых ствола — длинные корыта, — скрепленные дощечками. Судно очень неповоротливое, очень небыстрое на плаву, — спешить людям в каменном веке было некуда. Зато замечательно устойчивое: хочешь — рыбу лови с него, хочешь — в воду прыгай: не перевернётся.
А впереди ехал — вёл всю флотилию — тоже на ройках новый знакомый ребят — Ванятка: смешной толстощёкий колхозничек, весной перешедший в шестой класс. Он хорошо знал озеро и где какая в нём ловится рыба. Он с гордостью поехал показывать горожанам своё озеро, и ему очень нравилось, что колумбы называли его местным старожилом.
Скоро корабли пристали у необитаемого острова. Колумбы высадились и тщательно обследовали его. На это ушло не много времени: остров оказался четыреста шагов в длину и двести пятьдесят в ширину в самом широком месте. Но на нём, как Ванятка и говорил, — оказался целый выводок тетеревов. На удивленье дендрологам, росли тут величественные сосны, по уверению До как две капли воды похожие на растущие в Америке гигантские секвойи.
Здесь — на необитаемом острове — колумбы сразу почувствовали себя туземцами — и превратились в индейцев. Мальчики украсили головы тетеревиными перьями — и стали вождями. Девочки превратились в краснокожих сквау, что было им совсем не трудно, так они загорели за лето. Все вместе очень быстро построили островерхий шалаш — вигвам, чтобы было куда прятаться от дождя: небо начинало хмуриться.
Ванятка, как опытный рыбак, руководил рыбной ловлей: учил вождей насаживать наживку на крючок, указывал, на какое расстояние от крючка оттягивать по леске поплавок.
Вовк не хотел удить. Напевая про себя, но так, чтобы слышали прилежные рыбаки, песенку собственного сочинения:
Январь, февраль, март, апрель, —Дурачков удит артель! —он отправился бегом выяснять, какие на острове водятся звери.
Не успел он пройти и ста шагов, как увидел на земле свежие следы неизвестного зверя, вышедшего из воды. Это не могла быть водяная крыса, каких было много на озере: следы были слишком велики. А для норки — водяного хорька — они были, пожалуй, маловаты.
Следы вели на травянистый мысок острова. Вовк, крадучись, чтобы не спугнуть зверя, пошёл рядом с непонятными следами. На мыску земля у него под ногами начала слегка колебаться.
«Трясина, — подумал Вовк. — Не провалиться бы!»
Но едва сделал он несколько шагов, как в траве что-то прошуршало — и сразу же раздался плеск воды: какой-то бурый зверь метнулся из травы в воду. Вовк не успел его разглядеть, не понял даже, какого он роста. Шагнув ещё, юнест увидал в траве у самой воды метровую площадку, так называемый кормовой столик — с накрошенными и наполовину недоеденными стеблями водяных трав. Сразу ясно стало, что тут хозяйничал какой-то грызун и, судя по остаткам его обеда, немалого роста, — верно с сурка.
«Нет у нас таких больших водяных грызунов, — подумал Вовк. — Кто же это может быть? Не бобёр же!»
Он так задумался, что опомнился, только когда вдруг с необычайной силой дунуло из-под налетевшей тучи. Вовк почувствовал вдруг, что земля под ним заколыхалась, как плот. Поднял голову и тут только увидал, что высокие деревья на острове гнутся, как тонкие тростинки, вихрь несёт, крутя, в лицо ему песок и обломанные сучья, а конец мыска, на котором он стоит, отделился от острова, и полоса воды между ним и землёй с каждым мигом ширится и ширится.
«Смерч!» — сообразил Вовк и хотел броситься к берегу, но споткнулся об низенький кустик и упал на колени.
Вовк был парень не из трусливых, но тут ахнул. Плавать он не умел. Озеро было — по словам Ванятки — «у самого берега с покрышкой, а дальше и дна нет; одно слово — прорва!» Кусок земли с травой, на котором он ехал, странным образом не погружался в воду, только колыхался под его тяжестью, как сказочный ковёр-самолёт.
«Батюшки! — вспомнил вдруг Вовк. — Да ведь это сплавина!»
Давно уже Вовк слышал от старожилов-колхозников, что у них на озере есть такие хитросплетения из растений в виде небольших островков. Растения эти не связаны корнями с землёй, и островки свободно плавают на поверхности озера, пока ветер надолго не прибьёт их к земле, и они не успеют сплестись с ней корнями, закрепиться и стать трясиной. Очень это тогда заинтересовало всех колумбов. Рассказывали даже, что однажды парочка камышевок свила себе гнездо на мыске, а мысок вдруг оторвало и понесло по озеру.
Могучий порыв ветра — «вихорь», как тут говорят, — оторвавший сплавину от острова, затих. Взбудораженное им озеро волновалось. Сплавина всё сильнее качалась. Медленно-медленно её несло вдоль острова, всё отдаляя от берега. Вовк боялся пошевелиться, встать на ноги: непрочный пол под ним мог прорваться под его тяжестью, и тогда… От страха Вовку лезли в голову всякие несуразные мысли. «Вот, — думал он, — попал колумб на плавучую Америку! Эх, умел бы я летать, как камышевка, или плавать, как рыба… Этой же осенью начну учиться плавать в бассейне», — решил Вовк, и от этой мысли ему как будто стало легче.
Но приключения его ещё не кончились: он неожиданно увидал на воде усами расходящуюся от чьей-то плывущей головы волну. Волнишка быстро приблизилась к сплавине, — и на кормовой столик вылез мокрый… самый настоящий американский зверь! Вовк сразу узнал его: это была большая, гораздо больше нашей, американская водяная крыса — ондатра.
«Вот это так открытие! — подумал Вовк. — Встретить американского зверя в глубине России, на озере, где её никогда никто не разводил! Знают ли об этом местные старожилы?»
Радуясь своему открытию, Вовк совсем забыл, где находится. Он быстро поднялся с колен, шагнул — и тут же провалился одной ногой и поду выше колена.
— Эй, на сплавине! — раздались вдруг весёлые голоса с острица. — Вовк, куда поехал? Возьми и нас! Привет Вовку — мореплавателю! Где достал плавучую землю? Каких зверей везёшь?
