Зеленый круг

— Как исчез? — изумленно говорит Дэвид и оглядывает берег.
— Вчера он точно тут был, — говорю я.
Габриэль кивает.
— Может, он упал? — говорит Дина.
Мы подходим ближе и видим, что Дина права. Там, где только вчера стоял Бендибол, теперь валяется куча досок. Красный камень куда-то исчез, и после долгих поисков мы находим его далеко внизу на пляже.
— Видимо, скатился, — говорю я.
Сплетенные из коры веревки порваны в нескольких местах.
— Наверное, они лопнули от солнца, — говорит Габриэль.
Я подбираю куски веревок. У них ровные, точно обрезанные ножом края.
— Такое впечатление, что кто-то сделал это нарочно, — говорю я.
— Кто?
— Тот, кому не понравился наш Бендибол.
Дэвид и Габриэль изучают куски веревок.
— Похоже, ты права, — говорит Габриэль.
Я обвожу взглядом берег и пустынную местность до фермы. Неприятно, когда ломают твой сигнал о помощи.
— Может, починим его? — предлагаю я.
— Само собой, — отвечает Дэвид.
— Только принесем из дома настоящие веревки, — говорит Габриэль.
Он и Дина возвращаются на ферму, а мы с Дэвидом остаемся собирать мидии. В этот раз их много, особенно более мелких белых, мы всегда их берем. Вскоре обе корзины уже полны. Все-таки нам повезло, что рядом есть море. Корзины тяжелые. Мы относим их по одной на берег. Затем медленно-медленно заходим в воду и высматриваем рыбу. Но рыбы нет, лишь изредка наших ног касаются мальки. Какое-то время мы сидим на плоту. Я рада, что его не унесло.
На вершине холма появляется Габриэль и машет нам веревкой. Дэвид приносит красный камень. С настоящими веревками починить Бендибола не составляет труда. Мы делаем все как в прошлый раз и между воздетых к небу рук статуи накрепко привязываем красный камень.
— Ну вот, совсем как новенький, — удовлетворенно говорю я.
Мы любуемся починенным Бендиболом.
— Надеюсь, этому повезет больше, — говорю я и вглядываюсь в черно-синее море. — Странно, что мимо нас до сих пор не проплыла ни одна лодка.
На ноге Бендибола Дина вырезает ножом лаконичную надпись: «Don’t touch [12]!»
— Изобрази еще череп, — говорит Дэвид. — Если вдруг кто-то не понимает по-английски.
Дина кивает и вырезает угрожающее лицо, а под ним — две скрещенные кости.
— Здорово! — восклицаю я. — Теперь только идиот не поймет.
На обратном пути, начинается дождь. Сначала падают отдельные капли, крупные, как виноградины. Мы ускоряем шаг, но вынуждены останавливаться, чтобы передохнуть. Едва успеваем подняться на веранду, как начинает лить всерьез.
— Хорошо, что успели, — говорит Дина.
— Теперь этот дождь надолго, — говорю я.
* * *
Ночью приходит Гун-Хелен. Она стучит во входную дверь. Я бегом спускаюсь в прихожую, открываю и вижу, что она промокла насквозь.
— Ну и погодка у вас, — говорит она.
— Раздеться можно тут, — говорю я и показываю ей крючки на стене.
Я помогаю ей снять мокрый жакет и вешаю его на крючок. У Гун-Хелен на руке бандаж.
— Ты сломала руку? — спрашиваю я.
— А, пустяки, — отвечает она.
Гун-Хелен останавливается перед зеркалом и поправляет прическу. Вдруг она ударяется обо что-то рукой в бандаже, рука отрывается, падает на пол и остается лежать у кухонной двери.
— Ну вот, опять, — говорит Гун-Хелен. — Какая-то я хрупкая стала.
Она наклоняется за рукой, привычным движением приделывает ее на место и снова возвращается к зеркалу.
— Неужели ты в нем что-то видишь? — спрашиваю я.
— Ну рассказывай, как дела? — спрашивает Гун-Хелен и другой рукой обнимает меня за плечи.
— Как-то не очень, — честно отвечаю я.
— А у Дэвида?
— Так же.
— Вы всё еще вместе?
Я пожимаю плечами.
— Здесь все как-то по-другому. Думаешь иначе, ведешь себя иначе.
— Вот увидишь, скоро все наладится.
Я задумываюсь над ее словами, потом говорю:
— Помнишь тот вечер в школе Фогельбу? Тогда шел такой же дождь.
— Конечно, помню, дорогая.
— Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
— Да, было другое время.
— Я знаю.
Мы молча стоим в прихожей. Вдруг я вспоминаю, что хотела спросить о другом.
— Ты знаешь, кто сломал Бендибола?
Гун-Хелен начинает хохотать так громко, что я просыпаюсь.
* * *
Меня мутит. В комнате завывает холодный ветер. Кровать раскачивается. Я хватаюсь за край, чтобы не свалиться. Вот черт! Что происходит? Как будто я снова на плоту.
Но шума волн не слышно. Только ветер швыряет кровать из стороны в сторону. Я крепко держусь обеими руками и пытаюсь докричаться до остальных. Им тоже нужно быть осторожными. Но неизвестно, слышат ли они меня. Теперь ветер звучит по-другому. Я слышу не обычное завывание, а детский смех. Смех становится все громче, я пытаюсь зажать уши. Смех переходит в вой и внезапно прекращается. Воцаряется полная тишина. Я обессиленно откидываюсь на подушку и сразу же засыпаю.
* * *
Дождь льет как из ведра. В метре от дома уже ничего не видно. Дни протекают совершенно однообразно, и мы их не различаем. На календаре написано, что сегодня среда, четырнадцатое марта.
Вдруг Дэвид срывает с себя одежду. Выкрикивая футбольную кричалку, он бросается с веранды прямо под хлещущие струи и тут же исчезает из поля зрения. Его вопли заглушает шум ливня.
— Дэвид! — кричу я. — Дэвид! Ради бога, вернись!
Но он не отзывается — носится кругами под дождем.
— Вернись! — снова кричу я.
Тут он запрыгивает на веранду так же внезапно, как исчез. Трясет головой и брызгает на все, что еще не промокло, то есть на меня.
— Чокнутый! — кричу я.
* * *
Во второй половине дня вода подступила к самому дому — затопила веранду и начинает просачиваться под входную дверь. Мы затыкаем щели полосками из порванной простыни. И тут я вспоминаю о крысах.
— Теперь понятно, почему они облюбовали чердак, — говорю я.
— «Они» — это кто? — спрашивает Дина.
— Крысы.
Дина кивает.
— Если так и дальше будет продолжаться, мы здесь утонем, — говорю я.
— С крысами нужно держать ухо востро, — говорит Габриэль.
— Почему?
— Рядом с ними уже давно нет ничего съедобного, кроме…
— Кроме чего?
— Кроме нас и…
— Свиней! — перебиваю я Габриэля. — Надо спасать Умника и Дорис!
— Скорее всего, им ничего не угрожает, — пытается успокоить меня Габриэль.
— Но мы же оставили двери стойла открытыми на случай, если вернется Леди.
Габриэль качает головой.
— Я закрыл их, когда мы приходили за веревкой.
Я с облегчением вздыхаю и говорю:
— Какая удача!
— Интересно, где крысы? — спрашивает Дэвид. — Должно же у них быть какое-нибудь убежище.
— Да, сейчас никто не может находиться снаружи, — говорю я.
— Наверняка это не единственная заброшенная ферма. В их распоряжении может быть целое стойло где-то еще.
— Не понимаю, почему нам ни разу не встретились люди? — удивляется Дина.
— Возможно, все отсюда ушли, — говорит Габриэль.
— Но должны же они где-то быть?
— Мы видели их следы, — напоминаю я.
В следующий момент происходит то, от чего сердце едва не останавливается: раздается стук в дверь! Долгий, решительный, он отчетливо слышен сквозь шум дождя. Я задерживаю дыхание. Разве такое возможно? Стук прекращается. Лишь по-прежнему льет дождь.
— Что это было? — тихо говорю я.
— Кто-то постучал в дверь, — сдавленно отвечает Дина и смотрит на меня испуганными глазами.
— На самом деле?
Габриэль встает.
— Вряд ли нам показалось, — говорит он.
— Что будем делать? — шепчу я.
— Откроем, — говорит Габриэль и решительно направляется ко входу.
Он открывает дверь — и в прихожую устремляется поток воды. Габриэль беспомощно стоит, уставившись на стену дождя. Я делаю тоже. За дверью никого нет.