Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)

Так, в пути целых шесть месяцев пробыв, перевалив через девяносто гор, перегнали откочевавшие байсунцы в страну калмыков скот, привели караваны свои. Некоторые баи впереди скота ехали — дорогу указывали. Прибыв на место, в землю калмыцкую, в государство Тайча-хана, [9] в Чилбирские степи, баи-скотоводы, землепашества не знавшие, всходов хлебных никогда не видевшие, посчитали их по невежеству своему за кормовую траву, — пустили на посевы свой несметный скот. Потравили, потоптали они калмыцкие хлеба, беду стране причинили, сами о том не ведая! Остановились баи в той степи Чилбир-чоль, на берегах озера Айна-коль разбили кочевье свое. А скот байсунский все идет и идет непрерывным черно-черным потоком, прах в небо взметая, движется, как несметная саранча — уничтожает хлебные посевы. Передние стада байские давно уже на берегах калмыцкого озера Айна-коль пасутся, а задние еще только выходят из далекой земли конгратской!..
Ну, и пусть они себе идут спокойно, пусть баи стоят себе в степи Чилбир, на озере Айна-коль, пасут и поят прибывающие свои стада, юрты ставят, в порядок себя приводят, а вы послушайте о том, что дальше было, о калмыцкой стране послушайте.
Увидав, что пришлые баи посевы их погубили, побежали калмыки к шаху своему — Тайча-хану. Пришел к нему один из потерпевших аксакалов-арбобов и говорит:
 
 
— С жалобой пришел я, повелитель-шах!
 
Сердцем своему рабу внемлите, шах!
 
Был я свеж лицом, как яблоко — румян,
 
Весь я высох, сморщен от забот, мой хан!
 
Сгорбила беда мой крепкий стройный стан:
 
Прибыл к нам народ из чужедальних стран,
 
Им язык какой-то непонятный дан.
 
То ли их страна зовется Туркестан,
 
То ль Байсун-Конграт. А вера их — Коран…
 
Как же вы о них не ведаете, шах?!
 
 
 
Видно, перед богом много я грешил:
 
Небосвод меня ударом оглушил,
 
Страх нагнав, меня он разума лишил.
 
Сесть на наши земли тот народ решил!
 
Счесть их скот — нехватит времени и сил!
 
Весть такую к вам я принести спешил.
 
Скот их все посевы наши потоптал!
 
Сокол был, но крылья быстрые сломал;
 
Был тулпар, копыта сбил и захромал;
 
Были сыты мы, — ты подати взимал…
 
Можно ли терпеть, чтоб столь великий шах
 
Ничего в делах своих не понимал!
 
Подати с чего тебе теперь платить?
 
Смертный голод нас не минет посетить.
 
Чайрикеры все решили уходить.
 
Что мы будем делать, семьи чем кормить?..
 
Пришлый тот народ богат и родовит,
 
Женщины у них — красавицы на вид.
 
Подле Айна-коля табор их стоит,
 
Их скотом Чилбир, как саранчой, покрыт.
 
Ничего не знает столь великий шах!..
 
Тем скотом потравлен дочиста посев.
 
Пришлый тот народ, на наши земли сев,
 
Съест и нас самих, всю нашу пищу съев!
 
Разорен калмык, велик народный гнев.
 
Ничего не знает столь великий шах!..
 
Вопли, плач народа у меня в ушах,
 
От такой беды я высох и зачах.
 
Если всходы все потравлены в полях,
 
Сам уразумей, какой в дехканстве страх!
 
К осени не будет ни зерна в шатрах,
 
Перережем скот на первых же порах,
 
Всех пожрем собак, мышей и черепах:
 
Мы не на подножных ведь живем кормах,
 
Мы не на твоих питаемся пирах!
 
Государство наше разорится в прах,
 
Перемрут, гляди, твои калмыки, шах!
 
Стон стоит в стране, смятение в умах.
 
Хоть о том подумай при таких делах,
 
Как страну теперь удержишь в удилах?
 
Ведь стряслось такое бедствие в полях!
 
Я не об одних толкую бедняках, —
 
И арбобам всем и аксакалам — страх.
 
Восседаешь ты на дорогих коврах,
 
Редкие ты носишь перстни на руках,
 
Весь в парче узорной, в бархате, в шелках, —
 
Но подумай сам, как столь великий шах
 
Ничего не знает о своих делах!
 
Голову иметь ведь надо на плечах!..
 
 
 
С шахом аксакал беседовал в шатре,
 
Шах сидел, поджавши ноги, на ковре,
 
Пил вино и сласти ел на серебре, —
 
Вдруг он слышит шум и крики на дворе.
 
Стражу оттеснив от кованых ворот,
 
В ханский двор ворвался трудовой народ —
 
Пастухи, дехкане, люд мастеровой.
 
Все шумят, кричат, проклятий полон рот.
 
Вышел шах во двор, — толпа вопит, орет:
 
«Все мы передохнем, видно, не в черед!
 
Чем теперь питаться подданным твоим?
 
Из чего тебе теперь платить чиким?
 
Все потрясены мы ужасом таким!
 
Жалобу тебе приносим, — говорят, —
 
Ведь ни колоска не скосим! — говорят.
 
С баев получить мы за ущерб хотим,
 
Неужель простишь ты наш убыток им?
 
Мы такого шаха сбросим!» — говорят.
 
 
Услыхав эти слова, ус покручивая, калмыцкий шах, к аксакалам и арбобам своим обращаясь, такое слово сказал в ответ:
 
 
— Много я богатства разного припас,
 
Я одет в парчу, и в бархат, и в атлас.
 
В шелковой чалме ношу большой алмаз,
 
Грозен я — и строго спрашиваю вас:
 
Баи эти к нам откуда вдруг пришли?
 
Как такой разор в стране произвели?
 
Самовольно как селиться тут могли?
 
Из какой-такой пришли они земли?
 
К вам, большим и малым, мой вопрос таков.
 
Вы должны ответить без обиняков.
 
Неужели дам в обиду бедняков?
 
Не щадя ни юных и ни стариков,
 
Накажу байсунских баев-чужаков,
 
Подыму их плач до самых облаков, —
 
Будут меня помнить до конца веков!
 
Кто прикочевать позволил им сюда!
 
Баям в полной мере гнев свой покажу —
 
По заслугам их пытать я прикажу,
 
Самых знатных биев изобью, свяжу,
 
Как собак, на цепь в зинданы посажу!
 
Я ль трудом дехкан своих не дорожу?
 
Всех, кто потерпел, сторицей награжу.
 
Стану ль потакать такому грабежу?
 
Кто их подпустил к родному рубежу?
 
Справедливый суд-расправу я творю,
 
Я на знатность пришлых баев не смотрю.
 
Слушайте, дехкане, что я говорю:
 
Баев именитых в прах я разорю,
 
Их стадами вас я ублаготворю,
 
Преданных моих дехкан я поощрю.
 
Верьте мне, дехкане, своему царю!..
 
Палачи мои и миргазабы, эй!
 
Что вы тут стоите, словно бабы? Эй!
 
В степь Чилбир скачите! На коней, живей
 
Выведать на месте все, да поскорей!
 
Выбрать самых знатных байских сыновей,
 
Самых их богатых биев и тюрей —
 
Захватить их в плен, заложниками взять,
 
Как баранов, их арканами вязать,
 
Гнать ко мне, в пути — камчами истязать,
 
Слова о пощаде не давать сказать!
 
Буду им носы и уши отрезать,
 
Вырывать глаза и души их терзать,
 
Буду сечь башки и буду вешать я, —
 
Должен ведь своих дехкан утешить я!
 
Дерзких я узбекских баев проучу!
 
Скот нагнали свой сюда, как саранчу.
 
Потравили хлеб! Ужели я смолчу!
 
За убытки с них семижды получу!
 
Я великий шах, и хоть ношу парчу,
 
Шахский свой рукав по локоть закачу,
 
В знатной их крови одежды омочу, —
 
До конца свой гнев я истощить хочу!..
 
Палачи мои! Любой из вас — батыр!
 
Дать коням ячмень да подмешать аир!
 
Поживее в седла, вихрем — в степь Чилбир!
 
С пришлых баев-беков поспустите жир!
 
Изгоню пришельцев — и устрою пир.
 
Пир такой, какого и не видел мир!..
 
Выпал снег — свой след оставит караван.
 
Вызнать, кто калмыцких разорил дехкан!
 
Буду я к виновным беспощадно лют!
 
Раз мои калмыки слезы горько льют,
 
Я, как шах, утешу трудовой свой люд!..