Дом на дереве
— Попробуем, — сказала Бьянка без особой надежды.
Искупав младенцев, они пригладили им волосики, завернули в накрахмаленные узелки и уложили в плетёную корзину для вязания.
Потом Аглая написала записку:
МЫ ЧЕТВЕРО БЕЗДОМНЫХ СИРОТОК.ОКАЖИТЕ МИЛОСТЬ,ПОЗАБОТЬТЕСЬ О НАС.— Какие же они сиротки? — возразила Бьянка. — Разве их несостоявшиеся родители умерли? Наоборот, это им сейчас должно быть сиротливо, после того как дети так и не прибыли по назначению. А ты как, веришь всей этой истории с покупкой по почте?
— Нет. Наверно, они всё нам наврали, эти аисты.
— Тогда нет и родителей, проливающих слёзы. Малышей выдумали сами аисты, а вымышленные дети не нуждаются в родителях.
— Да, но кто-то должен их кормить и менять им пелёнки, — заметила Аглая. — Так что пусть уж будет написано «сиротки» — не всё ли равно. Может быть, синьор Беккарис Брулло растрогается и избавит нас от этой работы.
Но синьор Беккарис Брулло был не из тех, кого можно растрогать.
Они поставили корзину на пороге его дома, постучались и, спрятавшись за веткой, приготовились вести наблюдение.
Старик открыл, увидел младенцев, взял записку и прочёл её.
— Ах вот оно что! — сказал он. И отфутболил корзину так, что она свалилась с ветки и полетела куда-то вниз. Бедные новорождённые!
— Мало они натерпелись от аистов! — Аглая в один миг соскользнула по лиане и успела подхватить несчастных, прежде чем те коснулись земли.
— Значит, судьбе угодно, чтобы их взяли мы, — заключила, смиряясь, Бьянка.
Теперь предстояло придумать для новичков целых четыре имени.
Бьянка хотела назвать двойняшек Вольфрам и Молибден, но потом вспомнила, что это металлы, и передумала.
— Жаль, — сказала Бьянка. — А такие красивые могли бы быть имена.
Имена тётушек и дядюшек они тоже отвергли, потому что детей было всего четверо, а родственников много. Кто-нибудь мог обидеться. Аглая предложила назвать двух мальчиков Тарзан и Зорро.
— А что, если они вырастут робкими и трусливыми? — усомнилась Бьянка. — Всякое ведь бывает.
Тогда Аглая взяла церковный календарь и целых два дня читала его в надежде найти что-нибудь подходящее. Самые интересные имена она выписывала. В списке у неё уже значились: Венеранда, Эвазий, Гауденций, Порфирий, Кунигунда, Медард и другие. Но больше всего ей понравились Пуриф, Адвент, Инальбис и ПРОВОЗГЛАШЕНИЕРЕСПУБЛИКИ. Бьянка, правда, сразу заметила, что это не имена, а названия праздников.
— Ну и что? А разве нельзя дать ребёнку имя праздника? — возражала Аглая.
Они немного попрепирались, но потом решили пойти друг другу на уступки. Близнецов назвали Инальбис и Гильдебранд, а остальных двух малышей — Пуриф и Джанпорфирий.
Неизвестно, как отнеслись к этому сами дети. Во всяком случае, когда их звали по именам, они хныкали не больше чем в любое другое время.
Теперь предстояло что-то придумать, чтобы воспитание такого количества малышей не слишком омрачало жизнь двум начинающим мамам.
Глава 7
ПРАЗДНИК НА ДЕРЕВЕ
Первым делом подруги достали себе бируши на случай, если младенцы станут орать по ночам. Они совсем не собирались отказываться от сна ради этих горлопанов. Но те орали и ночью и днём, а ходить с заткнутыми ушами круглые сутки было невозможно.
— Может быть, они голодные? — сказала наконец Аглая.
У Бьянки имелись на этот счёт сомнения. Официально дети ещё не родились, а где вы видели, чтобы ребёнок ел до рождения?
— Впрочем, тут опять вопрос: следует ли доверять аистам? — рассуждала она. — А что, если крикунам по полгода и они уже способны грызть миндаль в сахаре?
На всякий случай подруги решили обзавестись каким-нибудь молочным животным: терять время на кипячение сосок и приготовление отваров и каш им совсем не хотелось. О корове нечего было и думать, поскольку ни одна ветка на дереве не выдержала бы такого веса. Аглая мечтала о волчице, вроде той, что вскормила Ромула и Рема.
— Додумалась, — сказала Бьянка. — Чтоб они потом всю жизнь провели в ссорах… Уж лучше взять козу, вроде той, что вскормила Зевса.
— Чтоб они потом всю жизнь метали с дерева молнии и пожгли нам всю траву на лугу?
Так они спорили около двух часов под оглушительные вопли младенцев.
— Ладно, давай мириться! — заявила в конце концов Бьянка. — От их кошачьих концертов мы обе становимся нервными.
— К тому же, — заметила Аглая, — вокруг нет ни волков, ни коз, так что ссора вообще не имеет смысла.
Они посмотрели вниз: на лугу паслось небольшое стадо овец.
— Ну нет, овце я их не дам! — возмутилась Бьянка. — Хуже всего было бы вырастить дураков, ведь не зря же говорится «глупый как овца».
— Может, возьмём лису?
— Лису бы неплохо. Но она вряд ли согласится на наши условия.
Время шло, и четверо малышей становились с каждым часом всё голоднее и голоднее. Попробовали дать им воды из крана, но обман не удался.
— Если они не перестанут голосить, я спущу их с дерева! — вскипела Бьянка.
Но тут, как нельзя более кстати, появился пёс Амадей.
Амадей был с некоторых пор влюблён в большую пятнистую сенбернариху по имени Доротея, жившую за холмом на сеновале. К сожалению, любовь эта оставалась безответной, так как Доротея не могла залезть на дерево и, значит, им не суждено было встретиться.
— Что ж, собака, кажется, подходящая. Такой можно было бы доверить кормление малышей, — сказала Бьянка, когда Амадей показал ей с расстояния свою избранницу. — Лишь бы только она не запросила слишком большое жалованье.
Но у Доротеи запросы оказались самые скромные. В скором времени она пришла под дерево.
Бьянка сбросила четыре толстых верёвки, а Аглая спустилась и обвязала ими каждую лапу новоиспечённой кормилицы. Потом они долго тянули изо всех сил, пока собака не очутилась на площадке.
Младенцы сразу оценили её молоко по достоинству и, насосавшись досыта, мгновенно уснули.
Бьянка вздохнула с облегчением и пошла искать, из чего бы смастерить четыре люльки.
Доротея между тем приводила человеческих щенят в порядок, вылизывая их с головы до пят своим огромным розовым и влажным языком. (Аглае потом пришлось заново купать всех четверых под душем.)
Бьянка вернулась с двумя гигантскими кокосовыми орехами, только что снятыми с южной стороны дерева.
Расколов их пополам, она получила четыре чудесных люльки, которые пришлись малышам точь-в-точь по росту. Они могли бы показаться даже тесноватыми, но на самом деле так было лучше: во-первых, теплей, а во-вторых, меньше возможности ворочаться и брыкаться, доводя до исступления всех окружающих. Потом они выбрали две достаточно удалённые друг от друга ветки, протянули между ними две толстые верёвки на блоке и подвесили люльки — получилось что-то вроде канатной дороги. Теперь малыши могли хоть целый день кататься туда-сюда, и, главное, никому не приходилось вывозить их на прогулку.
Укачивание поручили ветру, а когда его не было, заботу брала на себя Прунильда. Как всякую кошку, её привлекали все движущиеся предметы, и она могла часами просиживать на ветке, подталкивая лапой то одну, то другую люльку, когда они оказывались у неё под носом.
Синьор Беккарис Брулло принял новость безо всякого энтузиазма. Он вообще не любил детей, а новорождённые и подавно действовали ему на нервы. К тому же с ним снова не посоветовались как с совладельцем. Теперь он хотел созвать ассамблею и голосовать против. Пока же так шумел и возмущался, что Бьянка вышла из себя и пригрозила послать его вдогонку за стаей аистов, если он немедленно не прекратит.
Воспользовавшись затишьем, подруги решили устроить большой праздник, чтобы, если можно так выразиться, вывести малышей в свет.
