Дракон, играющий в прятки
— Что это со мной?
А мальчик ему ответил:
— Я думаю, вы умерли.
Тогда (тоже впервые) он подумал о своей посмертной участи. Оглядев белые скалы, он спросил:
— Это ад?
И по взгляду мальчика понял, что оба они — в раю.
Повсюду в белых снегах играли дети, сбрасывали друг друга со скал, скатывались с крутых склонов — ведь в раю можно бороться, но нельзя никого покалечить. Смит вспомнил, как счастлив бывал он в детстве, скатываясь с песчаных дюн.
Прямо над ним, словно крест святого Павла или огромный колокольчик, возвышался пещеристый утёс. Далеко внизу, словно под воздушным шаром, лежали снежные равнины. Мальчик взобрался на утёс, много раз едва не сорвавшись, схватил другого мальчика за ногу и бросил вниз, на серебряное поле. Тот погрузился в снег, как в воду, вынырнул, скатал огромный снежок и сбил им вниз первого мальчика вместе с утёсом. Тот тоже утонул в снегу и птицей из него вылетел. Смит же стоял один на огромном куске скалы, высоком, как колокольня.
Далеко внизу мальчики, судя по их жестам, предлагали ему спрыгнуть. Тогда и узнал он веру, как незадолго до того узнал всю ярость любви. Нет, веру он когда-то знал — отец учил его плавать, и он поверил, что вода выдержит, не только против доводов разума, но и против доводов инстинкта. Что ж, он доверится и воздуху. Прыгнув, он прорезал и воздух, и снег, а, погружаясь в сугробы, узнал миллионы важных вещей. Он узнал, что мир наш — снежок, и звёзды — снежки. Узнал он и то, что человек не станет достойным рая, пока не полюбит белизну, как любят мальчики белые снежные шарики.
Погружаясь всё глубже, он проснулся, как бывает обычно в таких случаях, и с удивлением увидел, что лежит на тротуаре. Люди решили, что он напился; но, если вы поверили в его обращение, вы поймёте, что он не обиделся, поскольку пьянство гораздо лучше гордыни.
РЫБИЙ РАЙ
Питер Пол Смит облачился в новый костюм, но он не шёл в гости. Лицо его прикрыли очки, которые сделали бы честь американскому автомобилисту, но он не собирался вести машину. Штаны его были мешковаты, как гольфы, но не собирался он и гонять мяч. Можно сказать, что он надел форму, но не из тех, что связаны для нас с почти кокетливым блеском. Можно сказать, что он был в купальном костюме, но самый придирчивый критик не обвинил бы его в нескромности. Собственно, такой костюм носят водолазы, а отличается он совиной головой, слоновьими ногами и занимательной штукой, вроде обезьяньего хвоста, выросшего не на месте. Если бы городской совет силой внедрял эти костюмы, он одновременно снял бы проблему общих пляжей и повысил образовательный уровень. Но подождем, ведь теперь — век реформ, что прекрасно знал Питер П. Смит, поскольку участвовал в программе, связанной с реформой таможенного контроля, которая и вынудила д-ра Робинсона со стаей ассистентов опускать его в пучину вод.
Там, в пучине, было легче, чем он думал. За первые полчаса он лишь однажды почувствовал, что воздуха ему не хватает, но это быстро прошло и ничему не помешало, ибо он пришёл в себя на сером илистом дне. Поначалу вокруг царила тьма, словно в пещере, но она постепенно редела, и наконец он увидел рыбьи профили, очерченные тонкой линией света, словно не только у ангелов, но и у бесов есть сияние. Свет становился всё ярче, обращая сумрак в прозрачную среду. Смит сравнил её с зеленой зарёй и вспомнил дикарский миф о солнце, утонувшем в море, однако быстро привык, и ему даже показалось, что он сотни лет гуляет по илистому дну. Гигантские извилистые водоросли казались ему привычными, как деревья, вокруг которых кружат странные птицы. Он удивился было, что птицы не поют, но вспомнил, что здесь, в погребённых небесах, обитают немые рыбы.
Остановившись, он стал смотреть на что-то вроде стены с очень чётким отверстием, за которым мелькали пятна и полосы всех возможных оттенков, словно ты заглядываешь в сад через решётку входа. Собственно, это сад и был, хотя росли в нём только морские анемоны, расположенные чётко, как на чертеже. Прямая тропа вела к какому-то куполу, который темнел на фоне зеленоватой зари, отливая серым блеском свинца или олова. Возможно, то был огромный шлем; подходя к нему, Смит увидел, что из окон на него кто-то глядит.
Незнакомец снял с крючка какой-то аппарат вроде телефона, приставил его к шлему пришельца, и тот услышал голос с явственно американским акцентом.
— Эй, вы! — сказал голос. — А инспектор вас видел?
— Какой ещё инспектор? — удивился Смит.
— Наш, — отвечал местный житель, — наш, городской.
— Господи! — воскликнул Смит. — Тут что, живут люди?
— Сейчас нас только 75 тысяч, — сообщил незнакомец, — но город растет. Да вы что, не знаете? Мистер Палтус купил по дешёвке атлантическое дно — все думали, тут один ил — и построил фабрики. Скажу вам не хвастаясь, это — новая цивилизация. Раньше думали, рай на небесах, а будет он на дне моря!
— Сад у вас правда райский, — признал водолаз, — анемоны очень красивы. Наверное, вместо пони вы держите морских коньков.
— Старик не любит всяких глупостей, — ответил туземец. — Он говорит, нам не до садов. Сами понимаете, мы все у него на приколе, можно сказать — на цепи.
— Да, да, — кивнул Смит. — Какая тяжёлая жизнь! Зависеть от того, накачают ли вам воздух Бог знает откуда!
— Где вы живёте? — резко спросил туземец.
— В Бромтоне, — отвечал Смит, с удовольствием отмечая, что говорить совсем легко, как по телефону.
— Много там ручьёв? — осведомился собеседник. — А может, у вас в саду колодец или вы собираете дождевую воду? Нет, вы зависите от того, пустит ли её кто-то Бог знает откуда. Не вижу особой разницы! Воздух у вас свой, вода — чужая, а у нас наоборот. И нам, и вам не выжить, если что испортится.
— Должно быть, вы очень доверяете мистеру Палтусу, — сказал Смит. — Представьте, что он продаст фабрики, или сойдёт с ума, или рабочие забастуют. Кто они, эти боги, от которых зависит ваша жизнь?
— Минутку! — сказал местный житель. — Что-то я забыл фамилии тех, кто снабжает Бромтон водой.
— Господи, — воскликнул П. П. Смит, — а я и не знал их!
Печально глядя куда-то за купол, он разглядел то, что сперва казалось ему очень высокими и тонкими деревцами. Это были трубочки, они мерно дёргались, потом — затихали.
— Работа идёт, — сообщил ему собеседник.
— Какой ужас! — ахнул Смит. — Просто марионетки…
— По-моему, — сказал туземец, — и вы на них похожи. Сколько у вас проводов — телефонных, телеграфных!.. Кстати, занятно, что вы вспомнили о марионетках. Наше начальство — там, наверху — предложило, чтобы эти трубки шли прямо к рукам и ногам… Эй, куда вы?
— Обратно! — крикнул Смит. — Туда, на воздух!
— Где ж вы его возьмёте? — глухо проговорил океанский житель. — И вообще, обратно вам не вернуться. Вам не стать дикарём, который пьёт из ручья. Воздух в ваших городах скоро придётся подавать из деревни. Кроме того, я вас не пущу.
Он схватил П. П. Смита за самый важный жизненный центр, другими словами — за трубку, но и тот исхитрился схватить его. Так они держали друг друга, пока герой наш не ощутил, что всё темнеет. Медленно возвращаясь к жизни, он увидел, что над ним хлопочут люди под руководством д-ра Робинсона.
— Всё в порядке, — заверил тот. — Вы не пробыли внизу десяти минут, когда эта штука за что-то зацепилась. Спокойней, спокойней! Куда вы так торопитесь?
— В Бромтон, — отвечал Смит, вставая на дрожащие ноги. — Хочу посмотреть, как там что.
ПРОФЕССОР И ПОВАР
I. Разностороннее орудие.Прочная дружба между ученым и поваром началась, когда повар бросил в учёного кастрюлю. Если бы не этот галльский жест, учёный убил бы повара; а так они стали уважать и даже любить друг друга. Быть может, это сообщение надо бы пояснить.
