Где ты, маленький "Птиль"
— Стойка вышки мешает, — сказал он, и все мы рассмеялись.
— Митя, хотите полетать? — спросила Финия.
— О! — воскликнул я. — Ужасно хочу! Уль Ир-фа, можно?
— Можно, — сказал он. — Валяй, малыш. Время есть.
Через пять минут я опять был в воздухе. И опять получилось сразу же, разрази меня гром! Я парил в свое удовольствие, забираясь высоко в небо; я пытался, пока безуспешно, выполнить кое-какие трюки, кося глаз на вышку, на Финию и Ир-фа, но они были едва видимы, далеко. Заканчивая один из кругов, я поглядел чуть влево и ахнул: совсем рядом со мной парил Ир-фа и улыбался мне. Легко, даже несколько небрежно он выполнил три-четыре трюка, и я был просто потрясен. И Финия, конечно, была не простой орешек, она не случайно предложила полетать мне одному! будто Ир-фа — или старый, или не умеет, но оба они, наверное, прекрасно поняли, что возможен розыгрыш. Мы вернулись с Ир-фа на землю одновременно, и в этот раз посадка мне удалась вполне.
Мы попрощались с Финией, и я «повез» Ир-фа в планетарий.
— Надо бы взять с согласия политоров чертежи крыльев, баллончика, брюк и прочего, — сказал я. — Это удобно?
— Нет ничего легче, — сказал Ир-фа.
— Скажите, уль Ир-фа, а это правда, что моро — не политоры, хотя давно с вами? Будто их привезли?
— Ты будешь у моро, может, они тебе сами расскажут. Глубокий поклон Малигату, он великий моро.
— И уж конечно его скульптуры нет в вашем музее великих?!
— Случись такое, Горгонерр просто загрыз бы скульптора и директора музея, забыв о своей элитарности.
…На обеде присутствовали все, и Оли тоже. Орик доставил моро без приключений. А Пилли и папа действительно поглядели галерею великих; он прихватил с собой фотоаппарат и отщелкал четыре пленки, хотя великих политоров было куда больше. Я спросил, были ли там изображения женщин, и Пилли сказала:
— А ты думал нет? В элитарной среде у нас демократия.
— Да нет… — Я смутился. — Я уверен, что в жизни они есть, например, ты, Пилли, я думал нет скульптур.
— Есть, — сказала она. — А твоего папу я повела туда и с корыстной целью: там есть моя скульптура. Я — обомлел.
— Такая молоденькая и… Это за кулинарное искусство?
— Нет, по этому разделу там были звезды похлеще меня.
— «Планирование»? — спросил я.
— Нет. Я автор трех работ, благодаря которым корабли Политории увеличили скорость в полтора раза. Ну как?
Она сказала это, когда уже заканчивалось чаепитие, и уместно было встать из-за стола. Что я и сделал, брякнувшись в дальнее кресло, и долго молчал. Пилли мне бешено нравилась, но я и думать не думал, что она великая женщина. Впрочем, нет, — она великая женщина, решил я, даже если бы ее скульптура не стояла в музее. Великая — и все тут. Я это чувствовал, хотя вряд ли бы смог объяснить словами.
После я ненадолго маханул к Латору. Не стесняясь, я долго обнимал его и гладил его крылья. Лата и Латор были в восторге от моего подарка — костюма и платья, и оба были очень смущены. Латор дал мне много корней и объяснил, как их быстро сушить и заваривать. Но конечно, в настоящий восторг без всякого смущения пришла Мики. Крылышко ее прошло, а уж с ними она и вовсе была похожа на ангела: огромные ресницы и белые локоны — все как полагается. Сначала она раз пять пересмотрела все игрушки, которые я ей подарил, потом забралась ко мне на колени, обняла руками за шею и сказала:
— Ты замечательный, хотя у тебя и нет крылышек. Почему?
— Потому что я с Земли, а это другая планета.
— А папа может до нее долететь?
— Нет, — вздохнул я. — Это в космосе. Очень далеко!
— Нет, он может! — сказала Мики. — Папа все может!
— Тебе папа и мама объяснили, на что ты опираешься крылышками, когда сама летаешь?
— Ни на что. Я просто ими машу. — Мики, — сказала Лата. — Я же тебе объясняла.
— Ах да, я забыла. Я — опираюсь — на воздух…
— Ну вот. А когда летишь на Землю — это космос, без воздуха.
— Ну, а как же ты туда летаешь?
— На космическом корабле.
— А он как летит?
— Его сильно-сильно запускают вверх.
— И папа, и я можем полететь на эту вашу Землю?
— Очень бы хотелось, но я пока не знаю — когда.
— Узнаешь, и тогда опять приходи к нам, ладно? — сказала Мики, и я сказал, ладно, постараюсь, и мы распрощались.
Дома царила какая-то подавленность и возбуждение одновременно. Звонил Горгонерр и велел Орику быть осторожным в путешествии. В Ромбисе и Калихаре чиновники-управляющие вместе с полицией пытались загнать политоров в шахты. Те отказались. Началась свалка, и в обоих городах по одному управляющему было убито. Погиб один полицейский. Стрелять полицейским было запрещено, и многие политоры попали в тюрьму. В Лукусе тихо, и Горгонерр перебросил часть войск оттуда в Ромбис и Калихар, но ни там, ни там, ни в Тарнфиле он пока не объявил военного положения. А повстанцы молчат. Атмосфера накаляется. Будьте осторожны.
ЧАСТЬ 3
1
Среди высоких и прямых деревьев это дерево было тоже высоким, но корявым, с толстенными ответвлениями, на которых вполне можно было лежать, что я и делал. Рядом, чуть дальше по ветке, которую и веткой-то не назовешь из-за толщины, лежал с копьем Олуни; таких разлапистых деревьев, среди которых шла водопойная тропа животных, было несколько, и на одном из них, ближе к реке, лежал Культут и еще один моро, тоже с копьями. Я, разумеется, был без копья, как и папа, который еще с одним моро лежал на дереве, тоже расположенном ближе к реке. Мы добрались сюда от поселения почти в темноте, и дерево, которое выбрал Олуни, было таким корявым наклонным и толстым, что я, поднимаясь по нему до нужной ветки, шел иногда просто как по наклонной плоскости без рук, но иногда становился на четвереньки, чего, конечно, не делал Олуни. Эта охота была «устроена» отчасти потому, что селению немного не хватало мяса, отчасти для того, чтобы мы с папой сами увидели охоту моро. Постепенно светало, но я очень боялся, что не хватит света, чтобы сфотографировать эпизоды охоты. Нам уступили дерево, где кабан мог появиться раньше, чем под деревьями с папой и другими моро. То ли это было сделано для того, чтобы я уж точно увидел охоту, то ли потому, что этим подчеркивалось мое преимущественное право «великого» охотника, так как никто из моро никогда не убивал криспу Мы лежали с Олуни и ждали.
…Прилетели к моро мы еще вчера утром. Малигат и все его поселение встретили нас как старых почетных гостей. Разумеется, гордый Малигат не принял никакого участия в «обучении» нового канала связи «моро — земляне» через «плеер» (этому тоже помогли Олуни и Кальтут), но вынужденно он пользовался «плеером», так как мудро понимал, что ни папа, ни я за такой малый срок никак не сможем овладеть хоть капелькой языка моро. Ближе к вечеру Орик и Пилли улетели в Калихар. В домике Орика осталась Оли, в час охоты она, вероятно, сладко спала. В первый день мы с папой немного поохотились под водой, слетав к морю на нашей машинке. После вернулись и, пообедав, слетали на речку со спиннингами. Папа поймал двух незнакомых рыб луффи, довольно крупных и вполне съедобных, а я изловил ту папину «ведьму» — алабию, очень здоровую.
…Голова моя на толстой ветви дерева лежала возле самой пятки Олуни — так мы договорились. Я лежал тихо, как мышка, распластавшись и прижавшись к шероховатой коре дерева, — не пошевелись. Вдруг я почувствовал, как пальцы ног Олуни легонько коснулись моего лба, я поднял глаза, глазами же Олуни показал мне вниз и наискосок, и я сразу же увидел кабана, кроме клыков над самой его мордой был чуть задранный вверх острый рог, такой же, как, говорили, как третий у буйвола-хурпу. Кабан был крупный, с очень светлой шкурой. Он поравнялся с нами, тронулся дальше, и когда самую малость «отошел» от нас, Олуни откинул руку с копьем и метнул его в кабана, попав прямо под лопатку (тут я нажал спуск, и еще несколько раз, под сплошной рев кабана). Олуни тихо крикнул что-то недовольным голосом и стал быстро спускаться, так как кабан метнулся в чащу леса. Я «дунул» за Олуни. Видимо, он был недоволен тем, что не убил кабана сразу. Бежали мы довольно долго, и, когда я стал уже сдавать, открылась большая лесная поляна с медленно бегущим по ней кабаном. Олуни сделал несколько быстрых и длинных прыжков и пал на кабана сверху, умудрившись при этом снизу ножом перерезать тому горло. Я дождался, не подходя к Олуни, когда тот даст стечь кабаньей крови, потом Олуни взвалил кабана на себя, поманил меня рукой, и мы отправились в селение.
