И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки

Тут вдруг бабушка жалобно всхлипнула:
— Пропал… Звала его, звала… Нигде нет.
— Гм — проговорил папа и, немного подумав, прибавил: — Не надо расстраиваться… Сейчас приведу домой нашего озорника. Они где-нибудь недалеко…
Скинув со спины рюкзак с красками, гвоздями и всем остальным, папа спросил бабушку:
— Через ту, заднюю калитку, которая за бузиной, он не мог уйти?
Бабушка даже немного растерялась:
— Не знаю. Я совсем забыла, что у нас есть еще одна калитка.
— Тогда всё ясно!
И папа направился прямо в тот самый дальний угол сада где была не видная за бузиной калитка.
Так и есть: калитка — настежь. А пройдя несколько шагов, папа увидел другую калитку, которая была в заборе соседнего сада. И та калитка тоже была распахнута.
Всё было яснее ясного, и папа направился в чужой сад, где обязательно должен был находиться его сын.
И пяти шагов не успел сделать, как ему навстречу выскочил весёлый-развесёлый Кузька. И запрыгал вокруг папы, и завилял хвостом, ну просто не помня себя от счастья.
— А Саша где? — строго спросил папа.
И Кузька, визжа и захлебываясь лаем, воскликнул: «Да на террасе же он, ест невкусную клубнику! А я только что съел очень вкусную котлетку».
И он повёл папу по дорожке к стеклянной террасе.
— Прошу прощения, — сказал папа, поднимаясь по широким ступеням, — не здесь ли мой пропавший сын?
— Я здесь! Я здесь! — закричал Сашенька. — Я — вот он. Я ем клубнику из Душанбе… Ты как узнал, что я здесь.
— Кузька сказал, — ответил папа.
— Очень умная собака, — проговорила чёрненькая девочка с глазами-щёлочками, в которых весело блестели чёрненькие угольки. — Только жаль, что он не эрдельтерьер…
Весь рот у девочки был алый от клубники. А у Саши даже на щеках розовели клубничные пятна.
Навстречу папе из-за стола поднялась женщина, очень похожая на чёрненькую девочку.
— Очень рада, что Анюта познакомилась с вашим мальчиком… Она так скучает одна. Садитесь, пожалуйста. Я вас тоже угощу клубникой… Только вчера прилетела самолётом из Душанбе… Там наша родина.
Но папа сказал Анютиной тёте «большое спасибо», а Саше строго:
— Сейчас же пошли домой. Бабушка очень беспокоится.
Глаза у него были сердитыми и голос тоже сердитым.
Он был сердитым, как никогда. И тут только Саша вспомнил, что он ушёл и, наверное, бабушка очень беспокоится, куда он подевался…
Как же так получилось? Как же вышло так нехорошо?
— Папа… — начал он.
Но папа, его добрый, его хороший папа будто и не слышал Сашу. Он не оглянулся. Он не остановился. Он не улыбнулся. Он шёл себе и шёл вперёд, а они с Кузькой бежали следом, оба виноватые и оба пристыжённые.
— Папа, — снова начал Саша, забегая вперёд и заглядывая в папины сердитые глаза. — Я нечаянно, папа. Я никогда так не буду…
И тогда папа остановился. Положил руку на Сашино плечо.
— Шушарик, — сказал он тихо, но уже не сердито, а только очень строго, — ты должен понять и запомнить: бабушку надо беречь. Бабушке нельзя волноваться, ей это очень-очень вредно. Понял?
А Кузька — он ведь тоже всё понял — вдруг жалобно взвизгнул, а потом во всю прыть помчался к бабушке, которая шла к ним навстречу.
— Вот он! — сказал папа. — Был на соседней даче, уплетал там клубнику.
— Из Душанбе! — воскликнул Саша. — Она на самолёте прилетела! Пойдём туда, бабушка. Тебе тоже дадут. Такая вкусная, такая сладкая, такая красная…
— Ох, — тихо прошептала бабушка, — чего только я не передумала…
— Ничего не поделаешь, — сказал папа, — растёт наш мальчик. Ему уже тесно и скучно здесь в нашем саду, ему уже нужен мир пошире…
Но сказал это папа только одной бабушке, без Саши. Всех этих слов Саша не слыхал. Он уже был возле папиного рюкзака, спеша развязывал его и вытаскивал разные свёрточки с чем-то металлическим, интересным, перебирал гвозди, которых был целый кулёк.
А что это за банки? Краски? Конечно, краски! Голубая и красная. Наконец-то, наконец у папы начался отпуск!
Скорее за инструментом на чердак. Где его молоток? Пила? Рубанок?
 
История восьмая
Про секрет, о котором знал только Саша
Настали прекрасные, ну просто распрекрасные деньки! С раннего утра до поздней ночи! было лето. С раннего утра до поздней ночи было тепло. И светило солнце. И по синему небу, никуда не торопясь, разгуливали белые облака. И огромный — куст смородины, тот, который возле колонки, весь раскраснелся, потому что с каждой ветки на нём кистями свешивались ягоды. На солнце эти ягоды просвечивали будто красные стеклянные шарики. Даже сами светились, до того были прозрачными. В каждой играл солнечный луч… Но главное не это. Главное — все они были вместе. Никто никуда не уезжал. Никто никуда не спешил. За утренний завтрак садились всей семьёй. Ели кашу — то манную, то гречневую, то овсяную. Ели и похваливали: вот до чего вкусны все каши, когда едятся в такой дружной, весёлой компании. А может, бабушка их варит по-другому, не так, как Саше, когда он был один?
Если утром к ним прибегала Анюта — она частенько к ним заглядывала, — её тоже усаживали за стол и она вместе с ними тоже ела кашу — то гречневую, то манную, то овсяную. Ела и приговаривала:
— Почему дома я их не люблю, а тут мне вкусно?
И Кузька получал свою порцию. А как же? Неужто его оставлять без каши?
А самое главное — и самое важное — папа и Саша всерьёз занялись постройкой дома.
— Вот тебе лист бумаги, вот тебе карандаш, рисуй! — велел папа.
Саша взял карандаш и бумагу.
— А что рисовать?
— Какой тебе хочется дом.
— До неба! Вот такой высокий… — И Саша высоко протянул над головой руку.
— Такой нам, пожалуй, не осилить, — усмехнулся папа. — Какой-нибудь пониже…
Тогда Саша нарисовал дом, у которого было много окошек, и много дверей, и несколько труб на крыше. Из каждой винтом закручивался дымок.
— А такой осилим? — спросил он у папы.
— И такой вроде бы нам не одолеть…
— Тогда ты нарисуй, — попросил Саша.
И папа взял чистый лист бумаги, карандаш да ещё в придачу линейку. Рисовал долго, усердно, что-то высчитывал, писал какие-то малюсенькие буквочки, циферки. Очень у него получилось хорошо, даже замечательно. Дом был небольшой, с одним оконцем, с одной дверью, но без трубы.
— Как ты смотришь на такой проект? — спросил он Сашу, придвигая поближе к нему рисунок дома.
Хотя слово «проект» Саша слышал впервые, но дом на папином рисунке ему очень понравился.
— Я смотрю хорошо на этот проект, — ответил он папе.
— Что ж, отлично! Участок выбран, проект одобрен, теперь давай приступим к строительству…
И они пошли на лужайку под сосенками, где уже лежали четыре толстых столба.
— Прежде всего, — сказал папа, — мы вроем в землю вот эти четыре столба.
— Зачем? — удивился Саша. На папином рисунке никаких столбов не было.
— К столбам мы прибьём листы фанеры. Это будут стены нашего дома. Четыре стены. На одной сделаем окошко…
— Со стеклом?
— Если справимся, то окно будет со стеклом. На другой стене у нас будет дверь.
— Она будет с ключом? — спросил Саша.
— Ключ тебе зачем? От кого запираться? Не от Кузьки ведь?
— Нет, от Кузьки я запираться не буду. Он станет жить со мною в этом доме. Всегда! И ночью тоже. Будешь, Кузька?
Кузька, разумеется, был тут же. Он вертелся у них под логами. «Гав! Гав! — поддакнул он Сашеньке: — Буду, буду! И днём и ночью! Обязательно буду…»
Ну, а на других стенах они не сделают ни окон, ни дверей. Просто Саша приколотит гвоздики для своего картузика и курточки. Так сказал папа, и Саша согласился.
Обсудив всё это, папа сказал, что завтра утром они полезут на чердак, подберут строительный материал и нужные инструменты: Саша — свои, папа — свои. Да, инструментов у них было порядком. С такими можно построить замечательный дом!
— С утра и начнём нашу стройку, — сказал папа.