И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки

— Зачем ей всегда работать? — снова спросил Саша. — Ну зачем?
— Вода не может без работы, а мы не можем без воды. Без воды мы бы пропали.
— Гм… — тихонько хмыкнул Саша.
Не очень-то он понимал: почему же без воды они бы пропали? Он поглядел на папу. И папа сразу понял Сашу.
— Чай мы пьём? Пьём! А чай — это вода. Кашу мы едим? Едим! А без воды не сварить никакой каши…
— Можно, можно! — обрадовался Саша. Ведь он собственными глазами видел, как бабушка варит манную кашу на одном молоке.
— А без воды у коровы молока не будет. Корове нужно пить воду, правда?
— Нужно, — сказал Саша. Он и это видел: соседская корова выпила при нём целое ведро воды.
— И трава корове нужна, правда?
— Нужна, — сказал Саша. И это он видел: соседская корова день-деньской ходила возле забора и щипала траву.
— А ведь трава пожелтеет и засохнет, если не будет дождя, это ты сообразил?
Сашенька опять тихонько хмыкнул. Уж такая у него была привычка: когда он думал, он тихонько хмыкал. И сейчас он подумал-подумал и сообразил: а ведь дождик, который льётся сверху, ведь он тоже вода…
— Вот и выходит — без воды нам пришлось бы туго. Потому вода и работает — всегда и для всех.
— Папа, а ты работаешь? — спросил вдруг Саша.
— Работаю, — ответил папа. — Без работы никому нельзя.
— А я работаю? — спросил Сашенька и даже остановился: неужто только он один на всём свете не работает?
— И ты работаешь, — сказал папа. — Забор мне помогаешь чинить? Печку мы вместе топим?
Когда они подошли к новой колонке, Саша попросил папу:
— Давай проверим, работает вода?
— А мы и так сейчас узнаем, — сказал папа.
Из калитки, которая была рядом с колонкой, вышла незнакомая тётя с двумя вёдрами. Вышла и подошла к колонке. Одно из вёдер повесила на железный кран и нажала на железную рукоятку. Сразу же с нетерпеливым фырканьем из крана выхлестнула вода и широкой струёй полилась в ведро. В одну минуту ведро наполнилось до краёв.
— Работает, — тихонько прошептал Саша.
— Ещё как! — прибавил папа.
Потом незнакомая тётя сняла полное ведро, повесила второе и опять нажала на железную рукоятку, и снова в одну минуту ведро стало полнёхоньким. А потом…
Да, а потом папа подошёл к незнакомой тёте и сказал:
— Разрешите, я вам помогу, — взял оба ведра, донёс их до калитки, открыл калитку и поставил вёдра с водой на ту дорожку, которая вела к крыльцу.
— Большое спасибо! — сказала незнакомая тётя, а папа и Саша отправились дальше встречать маму.
— Погляди-ка, мальчик, вон туда… Не видна ли впереди жёлтая сумочка?
— Видна, видна! — крикнул Саша и полетел по дорожке, которая, петляя, вела к станции.
А среди кустов, которые росли и тут и там, и правда мелькала мамина сумочка.
— Мама! — крикнул Саша. — Ты сегодня работала?
— Как всегда, — сказала мама. Поставила свою жёлтую сумку на землю и подхватила Сашеньку на руки. — Как всегда, Сашурик. Что это ты про работу?
Папа молча усмехнулся, взял мамину сумку, и они все пошли домой. А мамина сумка тоже стала очень пузатой, будто и она в Москве наглоталась разных разностей.
 
История шестая
Про сосну, у которой была кудрявая макушка
Сосна эта была самой высокой у них в саду. А может быть, она казалась такой, потому что у неё не было ничего, кроме густой кудрявой макушки. Весь ствол был голым, без единой ветки. Только высоко-высоко, чуть ли не у самых облаков, шевелились её густые зелёные ветви.
Когда же дул очень сильный ветер, сосна раскачивалась во все стороны — туда-сюда, туда-сюда, — и тихонько поскрипывала, и тихонько постанывала, будто ей было не по себе, будто она кому-то жаловалась…
И как-то папа сказал маме:
— Не нравится мне этот скрип…
— Почему? — удивилась мама.
— Позову лесника, пусть посмотрит… Ведь у самого крыльца стоит, дети бегают…
И правда, через несколько дней к ним в сад прикатил на велосипеде незнакомый дядя. Это был лесник. Он походил по саду, постучал молотком по одному дереву, по другому, точь-в-точь как доктор, который смотрит больных, а на сосне с кудрявой макушкой поставил отметину — зарубку топором.
— Дерево в угрожающем состоянии, — сказал он, — при сильном ветре может упасть. Нужно его спилить… — Он что-то написал на бумажке и укатил на велосипеде дальше.
Мама совсем расстроилась:
— Не надо пилить, ничего плохого не будет.
— Но ведь лесник сказал… в угрожающем состоянии… — У папы было хмурое лицо. Он подошёл к сосне и сам постучал по стволу ладонью.
— Всё равно не надо, — сказала мама.
Но папа сказал «надо». А когда папа говорит «надо», да ещё с таким лицом, тут уж ничего не поделаешь, не стоит начинать разговоры. Это Саша хорошо знал.
Утром пришёл дядя Егор, их сосед. Папа надел огромные брезентовые рукавицы, снял с гвоздя пилу и велел всем уходить в дом. Или, в крайнем случае, на другой конец сада.
И вот они все — бабушка, мама и Сашенька — собрались на кухне у того окна, которое глядело прямо на сосну с кудрявой макушкой.
А папа и дядя Егор, их сосед, взялись за пилу. Один за одну ручку, другой за другую ручку. И начали: вжик-вжик-вжик-вжик… Пила визжала, а у сосны её кудрявая макушка так и ходила ходуном, так и ходила ходуном.
— Не могу смотреть. Жалко дерево, — сказала бабушка и совсем ушла из кухни.
А мама и Саша всё смотрели и всё слушали, как пила визжала «вжик-вжик» и как у сосны там наверху дрожали все ветки и все иголки.
Потом дядя Егор взял в руки топор и стал подрубать сосну. Потом они с папой привязали к сосне толстую верёвку и принялись тянуть эту верёвку. И сосна, тихонько скрипнув, слегка наклонилась.
— Падает, падает! — закричал Саша.
А сосна, ещё сильнее наклонившись, сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее стала валиться и вдруг громко рухнула на землю.
— Всё, — почему-то очень грустно прошептала мама и отошла от окошка.
— Теперь можно туда? — спросил Сашенька. Ему-то не терпелось скорее в сад, к папе.
— Иди, — сказала мама. Распахнула дверь на крыльцо, выпустила Сашу, но сама вместе с ним в сад не пошла.
Дядя Егор уже успел уйти от них, и папа стоял возле сосны один. Сосна лежала среди травы длинная-длинная, с коричневым гладким стволом, и ветки на её макушке были смяты, а некоторые совсем сломаны. Лицо у папы было скучное. Он и Саше не улыбнулся, когда Саша подбежал к нему.
— Спилили? — спросил Саша, разглядывая золотистый пенёк и сосновые опилки, которые, разлетевшись, лежали на траве, тоже светлые и золотистые.
— Да, — ответил папа.
А от золотистого гладкого пенька так хорошо пахло смолой.
— Конечно, не очень хорошая была у неё сердцевина, — тихо сказал папа. — Но вполне могла постоять ещё несколько лет. Кто знает?
Саша взял папину руку. Она была горячей и пахла смолой.
— Тебе жаль сосну? — спросил он.
— Очень, — сказал папа. — Сколько лет росла, пока стала таким высоким и красивым деревом, а свалили мы её за каких-то двадцать минут…
И в саду у них почему-то вдруг стало пусто-пусто.