Кладбищенский фантом

Старуха и впрямь выглядела на снимке белой, а, вернее, черной вороной. Во-первых, ее, словно ореолом, окружала пустота. Во-вторых, по масштабу фигура ее явно не совпадала с остальными фигурами на фотографии. Макси-Кот покачал головой.
— Очень грубый монтаж. Похоже, старуху снимали совсем в другом месте.
— И еще, — подхватила Жанна. — Видите? Она как будто не стоит на земле, а висит.
Это было совершеннейшей правдой. Между землей и ногами старухи зияла полоса пустого пространства.
— Сняли бабку совсем в другом месте, а потом сюда присобачили, — продолжал Макси-Кот.
— Только вот кому и зачем это понадобилось? — широко раскрыла зеленые глазищи
Жанна.
— Большой вопрос, — растерянно произнес я.
— Предлагаю мыслить логически, — вмешался Макси-Кот. — Все снимки в этой газете посвящены похоронам Князя Серебряного. Значит, старуха с ним как-то связана. И кто-то зачем-то хотел это показать. А, возможно, и обратить чье-то внимание.
— Тогда бы могли сделать монтаж покачественней, — возразил я.
— А если специально так грубо сделали? — развивал свою версию Макси-Кот. — Чтобы сразу бросалось в глаза.
— Но зачем? — не понимал я.
— А я знаю, у кого про это можно спросить, — вдруг с уверенным видом заявила Жанна.
— У кого? — хором воскликнули мы с Максимом.
— У фотографа, — объяснила Жанна.
— Где ж ты его будешь искать? — безо всякого воодушевления спросил Макси-Кот.
— Искать не требуется, — отрезала Жанна. — Мы вместе гуляем с собаками. Каждый вечер. Он живет в соседнем доме.
— А вдруг на похоронах Князя не он снимал? — все еще сомневался в успехе Макси-Кот.
— Он, — без тени сомнения откликнулась Жанна. — Во-первых, я там его видела. А во-вторых, смотрите сами. Под снимками в газете написано: «Фото Н. П. Колокольникова». Правда, его фамилии я не знаю. Но зовут точно Никитой Павловичем. Вот вечером буду с Пирсом гулять, подойду к Никите Павловичу и спрошу.
— Отлично, — похвалил Жаннин план Макси-Кот. — Только, Фома, — повернулся он ко мне, — как только что-нибудь выясните, сразу звякните мне.
— Кстати, — очень вовремя вспомнил я. — У меня ведь, Жанна, твоего телефона нет.
— Равно, как и у меня — твоего, — отвечала она.
Мы обменялись телефонами. Макси-Кот тоже записал Жаннин номер, а ей дал свой, при этом сказав:
— Звони в любое время.
Я видел: история со старухой всерьез захватила его. Меня же не покидало ощущение, что вот-вот должно произойти что-то нехорошее. И почему-то опять разболелась голова.
Дверь в комнату резко распахнулась. Вошла моя мать.
— Федор, мы с тобой забыли про таблетки.
— А разве еще надо? — был совершенно уверен я, что больше никаких лекарств мне не требуется.
— Савва Моисеевич сказал, что пока еще следует попринимать, — внесла ясность мама. — По крайней мере, два дня. И вообще… — она внимательно пригляделась ко мне. — Очень ты снова стал бледный. У тебя голова не болит?
— Нет, — буркнул я, хотя она теперь просто раскалывалась.
Однако от моей матери всегда было трудно скрыть истину.
— Знаете что, ребята, — посмотрела на Жанну и Макси-Кота она, — Федор все-таки еще не совсем в форме. Вы уж не обижайтесь, но, по-моему, ему на сегодня общения хватит. Тем более ты, Жан-ночка, завтра после уроков можешь зайти. А ты,
Котик, выбирайся к нам в ближайшие же выходные. Если хочешь, даже с ночевкой. Раскладушку тебе у Федора в комнате поставим. Переговоры с твоей мамой беру на себя. В субботу утром приедешь и до воскресного вечера проживешь у нас.
— А я, если вы не против, могу даже в пятницу вечером приехать, — понравилась идея Макси-Коту.
— Совершенно не против, — заверила мать. — А главное, Федя к концу недели уже наверняка будет в форме. Походите тут везде. Погуляете. Изучите вместе окрестности. Федор-то еще толком тут сам ничего не знает.
— Зато я знаю, — объявила Жанна. — И все им покажу.
— Конечно, конечно, — сухо улыбнулась мать.
Я видел, что Жанна по-прежнему ей не нравится. Но что поделаешь. Будем надеяться, со временам мать к ней привыкнет и убедится: Жанна вполне нормальная девчонка. Главное, меня очень обрадовал предстоящий визит Макси-Кота. Даже сильная головная боль не могла омрачить эту радость.
— Слушай, — вступил в дипломатические переговоры с матерью я. — Макс и Жанна еще пятнадцать минут посидят, а потом мы разойдемся.
— Ладно, — не стала спорить мама. — Только прими таблетки.
Я послушался. Мать с чувством выполненного долга удалилась. Едва она затворила за собой дверь, Макси-Кот, стоявший возле окна, махнул нам рукой.
— Ребята, скорее сюда.
Мы с Жанной мигом оказались подле него.
— Что такое?
— Это случайно не ваша старуха? — потыкал пальцем в стекло Максим.
Мы с Жанной посмотрели. По дороге, ведущей к кладбищу, спешила фигура в черном.
— Очень похоже, — первой откликнулась Жанна.
— Высоковато, чтобы сказать наверняка, — подхватил я. — Но вроде действительно она.
— Тащи свой бинокль, — скомандовал Макси-Кот.
Я кинулся в родительскую спальню. Мать, по счастью, была на кухне, и лишних вопросов не возникло. Бегом вернувшись в комнату, я навел бинокль на фигуру в черном. Теперь сомнений не оставалось: наша старуха.
Я протянул бинокль Жанне. Она мгновенье спустя подтвердила:
— Та самая.
— Что-то она у вас зачастила на кладбище, — ошеломленно изрек Макси-Кот. — Два раза в день это, согласитесь, многовато.
— Максик, — поглядела на него Жанна. — Пошли проследим за ней. Все равно нам от Федора уходить уже надо. Так хоть попытаемся выяснить, куда старуха пойдет.
— Пошли, — было рванулся в переднюю я, однако тут же с досадой сообразил, что из дома мне сегодня не выйти.
Видимо, все эмоции отразились у меня на лице. Во всяком случае, Жанна торопливо проговорила:
— Как только вернусь домой, сразу же тебе все расскажу.
— Я тоже, — хлопнул меня по плечу Макси-Кот. — Но Жанна, естественно, позвонит раньше. Мне ведь еще доехать надо.
Выйдя из комнаты, они торопливо начали одеваться.
— Как? Уже? — изумленно уставилась на них мать.
На нее не угодишь. Сперва ведь чуть ли не насильно их выставляла.
Макси-Кот тут же нашелся:
— Тетя Марина, Федору и впрямь отдохнуть надо. А я в пятницу вечером обязательно постараюсь приехать. Ладно, Фома, бывай здоров.
И они с Жанной почти буквально испарились. Даже мать, кажется, ошалела от такой скорости расставания. С минуту она молча разглядывала захлопнувшуюся дверь. Затем перевела взгляд на меня:
— Федор, вы что, поссорились?
— И не думали. Ты же сама их просила как можно скорее уйти.
Мать кинула на меня еще один исполненный подозрительности взгляд и, пробормотав: «Вас не поймешь», — опять удалилась на кухню.
Я возвратился в комнату и, вооружившись биноклем, встал к окну. Старуха уже исчезла за кладбищенской оградой, когда следом за ней по дорожке устремились Макси-Кот и Жанна. Глядя на них, я испытывал сложные чувства. С одной стороны, было обидно: возможно, сейчас я по вине какого-то чокнутого совы-дистрофика пропускал самое интересное. Но в то же время мне совершенно не хотелось оказаться вместе с друзьями на кладбище. Промчавшись по дорожке, Макси-Кот и Жанна тоже скрылись за оградой. Теперь сквозь густые кусты и деревья их не увидишь. Оставив бинокль на подоконнике, я плюхнулся на диван и хотел было продолжить чтение книги про виртуальную реальность, но тут вошла мама.
— А эта твоя Жанна активная, — выразительно посмотрела она на меня. — Вон уже Котика куда-то поволокла. Я проследила за ними в окно.
— Слушай, мама, ну почему она так тебе не нравится? — ринулся на защиту я. — Пойми: она нормальная девчонка.
— Может быть, может быть, — без особой убежденности произнесла моя родительница. И каким-то неприятным тоном добавила: — Или она нормальная, или ты у меня слишком глупый и доверчивый.
Я вскипел от возмущения: