Кладбищенский фантом

Кстати, я мигом выяснил, что идиотская передача, которую с таким упоением смотрели родители, шла по какому-то местному кабельному каналу. Какая скучища. Я быстро переключился на НТВ, где показывали крутой боевик. Это вам не экология. Во всяком случае, мне понравилось. Всего за каких-нибудь пять минут герой расколошматил десять хороших машин, взорвал одно большое здание и укокошил кучу плохого народа. А под конец судьба, видимо, в награду за усердие послала ему чемодан с пачками долларов. На этом боевик, конечно же, кончился. Хотя мне, лично, очень интересно было бы посмотреть, что он сделает со всеми этими баксами.
Я еще немного попрыгал по каналам и по ходу дела заметил, что мужики-экологи все еще нудно треплются. Я встревожился: «Может, в нашем районе произошла какая-нибудь катастрофа? Или, к примеру, выяснилось, что наш дом построен на свалке радиоактивных отходов? Тогда понятно, почему предки так плотно въехали в передачу».
Однако мужики говорили совсем не о катастрофе и не о нашем доме. Их интересовала проблема очистки Яузы. Верней, проблема неочистки. Потому что все они по очереди убедительно доказывали: еще немного и очистить ее уже никто не сможет. Это, конечно, впечатляло, но не настолько, чтобы забыть о собственном сыне. Тем более Яуза течет совсем на другом конце города.
Я пустился в новое путешествие по каналам и через некоторое время, к полной для себя неожиданности, заснул. Проснулся я от того, что меня тряс за плечо отец.
— Ты ужинать будешь?
Но я никак не мог проснуться. Да и отец не особенно настаивал на ужине. Он сказал:
— Тогда разденься, разбери постель и ложись как следует. А то завтра рано вставать.
Я с удовольствием последовал его совету и немедленно провалился в глубокий сон.
Второй раз я проснулся глубокой ночью. За окном слышался вой. Сон мигом слетел с меня. Вой не стихал. Это на кладбище, сообразил я. Ну, естественно. Там ведь новый покойник. Князь Серебряный. А собаки часто на свежих могилах воют.
Не успел я об этом подумать, как к воющей собаке присоединилась вторая, потом еще одна и еще. И вот уже всю округу оглашал кошмарный леденящий душу хор.
 
Глава III
СОТРЯСЕНИЕ МОЗГА?
Старуха в черном испепеляла меня пронзительным взглядом. Рука ее с черной клюкой пробиралась все дальше и дальше. Еще чуть-чуть, и она зацепит меня рукоятью. Надо было бежать, но я не мог двинуться с места. Меня будто парализовало, и я лишь в отчаянии разевал рот, однако крика не получалось.
Рукоять клюки уже коснулась моей рубашки. Старуха по-волчьи взвыла. Вот оно значит, что, пронеслось у меня в голове. Выходит, это совсем не собаки, а она.
Вой нарастал. Старуха потянула клюку на себя. Я вдруг сообразил, что ей надо. Она затаскивала меня в склеп Князя Серебряного. Я вновь попытался крикнуть, но старая ведьма, резким движением затянув меня в склеп, сомкнула костлявые пальцы на моем горле.
Отчаянье придало мне сил, я оттолкнул ее в сторону, и у меня вдруг прорезался голос.
— А-а! — заорал я и проснулся.
В комнате было светло. Рядом с кроватью валялась подушка. Она-то меня и душила. Я накрыл ею голову, чтобы не слышать хорового собачьего воя на кладбище. Сердце бешено колотилось, надо же такому присниться! А с другой стороны, хорошо, что не наяву.
Глубоко вдохнув и выдохнув, я начал нашаривать тапочки. В это время оглушительно зазвонил будильник. Я от неожиданности взвился на постели. Все-таки после просмотра ночных кошмаров становишься очень нервным.
— Федя, подъем! — окончательно привел меня в чувство голос матери. — Отец уже умылся. Теперь твоя очередь.
Я пошлепал в ванную комнату. Из кухни тянуло запахом кофе. Заперевшись в ванной, я первым делом принялся изучать фингал. Единственное утешение, что могло быть и хуже.
Умывшись, я прокрался на цыпочках в спальню родителей и отыскал на туалетном столике матери тональный крем. Это было именно то, что требовалось. Сейчас слегка подгримируемся, и порядок, подумал я.
Сказано — сделано. Мне показалось, что лицо стало выглядеть гораздо лучше. Если особенно не присматриваться, то и не заметишь.
— Федор! — окликнули меня из кухни. — Чего копаешься?
Я пошел завтракать, но едва занялся булочкой, как мать уставилась на меня и тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросила:
— Что это у тебя под глазом?
— Да так, ничего.
— Ничего? — переспросила мать. Развернув мою физиономию к себе, она послюнила палец и принялась тереть фингал.
— Больно, — попытался вырваться я.
— А говоришь, ничего, — сурово глядела мне прямо в глаза мать. — Игорь, — повернулась к отцу она. — У Феди фингал.
— Бывает, — спокойно отреагировал предок.
— Как ты можешь так говорить! — заверещала мать. — Мне ведь его сегодня идти записывать в школу! С таким украшением!
Отец перегнулся через стол и внимательно оглядел мой глаз.
— Да это, можно сказать, даже и не фингал, — вынес вердикт он.
— Как не фингал? — возмутилась мать.
— Ну, почти не фингал, — смягчил формулировку предок. — Я думал, хуже будет. А это можно замазать.
— Ах, значит, тебе было известно про его фингал, и ты молчал? — напустилась на него мать. — Вместе, значит, от меня все скрываете! А я еще думала, чего ты, Федор, так вчера рано улегся спать.
Теперь настала очередь возмутиться мне:
— Я ни от кого ничего не скрывал. Просто пришел домой, а вы уткнулись в свою экологическую передачу. Если она вам была дороже собственного сына, никто не виноват.
Предки переглянулись.
— Федор, что ты несешь? — осведомилась мать. — Какая экологическая передача?
— Длинная и нудная, — ответил я. — Я специально чуть-чуть посмотрел. Несколько дядек спорили о загрязнении Яузы.
Родители снова переглянулись. Затем мать перевела взгляд на меня и вкрадчивым голосом поинтересовалась:
— Федор, расскажи нам с отцом, как ты заработал этот синяк? Только честно. В любом случае, мы тебя не будем ругать.
— Точно не будем, — подтвердил предок.
Несмотря на столь бурные заверения, я откровенничать не торопился. Богатый опыт подсказывал, что сперва нужно крепко подумать. Воистину, семь раз отмерь, один раз отрежь. Ведь если предкам мое чистосердечное признание не понравится, они все равно устроят скандал. С другой стороны, просто отмалчиваться — тоже не выход. Родители, чего доброго, навоображают себе всяких ужасов. Поэтому я предпочел сказать правду:
— Понимаете, мы с Жанной гуляли, а к нам привязались два придурка. Ну и пришлось их немного…
Не договорив, я потряс в воздухе кулаком.
— Ну ясно, — многозначительно изрекла мать. —
Опять эта Жанна.
— Она ни при чем! — крикнул я и почувствовал,
что почему-то краснею.
— Впрочем, неважно, — отмахнулась мать. —
Меня куда больше интересует другое. Ты, Федя, случайно головой сильно не ударялся?
— Глупый вопрос, — пожал плечами я.
— Отвечай, когда мать тебя спрашивает! — повысил голос отец.
— Не ударялся! Не ударялся! — хотелось скорей отделаться мне.
Мать помолчала. Затем, словно смущаясь, выдавила из себя:
— Федя, а тебя эта Жанна ничем не угощала?
— Во-первых, она не «эта Жанна», а просто Жанна! — обозлился я. — А, во-вторых, ничем. И вообще, какая разница?
Мама замялась и снова поглядела на отца. Когда она начала говорить, голос у нее стал еще неестественнее, чем прежде:
— Ты понимаешь, сынок, в некоторых школах среди подростков бывает… Угощают чем-то с виду совсем обычным, а там на самом деле наркотики. Ты ведь эту Жанну совсем не знаешь.
— Ма! — завопил на всю кухню я. — Как ты можешь! Какие наркотики! Жанна — нормальная девчонка. И вообще, с чего вам такое взбрело?
— С чего? — очень внимательно посмотрели на меня оба родителя. — Да с того самого, что мы вчера никакой экологической передачи не смотрели. Сперва мы смотрели фильм…
— По этой же программе? — чувствуя, что схожу с ума, перебил я.