Ох уж, эти детки!

Макс с ужасом смотрел на Маршала, не в силах произнести ни слова.
— Зачем? — вырвалось у него наконец. — Что они хотели?! Они плохо жили в СССР, их угнетали, наверное, да?!
— Нет, — покачал головой Маршал. — Они жили намного лучше русских. Им легче было получить образование и вообще… Только захотелось жить лучше. Самостоятельно… В результате они разорили свою страну и сейчас нищенствуют. Никто не стал жить после того, как пал СССР. Ни одна «независимая» страна, Максим. Вот так-то… Ну, иди купаться. Скоро разогреется, поедим и полетим.
Он засмеялся.
Макс в самом деле выкупался — но без прежнего азарта, лениво. Вода была теплой и пахло болотом. Мальчишку вдруг затошнило, он поспешно выбрался на берег и, движением головы отказавшись от предложенной ему банки с гречкой с мясом, растянулся на песке и прикрыл глаза. Ему представлялись (как в хронике) после каждого выстрела присадисто покачивающиеся на гусеницах танки, разрывы на окраине какого-то поселка… и человек, откапывающий голыми руками из-под дымящихся развалин мертвую жену, закрывшую собой тельце ребёнка. Макс вздрогнул, проклял свое воображение и поспешно открыл глаза. Сел.
Маршал уже поел и, тоже сидя, смотрел на озеро. Максим вдруг, неожиданно для себя самого, привалился к его плечу. Сергей Степанович глянул удивленно, помедлил и взлохматил волосы — неумело. "Он был так… своему сыну, если бы…" — сбивчиво подумал Макс и, поняв, что сейчас заревет, беззаботно спросил:
— А почему вы у нас поселились? У вас тут родня была?
— Да нет, просто так получилось, Маршал вздохнул. — Совпало. Жизнь… У вас тут неплохо, только… — он не договорил и замолчал.
— Почему вы согласились нам помогать? — тихо задал вопрос Макс.
— Потому что вы умеете мечтать, — ответил Маршал. — По-настоящему, а не о деньгах или машинах.
Макс уже открыл рот, чтобы сделать то, чего делать не стоило — рассказать Маршалу, для чего они облетают леса… но тот вдруг приподнялся и прислушался. Спросил отрывисто:
— Слышишь?
— Нет, — признался Макс, недовольно напрягая слух… и тут же поправился: — Слышу, что это?!
Странный свистяще-хлюпающий звук приближался, нарастал и дробился в верхушках деревьев. Прежде чем Маршал ответил — слева в вышине выплыл, чуть опустив нос к земле, небольшой вертолёт ярко-оранжевого цвета, украшенный эмблемой МЧС. Машина рыскнула над рекой, словно разумное зоркое существо — и ушла, резко снизившись, за лес. Какое-то время в воздухе держалось посвистывание. Потом растаяло и оно.
— Старая машина, — заметил Сергей Степанович. — Странно, что это спасатели кружат?
— Кто его знает, — Макс одевался, стараясь не спешить. — Ну что, летим дальше?
На самом деле, мальчишка был почти уверен — в вертолете люди Большого Ха.
— Полетели, — не удивился Маршал, сворачивая мини лагерь…
…Под тонкими крыльями появилась еще одна деревня — заброшенная наверное, еще раньше, чем первая, виденная утром. Но эта деревня на карте была обозначена — правда, ее название подчеркивала прерывистая линия, указывавшая, что населенный пункт мертв.
— Лядское побоище, — пробормотал Макс название вслух. Они все немало смеялись всякий раз, отправляясь в поход и вычерчивая маршрут. В их области кишмя кишели Гнилушки, Скучаи, Толмачи, Лихачи, Оголтеловки и прочие изощрения человеческого разума вроде Чудных и Вторых Левых Ламков. Иногда казалось, что предки изощрялись, давая наиболее ненормальные названия. Ну как называть человека, родившегося в Оголтеловке? Оголтелый? Оголтеловец? А в Лядском побоище? Макс фыркнул, щелкнул по карте. Побитый Ля…
Макс поперхнулся, вытаращил глаза и уткнулся в карту.
ЛяШское побоище. Вот что это.
* * *
— Ничего похожего, — Гомер без выражения смотрел на шефа. Большой Ха, сидя на складном стульчике под зонтом, ел бутерброд, поглядывал, как заправляют вертолет керосином. — Четыре века — это не шутки. Все могло измениться. На месте реки мог возникнуть овраг, например.
— Что ты предлагаешь? — спросил Большой Ха, аккуратно вытирая пальцы салфеткой. Гомер пожал плечами:
— Если это в самом деле так важно для вас, то я предложил бы сделать еще пару облетов и перейти к поиску на местности. Впрочем, это будет нелегко. Массив большой, там уцелела всего пара деревень, а значит, практически нет местного населения, которое могло бы оказать помощь. Может быть, стоит отказаться от поиска?
— Никогда, — Большой Ха сложил руки на животе и вытянул но8ги. — Этот клад будет моим.
Гомер снова пожал плечами, как бы говоря: "Вы тут главный."
— Шеф, — сопя, один из охранников остановился рядом. — Тут какой-то пацан к вам.
— Пацан? — искренне удивился Большой Ха. — Что за пацан?
— Ну… — охранник изобразил в воздухе нечто неопределенное. — Обычный пацан. Как все пацан.
— Что ему нужно-то? — вздохнул Большой Ха. Охранник снова посопел и сформулировал:
— Говорит — с вами надо говорить.
— Зови, — буркнул Большой Ха. Гомер молча отшагнул чуть в сторону, небрежно откинув полу легкого пиджака, под которым прятались две кобуры.
Когда пацан появился — Большой Ха не мог не признать, что охранник где-то прав, когда говорил "как все пацан". Загорелый, с пыльного цвета волосами, тощий, но жилистый, длинноногий, в стареньких шортах и не очень чистой майке, в кроссовках с продранными носками на босу ногу. Лет двенадцати. и все-таки Большой Ха мог поклясться, что где-то…
— А, знакомый с моста, — заметил Гомер. Мальчишка поглядел на него из-под челки и шмыгнул носом. А Большой Ха вспомнил, как они ехали сюда через тот дурацкий мостик — и сидевшего на перилах язвительного пацана.
— Тебе чего? — без интереса спросил Большой Ха. Мальчишка снова шмыгнул носом и сипло сказал:
— Вы это — если чего в лесу ищите, то я могу помочь.
— С чего ты взял, что мы что-то ищем? — прищурился Большой Ха. Мальчишка усмехнулся:
— Да что… Третий раз лететь собираетесь, и все в сторону Балашовки… Только там леса такие, что с воздуха ничего не углядите.
— Ты что, местный? — спросил Большой Ха. Мальчишка помотал головой:
— Не, я в Водстрое живу, это поселок такой… А раньше жили в Седьмой Дубраве, прям в Баклашовке. Как никого не осталось, так перебрались, последними. Я Баклашовку вот с
такого, — он чиркнул ладонью по колену, — исходил. Что скажете, покажу.
Большой Ха молча изучал пацана. Спросил:
— А родители что скажут? Мы можем надолго уйти…
— А у меня нет никого, я с теткой живу, — ответил пацан, — а ей по фигу. Я заработать хочу и уехать. В город большой, а там как-нибудь выбьюсь.
— Заработать — это можно… — задумчиво протянул Большой Ха.
В конце концов — почему нет? Мальчишка удобней взрослого. Проводник из него — ничем не хуже, а убрать, когда станет не нужен — легче легкого… "А может, и впрямь заплачу и пусть живет," — великодушно подумал Большой Ха.
— Берете? — с отчетливой надеждой спросил пацан.
— Тебя как зовут? — поинтересовался Большой Ха.
— Шурка, Суханин, — буркнул мальчишка.
— Ну что ж, — Большой Ха улыбнулся, — будешь у нас проводником, — и весело замурлыкал:
Мы идем по Уругваю,
Ночь — хоть выколи глаза…
…Один умный человек когда-то сказал, что Добро способно представить себе зло, а значит — понять его и проникнуть в его планы. А вот у Зла, как ни старайся, фантазии представить себе Добро — не хватает, поэтому оно не способно предсказать, что сделает Добро.
В отношении Большого Ха это было верно, хотя он никогда об этом не задумывался.
 
ГЛАВА 5
Колбаса кружочками