Граф Карлштайн

— Да, я именно так и сказал, Снивельвурст, — повторил граф Карлштайн. — Замиэль, Дикий Охотник, Повелитель Гор!
— Ах! — воскликнул Снивельвурст. — Да-да, конечно…
— А теперь, Снивельвурст, слушайте меня внимательно. По причине, в подробности которой я сейчас вдаваться не намерен, я заключил с этим господином некое соглашение. Каждый год в канун Дня Всех Душ он прибывает в мои леса на охоту и выбирает любую добычу, какая ему понравится, ибо ему дано на это полное право. Но в этом году срок нашего договора истекает, и я должен обеспечить… Вы слушаете меня, Снивельвурст? Вы хороню понимаете, что я говорю?
— Я весь внимание, ваша милость! Я точно гончая, рвущаяся в погоню за дичью…
— В этом году, — перебил его граф Карлштайн, — я должен обеспечить ему иную добычу: человека…
Снивельвурст охнул (даже этот возглас у него прозвучал как-то сально). Я тоже невольно охнула, тут же прикрыв рот рукой, и стиснула обеими руками жестяной подсвечник, с напряжением вслушиваясь в то, что граф Карлштайн скажет дальше.
— Да, я должен отдать ему человека, — продолжал граф, — или даже двух человек, и он заберет их вместе с их душами. И весь вопрос в том… — Я услышала, как он подтянул к себе кресло, проскрежетавшее по деревянному полу, потом заскрипели половицы, когда граф тяжело опустился в кресло и закончил фразу: — Кто на этот раз станет добычей Замиэля?
— О да, да, я понимаю вас, ваша милость! Это, разумеется, очень неприятный вопрос. Так кого же вы выбрали? Какая печальная задача — выбирать товар для подобного обмена… — осторожно и неуверенно промолвил Снивельвурст.
Он не знал, к чему клонит граф Карлштайн, а попасть впросак ему очень не хотелось.
— Это точно, Снивельвурст. Но в данном случае выбор однозначен. Жертвами должны стать мои племянницы.
За дверью воцарилось молчание, и я легко представила себе, как Снивельвурст чешет подбородок, приняв самый глубокомысленный вид. Если честно, услышав эти слова, я чуть в обморок не упала от ужаса прямо там, возле двери в кабинет графа. Господи, меня и без того уже всю трясло, но теперь мне показалось, что с помощью какого-то хитрого механизма на спину мне вылили целое ведро ледяной воды, и она медленно струится по моему позвоночнику. Я снова прильнула ухом к двери, и вскоре Карлштайн и Снивельвурст снова заговорили.
— …очень просто, — услышала я голос графа. — И самое главное, теперь никто из браконьеров в лес и носа не сунет. Эти чертовы крестьяне жутко суеверны. Ни один из них в такую пору даже за дверь не выглянет, а уж тем более в канун Дня Всех Душ. Впрочем, даже если и выглянет, то уж в лес-то точно не пойдет. Все в деревне останутся. Сперва напьются, а потом станут к своим дурацким состязаниям готовиться.
— Как вы великолепно все предусмотрели, ваша милость! — восхитился Снивельвурст, и я услышала какой-то странный шорох. Сперва этот звук меня озадачил, но потом я догадалась: это секретарь графа потирал от удовольствия руки. — Ах, граф Карлштайн, это же поистине наполеоновский план!
— Замиэль должен появиться возле моего охотничьего домика в полночь. Завтра, Снивельвурст, мы отвезем туда девчонок, переночуем там, а в пятницу вернемся, покрепче заперев дверь и оставив их спящими. Ему мои замки войти не помешают, а вот девчонки выйти из дома не смогут. Так что его величество Князь Тьмы сможет пожрать их прямо в спальне, если захочет, а может сперва заставить их немного побегать по лесу. Я, во всяком случае, по ним скучать не буду.
— Вот уж нет, ваша милость! От этих девчонок один шум!
«Ах ты грязный лжец! — подумала я. — Да они тебе ни разу ни малейшего беспокойства не доставили! Они, конечно, девочки живые, особенно Люси, но, скажите бога ради, что в этом дурного? Неужели можно допустить, чтобы их убили, да еще спящими, принеся дьявольскую жертву демону?! Нет, такая гнусность не могла бы прийти в голову даже той писательнице, что создала роман „Рудольф, или Призрак скал“! — Я так и застыла под дверью, хотя в душе у меня все кипело, а сердце стучало, как колокол. — Господи, что же мне теперь делать?..»
Вдруг послышались шаги! Ручка двери повернулась! Я прямо-таки вжалась спиной в каменную стену и затаила дыхание.
Из отворившейся двери на лестницу упала полоска теплого света, в дверном проеме показалась хлипкая, извивающаяся тень секретаря Снивельвурста. У тени была острая, как у хорька, отвратительная звериная морда.
— Ни о чем не беспокойтесь, ваша милость! — заверил графа Снивельвурст, оглядываясь на пороге, отчего голова тени, казалось, вот-вот оторвется и слетит с узких плеч. — Я в точности выполню все ваши приказания!
— Естественно, выполнишь, куда ж тебе деваться-то, — равнодушно пробурчал ему вслед граф Карлштайн.
— Спокойной ночи, ваша милость! Спокойной ночи! — И Снивельвурст, аккуратно прикрыв за собой дверь, повернулся и стал спускаться по лестнице, бесшумно и суетливо, в точности как крыса!
Слава богу, этот предатель меня не заметил! Я еще постояла под дверью кабинета, боясь пошевелиться, но потом все же стала спускаться вниз, потому что меня уже так трясло, что я боялась уронить подсвечник со свечой, а тогда мне точно пришел бы конец: услышав грохот, граф выскочил бы, и назавтра я тоже оказалась бы в его охотничьем домике, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте выпученными безумными глазами и с ужасом ожидая первых звуков дьявольских охотничьих рогов под полуночным небом…
Не бывать этому! Я должна все немедленно рассказать девочкам. Пусть бегут, спасаются… Но куда им бежать? Где, скажите на милость, они могут спрятаться?
Я ощупью в темноте спустилась по лестнице и лишь на мгновение остановилась у едва горевшего камина, чтобы зажечь свечу и снова броситься по лестнице наверх — теперь в восточное крыло, в спальню к девочкам. Они, разумеется, еще не спали. Чрезвычайно увлеченные чтением, они склонились над толстой книгой в кожаном переплете, в которой рассказывалось, естественно, о привидениях.
Свеча у них уже почти догорела, осталось совсем чуть-чуть, примерно на мизинчик, и фитиль уже клонился набок, точно сонный солдат на параде. Люси, правда, тут же загасила этот жалкий огарочек, увидев в руках у меня новую свечу. Она явно собиралась приберечь огарок на будущее.
— Ты что, Хильди? — спросила Шарлотта и тут же принялась болтать: — А мы сразу услышали твои шаги. Мы как раз дошли до того места, когда на крепостной стене появляется Призрак, и нам даже показалось, что это…
Я так зашипела на нее, что она изумленно умолкла. Она была такая живая, настоящая, страшно любопытная и способная принести куда больше хлопот, чем целый сонм духов из ее дурацкой книжки.
— Хильди, что случилось? — встревожилась Люси. — Ты чем-то расстроена, да? Ты ходила проведать Сюзи Деттвайлер? Она сильно пострадала?
— Нет, мисс Люси, я к ней не ходила. А теперь слушайте меня внимательно и не перебивайте, потому что это очень важно. Понимаете?
Люси села на постели, спустив ноги, а Шарлотта, натянув одеяло повыше, смотрела на меня расширившимися от любопытства глазами. Я рассказала им то, что слышала, стоя под дверью графского кабинета, и девчонки словно стали меньше ростом, съежились, слушая мой рассказ. Нет, пожалуй, они стали младше своих лет, отчего-то теперь они казались мне совсем уж невинными младенцами.
— Вам придется спрятаться, мисс Люси, — сказала я, — хотя бы до прихода Дня Всех Душ, а потом, когда минует опасность, сможете снова выйти.
— Но где же нам спрятаться? Куда пойти? — жалобно спросила Люси.
А я подумала: «Ох, только не это! Она ведь сейчас расплачется!» У нее уж и голос дрожал, и губки кривились, и она все время судорожно глотала… Но все-таки сдержалась, не заплакала.
— По-моему, я знаю одно такое место, — поспешила я ее успокоить. — Это, правда, довольно далеко, зато какое-то время вы будете в полной безопасности.
Тут уж и Шарлотта вынырнула из-под одеяла и тоже села на постели.