Секреты гоблинов (ЛП)

На ржавых цепях сидел единственный голубь. Роуни надеялся, что он найдет его здесь. Птица клевала цепи с тихим стуком. Она выглядела растерянной. Она как будто не понимала, куда исчез мешочек-проклятие.
— Я взял его, — сказал птице Роуни. — Я снял его. Скажи Башке, если в твоей голове есть ее частичка. Скажи ей, что я снял ее проклятие, и скажи ей еще кое-что.
Птица расправила крылья и спрятала клюв под одно из них. Она вела себя так, как будто не замечала Роуни и не собиралась обращать на него внимания.
— В нем нет ни кусочка Башки, — сказала Вэсс сзади. — Вместо этого в нем кусочек меня.
Роуни обернулся. Он встал, как великан, и остался стоять. Помогало то, что он стоял на ступеньке, немного выше Вэсс. Их глаза были на одном уровне.
— Ты снял ее проклятие? — спросила она, уставившись на него. — Она сделает из твоей кожи и костей птичью клетку и будет держать в тебе только самых уродливых птиц. И она никогда не будет чистить клетку.
Роуни проигнорировал ее прогноз:
— У меня есть послание для Башки, — сказал он. — Ты можешь доставить его — лично ли, или через птиц, или что ты там используешь для доставки сообщений.
Вэсс едва не рассмеялась:
— Каково ваше сообщение, господин? — сказала она, насмехаясь.
Роуни стоял, как великан. Он стоял, как Роуэн. Он не обижался. Вэсс могла смеяться, сколько ее душе угодно, его это не заденет. Не очень сильно.
— Скажи ей, чтобы встретилась со мной на Южнобережном вокзале. — Станция могла находиться на южном берегу, но было ощущение, что она на северном. Она подчинялась другим правилам. На вокзале она может оказаться вне своей стихии — менее сильной, менее пугающей.
Вэсс увидела, что Роуни не шутит, и часть насмешки исчезла из ее голоса:
— Когда? — спросила она.
— Сейчас, — сказал Роуни. — Я направляюсь туда. Я встречусь с ней там. — Он все еще не знал, куда Башка передвинула жилище, но ему не нужно было знать. Вместо этого Башка сама к нему придет.
Вэсс внимательно осмотрела Роуни. Что-то повернулось в ее голове. Она кивнула и заговорила с чем-то, отдаленно напоминающим уважение:
— Я передам твое послание.
— Спасибо, — сказал Роуни. Он развернулся и спустился по лестнице.
Вэсс сказала ему в спину:
— Она не любит лишаться того, что считает своим. Ты это знаешь. Она не позволит тебе снова от нее убежать.
— Пусть попытается, — сказал Роуни, едва не засмеявшись. Он вспомнил, как чувствовал себя, творя магию маски на Плавучем рынке. Он сказал болвашкам, что они его не поймают, и это стало правдой. Лиса все еще была при нем. Он все еще может избежать поимки.
Роуни перешел мост. Он прошел мимо соревнующихся скрипачей, вступил на южный берег и вдохнул его пыль. Он прошел сквозь музыку двух скрипок. Никто из них еще не выиграл соревнования.
Он прошел мимо марширующих стражников. Было странно видеть столько их на южном берегу. Здесь они двигались медленно, часто останавливаясь и меняя направление. Всем было известно, что стража ненавидела южнобережье — все южнобережье — с его кривыми, вьющимися улочками и необычными углами. Гораздо больше по вкусу им были улицы северного берега, по которым они всегда могли передвигаться быстро.
В отличие от стражи, Роуни понимал эти улицы. Подошвы его ног говорили на их языке. Он мог быстро перемещаться по южному берегу.
Он прошел мимо кучи голубей. Птицы смотрели на него искоса, и он кивал каждой.
— На вокзале, — повторил он. — Скажите ей, что мы встретимся там.
Птицы загалдели и захлопали крыльями. Роуни подумал, что они услышали и поняли его, но он не мог быть в этом уверен, поэтому говорил все то же самое каждой встреченной птице. «Вокзал. Скажите. Скажите Башке».
Роуни подошел к старым воротам станции и проскользнул между прутьями. Он вошел внутрь, как будто знал, куда идет, как будто имел право бродить здесь, как будто его должны были бояться. Он почти верил, что это правда.
Южнобережный вокзал был пуст, если не считать голубей и Роуни. Пыльный солнечный свет пятнами проникал сквозь стекло потолка. Он скользил по блестящим задам брошенных вагонов и падал на завитушки кованых скамеек. Голуби снимались с висящих часов и бесшумно летали кругами в пыльном свете.
— Башка! — крикнул Роуни огромному пыльному пространству. — У меня есть, что тебе сказать! Приди и выслушай!
«Расскажи мне о моем брате, — тихо сказал он. — Приходи и расскажи мне что угодно о Роуэне в обмен на шанс поймать меня. Помоги мне найти его».
Сначала лишь тишина была ему ответом. Свет померк, и капли дождя застучали по стеклу над головой. Потом по вокзалу загуляло эхо шума механизмов, отражаясь от каменных стен и колонн. Он подумал, что шум может исходить от Башкиных ног, широко шагавших по коридору вокзала, но он ошибся.
Одинокий вагон выехал из туннеля в дальнем конце станции и остановился на рельсах всего в нескольких шагах от Роуни. Это был настоящий, рабочий, блестящий вагон. Плотные занавески покрывали длинные стеклянные окна изнутри. Зеркально блестящий зад был отполирован и оттерт, на нем не было ни пятнышка.
Роуни уставился на эту великолепную вещь. Он сделал несколько шагов вперед. «Как он попал сюда? — задумался он. — Им, должно быть, пришлось выкачать воду из всего туннеля».
Двери вагона открылись. На платформу вышел капитан стражи. За ни следовала Вэсс. Ее лицо было лишено выражения.
— Роуни с южного берега, — сказал капитан. — Лорд-мэр Зомбея желает поговорить с тобой.
  
Картина VI
 
Роуни не был готов к такому повороту событий. Он с открытым ртом уставился на капитана стражи.
Капитан промаршировал к нему. Его ботинки звенели о полированный каменный пол. Его радужки тикали и описывали идеальные круги, когда он сфокусировал свой взгляд на Роуни и наклонился к нему. Капитан взял Роуни за руки и повел его к вагону еще до того, как Роуни успела прийти в голову мысль надеть лисью маску и провозгласить себя неуловимым.
— Ты не под арестом, — сказал капитан. — Ты подозреваешься в нарушении законов этого города, но ты не под арестом. Лорд-мэр желает поговорить с тобой.
— Он говорит правду, — сказала Вэсс.
Роуни с укором поглядел на нее:
— Я попросил тебя передать послание Башке.
Вэсс кивнула:
— Если бы вместо нас здесь появилась она, тебе было бы куда хуже. — Ее голос был холоден. Ее лицо было холодно. Оба были гладкими, как стекло, и не за что было зацепиться.
Она вошла обратно в вагон. Капитан стражи втолкнул Роуни в дверной проем следом за ней и закрыл за ними дверь.
Внутри горели золотом фонари. Пол покрывал красный ковер, окна и стены были покрыты гобеленами. Большую часть места занимал длинный обеденный стол, а большую часть стола — угощение, состоящее из жареного гуся и свежих фруктов.
Роуни чуял хрустящую кожу гуся. Он никогда в жизни его не ел, но сейчас внезапно очень захотел попробовать.
Повара выпотрошили птицу и посадили ее прямо. Ее крылья вытянулись в длину по всему столу. Крылья и шея были наполнены тонкими металлическими нитями. Крылья медленно хлопнули. Клюв открылся, и оттуда прозвучала короткая мелодия. Было красиво. Было совсем не похоже на гуся.
Лорд-мэр Зомбея отрезал кусок мяса с груди этой кажущейся живой птицы и откусил.
Роуни смотрел. Мэр улыбнулся ему из-за своей густой бороды и подбородков. Он только отдаленно напоминал свою статую. Он не был очень могучим, но у него было несколько подбородков.
Вэсс села рядом с лорд-мэром, как будто у нее было полное право сесть туда и вообще куда угодно.
— Добро пожаловать, юный господин, — сказал мэр. У него было много колец. Они стучали друг о друга, когда он шевелил руками, а его руки всегда шевелились. — Я хотел бы предложить вам место в моей личной труппе актеров.
Когда он заговорил, вагон дрогнул и поехал. Роуни почувствовал, как он скользит по туннелю, вниз под реку, вниз по прямой линии к Северобережью. Гусь хлопнул крылья и спел другую песню.