Молли Мун и волшебная книга гипноза

Ребята помогли Гизеле встать с постели и отвели со в ванную. Потом пошли искать Гордона Бойлза.
Они нашли Гордона в комнате Эдны. Он сидел в кресле, закутавшись в одеяло и сунув ноги в большие теплые шлепанцы. Рядом с ним, на диване, под пуховыми одеялами лежали двое других старших детей — Синтия и Крейг. Они, не отрывая глаз, пялились в телевизор, принесенный снизу, из общей гостиной. При появлении Молли и Рокки они лишь на миг взглянули в их сторону, как будто в комнату залетела муха, и снова уставились в телик.
Гордон сидел, уткнувшись подбородком в ладони, и было видно, как он побледнел и похудел. С лица стерлась прежняя агрессия и злоба. На кулаках по-прежнему синела татуировка: «ЦАРЬ ГОРД», но сейчас в нем не было ничего царственного, Синтия и Крейг тоже побледнели, как привидения, и грустно поникли.
Молли выключила телевизор.
— Привет, банда, — сказала она.
Рокки принес всем завтрак, и Гордон наконец-то заговорил. Голос у него был слабый, глаза встревоженно бегали.
Он рассказал, что с тех пор, как закончились занятия в школе, у всех у них было на редкость мерзкое настроение. Утешением служил только телевизор, вот они и смотрели его целыми днями напролет.
— Здесь ужасно. Мы все заболели, — жаловался Гордон. — Меня всего будто наизнанку выворачивает. Со мной что-то не так! Рокки, я серьезно, мне нужен врач.
Синтия и Крейг сидели молча.
— Слушайте, — сказала Молли. — Мы вам поможем, но при одном условии: вы измените свои привычки.
— Это как? — жалобно спросил Гордон.
— Например, перестанете делать гадости.
— Ах, ты об этом, — пробормотал подавленный Гордон, и его глаза стали добрыми и мокрыми, как у теленка. — Конечно, перестанем. Я уже несколько неде… дней никого не задирал.
— Но как ты нам поможешь, Лупоглазая? — спросила Синтия.
— Помогу, — отрезала Молли. — Погоди — и сама увидишь. И, кстати, для вас я Молли. Молли Мун.
Молли говорила сурово, но в душе была рада, что Синтия назвала ее Лупоглазой. Это означало, что внушенное под гипнозом восхищение, которое осталось в Синтии после брайерсвилльского конкурса талантов, уже выветрилось.
Отправив Гордона, Синтию и Крейга принимать ванну и переодеваться, Молли спросила себя: останется ли эта троица такой же милой и послушной, когда почувствует себя немного лучше?
— Поживем — увидим, — сказал Рокки.
Последним, к кому они заглянули в гости, был Роджер Фиббин. Он обосновался наверху, в изоляторе. Когда ребята вошли, он сидел на кровати и завязывал шнурки на ботинках.
Увидав Молли и Рокки, Роджер подскочил от изумления.
Его лицо стало еще более костлявым, чем раньше, острый нос покраснел, на кончике висела капля, руки посинели от холода Одет он был так же аккуратно, как раньше, но, присмотревшись, Молли заметила, что воротничок его рубашки изнутри окаймлен грязной коричневой полосой, а серые брюки задубели от пыли. Под ногтями чернели траурные полумесяцы.
— Что… что вы тут делаете? — возмущенно спросил Роджер, и его левый глаз задергался. — Я ухожу. Пойду… пойду проверю мусорные баки. — Он бросил взгляд на наручные часы с разбитым стеклом — Мне пора. А то, если опоздаю, дворники вывезут весь мусор.
Ребята с трудом успокоили Роджера. Лишь съев полную тарелку омлета с жареной картошкой и выпив две кружки горячего шоколада, он немного пришел в себя и рассказал Молли и Рокки о своем житье-бытье. Бедняга завел привычку питаться объедками из брайерсвилльских мусорных баков. Пару раз у него сильно болел живот, но, по его словам, это было единственным способом обеспечить себе более или менее разнообразное питание.
— Вот, — Роджер, чуть не плача, показал на пустую тарелку из-под омлета — Ничего вкуснее я не ел уже много… много… недель.
— Не волнуйся, Роджер. С этого дня у нас всегда будет много вкусной еды, — успокоил его Рокки. При этих словах Роджер повис у Рокки на шее и залился слезами.
Поднимаясь в изолятор, Молли мимоходом заглянула в зеркало — в то самое зеркало, в котором когда-то увидела свое отражение в облике панка.
«До чего же я изменилась», — подумала девочка. Волосы стали густыми и блестящими, с лица исчезли прыщи, на щеках заиграл здоровый румянец. А нос картошкой и близко посаженные зеленые глаза навыкате — теперь эти черты уже не казались Молли уродливыми, они ей нравились, потому что принадлежали ей одной и никому больше.
Она разительно изменилась с того ноябрьского вечера, когда стояла на холме и проклинала свою жизнь и саму себя.
Молли задумалась. А ведь не только она — все ребята в Хардвикском приюте с тех пор изменились. И причиной этих перемен была книга по гипнотизму.
Гизела, Роджер, Гордон, Синтия и Крейг оказались выбиты из привычной колеи. Очутившись за рамками школьного распорядка и строгих правил, лишившись жертвы, над которой они привыкли издеваться, они тут же принялись драться друг с другом и разорвали все сложившиеся союзы. Их шайка развалилась, и каждый, оставшись в одиночестве, оказался лицом к лицу с самим собой. И увиденное им не понравилось! Гизела надломилась так сильно, что рассказала Молли всю правду о себе, Молли понимала, что теперь ее бывшая соседка уже не сможет командовать, как прежде И верила, что Гизела всерьез решила стать лучше. Но в Гордоне, Синтии и Крейге она не была так уверена. Вряд ли они сумеют измениться к лучшему. Она не могла себе представить, как Гордон переводит старушку через дорогу, а Синтия и Крейг ласково рассказывают малышам сказки. Когда они отъедятся и к ним вернутся силы, то, скорее всего, вернется и прежняя задиристость. Жить с ними будет нелегко. Что же касается Роджера — Молли всерьез беспокоилась за него. Она боялась, что невзгоды последних недель помутили рассудок мальчика, и лишь надеялась, что он рано или поздно поправится.
Оставался еще Нокман. Его нрав заметно улучшался. С каждым часом он становился все вежливее и тактичнее. Он был ее первым опытом перевоспитания, и Молли надеялась, что он переменился навсегда, как это произошло с Петулькой. Собачка радостно бегала по всему приюту и резвилась как щенок.
А мисс Гадкинс и Эдна? Молли не знала, где они сейчас и чем занимаются. Было ясно, что внушенные инструкции вскоре выветрятся, но Молли надеялась, что они всерьез заинтересуются новыми увлечениями: одна — самолетами, другая — итальянской кухней. И если увлечения перерастут в настоящую страсть, эти дамы никогда не вернутся в Хардвикский приют. Ни та, ни другая никогда не смогут полюбить детей. Не из того они теста! Молли оказала им огромную услугу, отправив подальше от детского дома.
Потом Молли спустилась в спальню и спрятала книгу по гипнотизму в самое надежное место. Под матрац.
  
Глава тридцать восьмая
 
Услышав в телефонной трубке голос Молли Мун, миссис Тринкелбери не поверила своим ушам, а поверив — едва не заплакала от радости. Она тотчас же прибежала в Хардвикский приют — веселая и розовощекая, как пирожок с вареньем. Одета миссис Тринкелбери была в свое обычное шерстяное пальто, а в руках несла полные сумки разных вкусностей. Самый большой пакет, как всегда, был полон домашних пирожных с шоколадом Войдя в приют, она тотчас же раздала их ребятам.
— Ох ты, Б-боже ты мой, — всплеснула она руками, оглядевшись. — А-д-да что ж за 6-6-6еспорядок вы тут р-р-развели! Ну и д-д-дела! И запах, как на нечищеной п-п-псарне!
Молли и Рокки рассказали миссис Тринкелбери, что случилось в приюте. Старушку не пришлось долго уговаривать: она быстро согласилась переселиться к ребятам.
— Переезжайте к нам, пожалуйста, миссис Тринкелбери. Вы нам очень нужны. За нами некому присматривать, — пояснила Молли.
— А то пришлют к нам еще одну мисс Гадкинс, — высказал опасение Рокки.
— Приходите, пожалуйста, миссис Тринкелбери, нам очень нужна мама, — взмолилась Руби,
— Чтобы печь нам пирожки, — заявил Джинкс.