Сказки народов мира

А в соседнем доме, у Янины, дверь настежь, дым коромыслом. На всю улицу пахнет вареным и жареным. Музыка играет, гости пляшут краковяк.
Под вечер, когда метель, словно белая птица, полетела, вышел из лесу дряхлый старик.
Елки и березы ему в пояс поклонились, медведь проснулся, вылез из берлоги и руку деду лизнул.
Старик в деревню пошел, добрался до высокого крыльца, и стал просить богатую хозяйку:
— Ясная панна, позвольте мне переночевать в вашем доме!
— Уходи, откуда пришел! Мой дом открыт для богатых гостей! — закричала Янина и крепко захлопнула дверь — Чуть старику бороду не прищемила.
Ничего не сказал старик, только вздохнул и пошел в соседнюю хатенку, к бедной Зосе. Он открыл дверь, как раз когда хозяйка горячий хлеб из печи вынимала.
Не успел старик слово вымолвить, как Зося воскликнула:
— Пожалуйте к печке, добрый гость, здесь вы отогреетесь! Прошу! Садитесь ужинать. Только еда у нас простая: хлеб, да картошка, да меда ложка — давно к празднику; берегу.
Поблагодарил старик хозяйку, погрелся возле печки, сел за стол. Начался новогодний ужин — да какой веселый!
Старик на потеху ребятам то рычал мёдведем, то лисицей лаял, то шмелем гудел, то соловьем щелкал. За потехой время незаметно прошло.
Наступила ночь, старик уснул за печкой. А рано утром в путь собрался.
Зося схватила со стола последнюю горбушку хлеба — ничего не жаль для хорошего человека! — сунула в мешок старику. Тот ласково улыбнулся и сказал:
— Все, что ты начнешь сегодня утром делать, хозяйка, не окончишь до заката.
Удивилась Зося такому пожеланию, но не стала переспрашивать.
— Я приду сюда через год. Не говори обо мне никому! — Я сказал старик и скрылся, будто растаял среди белой метельной мглы.
Зося подошла к столу и руками всплеснула. За столом семеро детей, все есть хотят, а еды-то нет! Последнюю горбушку Зося отдала старику. Что будешь делать?
Да тут, по счастью, вспомнила Зося, что у нее в сундуке лежит тонкий белый холст.
Богатая Янина давно собиралась этот холст купить, да уж очень дешево давала. Тогда не соглашалась Зося, а теперь вздохнула, открыла пестрый сундучок, где лежал холст, и решила холст смерить, а потом и продать.
Стала Зося мерить холст. Мерит его, мерит, а смерить не может. Как молочный ручей, течет из сундучка белый холст.
Позвала Зося на помощь ребят. Ребята прибежали, стали матери помогать. Мерят холст, мерят, а смерить никак не могут.
Уж от холста тесно в хате стало. Холст, как снежные сугробы, на полу лежит, а полотняный ручей течет и течет из узорного сундучка…
Позвали ребята на помощь соседок.
Красное солнце к полудню пошло.
Зося мерит холст, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а смерить не могут.
А солнце к закату покатилось.
Уже и во дворе стало тесно. Вышли люди на улицу.
Зося холст мерит, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а вымерить не могут.
Красное солнце за горы закатилось.
Пестрый сундучок захлопнулся. Сели наземь Зося, ребята и соседки. Кончилась работа — измерили холст.
На девяти соседских подводах отвезла Зося в город свой тонкий широкий холст, на ярмарке холст продала. В деревню вернулась — новый дом себе поставила. Хозяйство завела — кур, поросенка, корову купила. Стала жить не широко, но с достатком. И такой же осталась доброй, работящей, приветливой, как и прежде: друзей угощала, соседям помогала, зла никому не делала.
Зосе никто не завидовал — все на ее житье радовались. Только жадная Янина, как лисица хитрая-прехитрая, как лисица рыжая-прерыжая, день и ночь голову ломала — все думала и никак надумать, угадать не могла, откуда у Зоей столько тонкого холста взялось.
Прошла весна красна, лето пролетело, и снова зима в ворота вкатила.
Поехала Янина в город Краков. Пошла в аптеку и купила разговорный порошок.
Янина размешала порошок в горячем вине, вино в кубок налила, ветчину и медовые лепешки на стол поставила и послала ребят за соседкой.
Зося пришла в гости, поклонилась, за стол села, отведала угощенья. И развязал ей язык разговорный порошок — все как есть поведала Янине о старике.
Как только ушла Зося, жадная Янина стала самой себе кулаками грозить:
— Я всех лисиц обманула, пана волка до слез довела, а волшебного старика в дом не догадалась пустить! Ну, да ладно, теперь я все верну себе.
Вот утром под Новый год хитрая Янина велела своим батракам со двора уйти. Не хотелось ей, чтоб они старика увивали. И гостей в этот день звать не стала. А своих ребят попала за околицу караулить старика.
Смеркаться начало, метель полетела, как белая лебедь.
Ребята в дом вбежали, кричат:
— Мамка, старик из лесу вышел!
Янина сейчас же детей за стол посадила, дала каждому в руку по куску хлеба с салом, велела держать в руке, но не есть. Сама на улицу выбежала, старика встретила, с почетом к дому повела:
— Пожалуйте ко мне, ясный пан, отдохните, добрый гость!
А добрый гость нахмурил брови, спрашивает, отчего хозяйка с прошлого года подобрела.
— Так это же не я была! — отвечала хитрая Янина. — Прошлый год моя сестра вас встретила. Мы с ней лицом друг на друга, как две капли воды, похожи, а сердца у нас разные: у сестры — злое, у меня — доброе.
— Ну, каково сердце, такова и награда, — сказал старик и в дом вошел.
А Янина тут же у своих детей вырвала из рук ломти хлеба с салом, подала старику. Он съел ломоть, выпил воды и лег спать за печкой. А рано утром, до рассвета, старик собрался в путь.
На прощанье старик сказал Янине:
— Что начнешь делать сегодня утром, не кончишь до заката.
И ушел, будто растаял в предутренней мгле.
А Янина к сундуку побежала. Не холст мерить она хотела, а тонкое сукно заранее приготовила. Бросилась Янина к сундуку, да второпях ведро задела, воду пролила.
Воды в доме больше нет, а дети пить просят.
Схватила Янина ведро, по воду пошла. Набрала воды, понесла полное ведро домой, да на пороге споткнулась, разлила воду. Опять она к колодцу идет, опять ведро домой несет, а дотащить не может.
Солнце к полудню поплыло.
Кликнула Янина на помощь ребят. Вот с ней ребята ведро несут, несут, у порога разольют — донести не могут.
Солнце за полдень поплыло.
Кликнули ребята на помощь соседок. Янина, ребята, соседки ухватились за ведро. Несут ведро, несут, а на пороге разольют — дотащить не могут.
А солнце к закату идет.
Кликнули соседки на помощь Зоею. Зося ведро взяла, ни одной капли не пролила, в дом к Янине внесла, в уголок поставила.
И в ту же минуту красное солнце закатилось. Поздно было жадной Янине мерить тонкое сукно.
Идут мимо дома люди — смеются над Яниной; бегут лисицы — хохочут; сам пан волк бредет — во весь рот ухмыляется.
А Зося, простушка-хлопотушка, в свою хату воротилась, села с гостями и ребятами за стол, и начался тут праздничный пир.
  
КРЕСТЬЯНСКОЕ ПРОШЕНИЕ
 
В деревне, неподалеку от помещичьей усадьбы, жил да был бедный крестьянин. Всего-то добра у него было — одна корова. Как-то раз она забралась в барский клевер. Увидел ее помещик, загнал в хлев, схватил нож и тут же прирезал скотину.
Жена уговорила бедняка пойти к помещику, попросить его заплатить за убитую корову. Пошел крестьянин. Еще больше рассердился помещик, приказал слугам разложить мужика на скамье и всыпать ему десять плетей.
Воротился домой избитый мужик, обо всем жене поведал.
— Давай напишем прошение королю. Он-то нас справедливо рассудит, — сказала жена.
— Как написать? — говорит муж. — Кабы я грамоту знал!
Думал, думал он и надумал.
Раздобыл большую доску, гладко остругал ее, вырезал на ней свою избу и усадьбу помещика. На доске видно было, в каком месте корова залезла в панский клевер, и место, где помещик зарезал ее. Под этим рисунком мужик вырезал лавку, а на ней самого себя, а сбоку десять черточек.